Голод. Ляйля Галимжанова, пенсионерка: «С тех пор я не выбрасываю хлеб ни при каких условиях»

31 мая - День памяти жертв политических репрессий в Казахстане. Голод или по-казахски - ашаршылық - в 30-х годах унес, по разным подсчетам, около половины населения в Казахстане. Он был вызван "голощекинским" курсом "Малого Октября", продиктованным общесоюзной политикой раскулачивания и коллективизации.


Многие казахи были вынуждены бежать за пределы страны, чтобы спастись от страшной смерти. Эти годы, согласно историческим документам, изменили образ жизни казахского аула, стали большой черной вехой для номадов: массовая голодная смерть способствовала вспышке каннибализма и отходу от кочевого образа жизни.


Ляйля Галимжанова, пенсионерка (на фото - вторая справа), 1924 года рождения:

Когда начался голод, я училась в первом классе, мне было 6-7 лет. Не хватало хлеба. Для того чтобы кормить семью, моей маме пришлось идти в Торгсин (организация, в которой советские граждане могли обменять «валютные ценности» на продукты питания или другие потребительские товары - V), где принимали золотые и серебряные вещи, в обмен на которые давали муку, сахар, рис. Мама не была особо богатой, но какие-то украшения у нее были. В основном, оставшиеся в приданом. Пуговицы серебряные. Все это она срезала и сдавала.

Мы жили в Чимкенте. За хлебом нельзя было послать, потому что если женщина шла или какой-нибудь подросток, то из рук вырывали. Идет человек, несет полученный на карточку хлеб, и вдруг вырывают и уходят. И утром - то там, то здесь - подбирали людей, которые погибли от голода. Это было ужасно. Ужасно. Я это очень хорошо помню.

Когда голод только начался, мы еще жили в Петропавловске. Мой папа был судьей. Как-то раз он поехал в район к своим родственникам и привез оттуда мальчика, своего внучатого племянника. Тому было нечего кушать. Этот мальчик у нас вырос, учился. Он был спасен и девушка-татарка. Как-то утром мы увидели ее вместе с матерью на крыльце нашего дома замерзающими. Мы их подобрали. Мать умерла, а девушка осталась у нас жить.

Сама я не голодала, минимально обходились. А люди голодали. Я сейчас ни в коем случае не могу хлеб выбрасывать. Ни при каких условиях. В крайнем случае, если остается хлеб, я его замачиваю, разминаю и бросаю голубям.

В Чимкенте был хлопковый завод. Хлопок обрабатывали, и получался жмых, из которого выжимали масло. Почему у нас было неплохо - папа там работал и приносил домой масло. А если есть масло - уже можно что-то делать.

Мои родители считали Голощекина виноватым. Считали, что у сельчан отбирали урожай и увозили, ничего не оставляя. Причиной не были какие-то погодные условия. Все началось с коллективизации: отбирали все. Увозили хлеб и продавали за границу. Скот отбирали. Две коровы есть - уже богатый.

В 37-м году, когда стали сажать, тетя мне рассказала, что девушка, которую мы приютили в голод, Индинавар, была доносчицей. К папе домой приходили друзья из служащих, интеллигентов. И Индинавар, оказывается, писала доносы. Не думаю, что она сама проявила инициативу. Видимо, заставили. Мой папа понял это во время допросов. Перед тем, как расстрелять, его вызывали несколько раз. Индинавар к тому времени вышла замуж и училась в КазПИ, а муж ее - Хамза - служил на Востоке. Когда он узнал обо всем, то сразу с ней развелся. Потом она уехала работать куда-то в район.

Записал Арслан Аканов

От редакции: Если в вашем окружении есть живые свидетели голодомора 30-х годов, или же их дети, которые могут рассказать о родителях, переживших то лихолетье, и вы готовы поделиться этими историческими воспоминаниями с нашими репортерами, напишите на адрес zarina-a111@yandex.ru с пометкой "ашаршылық" или "голод" и укажите контактные данные.

Свежее из этой рубрики