Пятница. 6 часов утра. Еще темно, Найроби просыпается. На улице дежурят девушки с автоматами. Пока ждем автобус, фотографирую их, а потом прогуливаюсь в окрестностях отеля.
- Я не могу вам запретить пройти, - отвечает координатор на мой вопрос, когда я с интересом заглядываю за угол.
Перед отъездом в Кению нас снабдили циркуляром, разъяснявшим ситуацию в стране и напоминавшем о теракте двухлетней давности в торговом центре. Молл этот накануне нашего приезда торжественно презентовали после реконструкции, а президент Ухуру Кениата на открытии саммита объявил, что размер продаж в день открытия превысил уровень прибыли в самые лучшие его дни до теракта.
Помня об инструкциях, я ограничиваюсь ста метрами по темному закоулку и возвращаюсь обратно. Тем более что любезный персонал вечером при заселении, выдав мне карту города, пояснил, что всю Кениатта Авеню я могу пройти минут за тридцать, но в темное время суток передвигаться в одиночестве мне не рекомендуют.
Пора садиться в автобус. Для удобства погрузки в его нутро высокой посадки достают специальное приспособление. Но прежде, чем тебе позволят подняться по крутым ступенькам, изволь предъявить бейдж. Высоту автобуса оцениваешь уже сидя внутри: хороший обзор не главное. Если автобусу преградить путь толпа, то раскачать его и разбить окна будет не так просто. Но это - всего лишь предположение. Во время пребывания в Найроби мы были ограждены от всех публичных мероприятий, кроме саммита, находясь под защитой Кении и США. Поэтому заявленной одной из партий демонстрации различий половых признаков мужчин и женщин (участники собирались выйти на акцию обнаженными) мы бы не смогли увидеть, находясь, в буквальном смысле, от рассвета до заката в офисе Организации Объединенных Наций в Найроби, где и проходил Саммит.
Закат и рассвет – первое, что разнит Казахстан и Кению. Точнее, продолжительность дня. На Экваторе день и ночь - практически равны. Поэтому по прилете в восемь часов вечера у меня уже не было шансов разглядеть столичную жизнь. В аэропорту нас ждали выделенные столы паспортного контроля, к которым нас проводили девушки в национальной одежде. Визу я получила заранее дистанционно. Поэтому на границе мне оставалось только получить штамп в паспорт. Затем мне повязали ленту на рюкзак и отправили в отель на автобусе, который утром и повез нас в офис ООН.
Офис этот расположен непосредственно напротив здания посольства США и располагается в живописной зоне с цветущими деревьями, по которым прыгают обезьяны. Но до них еще предстояло добраться. Пока же вошедший в салон военный попросил выйти всех, кто был без аккредитации, следом за ним в салон поднялся офицер с собакой. Дальнейшие процедуры оказались стандартными – рамка металлоискателя, сканирование бейджа. Все с улыбкой. Надо добавить, что в день визита президентов Обамы и Кениаты контроль отличался лишь дополнительной рамкой и досмотром сумок уже на территории ООН перед входом в зал. Без суеты, давки, нервозности – спокойно и вежливо.
До встречи с президентами еще оставались сутки, нас ждал нулевой день саммита – день молодежи и женщин, где собралось человек 300, чтобы послушать истории успеха и вдохновиться на новые достижения.
Приветствовали нас Ричард Стенгел, заместитель госсекретаря США по общественной дипломатии и связям с общественностью; Кэтрин Рассел, посол США по особым поручениям по глобальным женским вопросам; Амина Мохаммед, министр иностранных дел Кении и “звездный” Эйкон, он же Akon, известный своими музыкальными хитами, но приехавший в Найроби отнюдь не для исполнения песен.
Представил Аляуна Дамала Боугу Тайма Бонго Пуру Накка Лу Лу Лу Бадара Эйкона Тиама, родившегося и выросшего в Сенегале, уехавшего в США в 7 лет, отбывшего в тамошней тюрьме пятилетний срок, исправившегося и трансформировавшегося в одного из богатейших артистов – его партнер, соучредитель компании “Akon Lighting Africa”, Тион Ньянг. Их детище с февраля 2014 занимается предоставлением электричества, получаемого из солнечной энергии, на территории 14 африканских стран. Сподвигло их на это то, что они оба родились в сенегальском городке Каолак, где не было электричества. Много у нас пареньков, вырвавшихся из аулов в той-бизнес, готовых вложиться в новые технологии и образование своих односельчан? Не вспомнила ни одного.
Формат саммита предполагал не только речи с трибуны одной персоны, но также и дискуссионные панели, а позже и работу в группах в разных аудиториях.
Эйкон, зарядивший своей энергией зал, уступил сцену Пенни Притцкер, министру торговли США, обсудившую темы поиска средств и создания эффективного бизнеса с Хосе Андресом, владельцем “ThinkFood Group”, Джулией Ханой, председателем “KIVA”, первой и самой большой в мире площадкой микрокредитования для предпринимателей, и Даймондом Джоном, основателем “FUBU” и CEO “Shark Branding”. Говорили о том, как идти на риск и окружать себя людьми, генерирующими свежие идеи, а также о том, как содействие предпринимательству может повлиять на развитие новых продуктов и услуг, создать рабочие места.
Это первый Global Entrepreneurship Summit, который проводится в Тропической Африке, к югу от Сахары. В прошлом году Саммит проходил в Марракеше. Его история началась в 2010-м году по инициативе Барака Обамы в Вашингтоне, на следующий год это мероприятие приняло глобальный масштаб и было поддержано правительствами Турции, ОАЭ, Малайзии, Марокко и теперь Кении.
Один из ключевых пунктов саммита – конкурс идей и стартапов GIST, финалисты которого выбираются от каждой страны путем голосования. Нынешние проекты-победители в разделе “стартапы”:
1) датчик, размещаемый в унитазе и отправляющий информацию о содержании сахара на смартфон пациента, врача или страховой компании (Мексика),
2) парники с сенсорными датчиками, помогающими поддерживать необходимые температуру, влажность воздуха и почвы, а также подачу воды (Кения),
3) производство питательных кормов с низкой себестоимостью (Нигерия).
За “идею” денежные призы получили проекты: 1) очистка воды (ЮАР), 2) защита растений от вредителей биологическими средствами (Нигерия), 3) программа по развитию агробизнеса в сельском молодежном сообществе Уганды.
GIST – конкурс технических идей на стыке инновационного мышления и духа предпринимательства. Охватывает здравоохранение, энергетику, сельское хозяйство и технологии. Африканцы всерьёз размышляют о создании собственной Кремниевой саванны. На то есть и потенциал. Большинство победителей этого года живут и работают в Африке, разговаривая, пусть и с акцентом, на одном языке с потенциальными инвесторами – на английском. Но порой была слышна и русская речь в коридорах. Так я успела познакомиться с представителями Азербайджана и Молдовы. Видела в списках участника из Украины, но на саммите мы с ним не встретились.
Казахстан представлял Ардак Бердибеков с ветряной турбиной «Genghis Khan».
С Ардаком мы познакомились в зоне market place, где выставлялись участники со своими проектами. Встреча эта достойна мемуаров или экранизации – прогуливаясь вдоль выставочных стендов, за несколько метров до экспозиции “Самрук НС”, я увидела Ардака. Надо добавить, что его имя я обнаружила утром в специальном мобильном приложении GES2015, разработанном к Саммиту, где можно было узнать расписание сессий, выложить или посмотреть фотографии, отправить сообщение участнику и прочитать биографии спикеров. WiFi на территории Саммита располагал к активному использованию и приложения, и социальных сетей. Отметив про себя, что надо обязательно познакомиться с Ардаком, в перерыве я отправилась в выставочную зону, где и увидела парня. Я безотрывно смотрела на Ардака, а он – на меня все те 10 метров, разделявшие нас, что я быстро преодолевала. Приблизившись, я все-таки спросила с сомнением “Hi! Where are you from?” и получила ответ, который мы закончили хором со смехом: “Looks like from Kazakhstan”.
Питчинг проходил в два этапа – защита и ответы на вопросы. Я не бывала на подобных встречах стартаперов с инвесторами в Казахстане, но могу сказать, что обстановка на GES-2015 была более чем дружелюбная. Мало того что мы перемещались на рассвете из отеля и на закате из офиса ООН в одном автобусе с руководством GES Network, так еще и инвесторы порой оказывались на соседнем сиденье. Как-то я разговорилась с миловидной блондинкой старше меня, она интересовалась, откуда я, т.к. накануне заметила и запомнила. Расстроившись (почему-то), что я не защищаю проект (и не прошу денег), она достала буклет GIST, и мы обсудили проекты Ардака Бердибекова и Рашида Алиева из Азербайджана.
Моему удивлению не было предела, когда я увидела мою давешнюю соседку на питчинге за столом инвесторов. Забавно было обнаружить и “Мисс Америка-2014” в, казалось бы, неприметной невысокой девушке, замеченной сначала на завтраке, а потом в автобусе.
Пыталась я эту неприхотливость списать на меры безопасности, не допускавшие к месту проведения саммита никакие автомобили, такси и пешие перемещения. Но эта простота и нетребовательность присутсвует в самих людях...
Ее же я отметила, когда на сцену вышел президент США.
День его присутствия на саммите отличался от остальных только дополнительной рамкой металлоискателя и назойливо кружившими над полями ООН вертолетами. После торжественных речей руководителей Кении и США на сцену вышли трое молодых предпринимателей с разных континентов и спокойно, без дрожи в голосе и заученных благодарностей, свободно рассевшись на барных стульях, рассказали о своих стартапах. После чего Барак Обама пожал всем руки и откланялся.
Если вы внимательно читали выше, вы заметили, что Ардака нет среди победителей. На то был ряд причин, на которые, я думаю, не повлияло то, что он не уложился от волнения в пять минут. Жюри, если чувствует идею, дает возможность закончить презентацию, задавая наводящие вопросы. Другое дело, что установка у казахстанского предпринимателя предполагает выработку электричества с помощью ветряной турбины, а для Африки, несомненно, идеальным видится использование солнечной энергии. Ну, и к тому же, представитель Казахстана уже получал приз в прошлом году. А разработки африканцев и мексиканцев оказались важнее настолько, что одной из участниц – Моджисоле Оджибоде из Нигерии вручили сразу 3 приза: второе место за идею, награду MasterCard как лучшей в сельском хозяйстве, приз как лучшему предпринимателю-женщине, итого - $25 000. И все это за выращивание локальной бобовой культуры без применения пестицидов в борьбе с долгоносиком.
А ветряные турбины нужно устанавливать в наших северных регионах в преддверии “ЭКСПО-2017”, на который Бердибеков пригласил всех присутствующих со сцены саммита. Бесплатный страновой PR. Проведение подобного саммита в Алматы или Астане могло бы способствовать продвижению идеи инновационного Казахстана по всему миру благодаря присущему людям желанию делиться – делиться информацией, знаниями, опытом, заводить новых друзей, отмечаться на карте.
Моим главным сувениром из Казахстана был одноименный шоколад в обертке цвета национального флага. Но хотелось дарить подарки более долговечные. О которых, например, говорила Кэтрин Рассел, посол по особым поручениям, рассказывая об альянсе мастерских. В прошлом году в Марокко был задан вопрос, почему не поддерживаются ремесленники, занятые рукоделием. Рукодельные мастерские – зачастую, это второй по величине работодатель в развивающихся странах. И рынок ремесленников генерирует порядка 34 миллиардов долларов ежегодно. Сотни тысяч людей в развивающемся мире присоединяются к этому рынку, и большинство из них – женщины. Этот сектор помогает сохранить культурное наследие общества и его уникальность. В сентябре в Вашингтоне состоится запуск глобальной кампании, прием заявок завершается 10 августа. Победитель, помимо мирового признания, получит $1500. Если вы увлекаетесь хэндмейдом и хотите узнать, как отправить заявку – спросите меня в фб.
..Понедельник. Полдень. Найроби снимает праздничный наряд. В город вернулись заторы. Перед отъездом есть несколько свободных часов, которые хочется подарить Национальному парку Найроби, расположенному в 5 км от города. Узкие дороги, построенные в городе, разросшемся с запланированных 300 тысяч населения до 4 миллионов, рассчитанные на 100 тысяч автомобилей, но вынужденных выдерживать миллион, регулируются светофорами и полицейскими. Большинство пешеходных переходов за пределами центральной части города – надземные. Я фотографирую в окно стариков, читающих газеты под развесистым деревом. Рядом притормаживает “Toyota”. “Осторожнее с камерой, ее могут выхватить”, - улыбается мне незнакомый европеец. Гид в парке задает вопросы: черные ли носороги, которых мы встретили, или белые, отшучиваюсь, что серые – километр назад мы обсуждали, какого цвета зебры. Мне важнее львы - водитель сафари-джипа, словно чувствуя это, набирает скорость, и мы в режиме ралли мчимся по саванне.
Жирафы, антилопы, буйволы, страусы, аллигаторы, черепахи… На львов нет времени. Выезжаем из парка через мемориал сожженной слоновой кости, где 12 ее тонн в 1989 году уничтожил кенийский президент Даниэль Мои. Обещаю гидам и новым друзьям вернуться сюда, чтобы провести в парке весь день и посвятить его одним лишь львам. Снова о них предстоит услышать уже дома – из-за гнусного поступка дантиста, убившего льва Сесила в Зимбабве.
В Кении же китайцы планируют построить железную дорогу, которая соединит кенийские города Момбасу и Найроби с Угандой через Национальный парк Найроби. Как это отразится на обитающих там животных?
Лев глядит на меня в окно аэропорта Джомо Кениатты – здесь все окна забрендированы национальным достоянием Африки, её животными. В зале установлены терминалы для самостоятельной регистрации на рейс, печатаю посадочные талоны и иду в зал ожидания через паспортный контроль.
- Вы из какой страны?
- Казахстан.
- Никогда не видел казахстанского паспорта.
- Поздравляю!
- ?
- Теперь вы его увидели.
Небо заволакивают тучи, и накрапывает дождь. Мы выходим пешком на поле и поднимаемся на борт самолета Kenyan Airways. Командир корабля приветствует с уже ставшим привычным акцентом, и мы отправляемся к озеру Виктория, на берегу которого нас ждет аэропорт Энтеббе, где остается лишь сказать вместе с голландскими девчонками: “Good bye, Africa!”.
Фото автора