«В XXI веке вновь преображается и процветает необъятное пространство степной Евразии. Мы зажгли новый маяк в нашей истории, поэтому сегодня и навсегда наш Казахстан это «Ұлы дала елі». Это страна великой преображенной степи, колыбель и дом всей многоэтнической нации родины. Именно такое народное имя нашей отчизны, отражает настоящее, прошлое и будущее нашей родины» – такими словами президент Назарбаев открыл празднование юбилея Казахского ханства.
И теперь все стало непонятно. Чего, собственно, добивается лидер нации, и что он имеет в виду?
Теперь страна – не Республика Казахстан, а «Ұлы дала елі»? Это официальное название страны? Или неофициальное? Что с ним теперь делать?
Когда президент в июле озвучил предложение дать стране новое название, то он обильно и красноречиво аргументировал эту свою идею. Ссылался в том числе на то, что «японцы научили нас есть сырую рыбу», а «мы должны пробиться с каким-то брендом казахстанским». Таковым брендом он, очевидно, счел новое название. «Страна Великой степи». Звучит солидно.
Да только разве же это новый бренд? Это ребрендинг. И к чему его именно сейчас затеяли, сказать пока сложно.
Президент ссылается на то, что ряд стран известен всему миру под громкими экзотическими названиями: Япония – Страна Восходящего Солнца, Корея – Страна Утренней Свежести, Китай – Поднебесная. И потому нам, дескать, стоит подумать над новым названием. 2 июля президент предложил, подумал, и 11 сентября объявил.
Аргументация принятого решения любопытна.
Вот, скажем, отсылка к соседним странам некорректна в данном случае. Например, «Поднебесная» - «Тянься», - для Китая не просто эффектное название. Это целая философско-историческая концепция, отражающая в числе многих вещей и почти тысячелетнее самоощущение китайского народа единственной цивилизацией в мире. Ведь до времен Ханьской династии, века за два-три до нашей эры, китайцы были окружены морем варварских племен и не ведали о цивилизациях Средней Азии и Средиземноморья. А в случае с Японией (Дай Ниппон) и Кореей (Чосон), кроме очевидных географических привязок (обе – крайние восточные государства Древнего мира, отсюда и «восходящее солнце», и «утренняя свежесть»), вообще все спорно и полно недоразумений. Древнее японское государство звалось Ямато (мир, гармония), а «Ниппон» (Родина солнца) в адрес островной державы употребляли в дипломатической переписке китайские императоры. Корейскую же утреннюю свежесть объясняют элементарным совпадением – сначала возникло название государства Чосон, а уже спустя века его название стали писать иероглифами «утро» и «свежесть». Причем там изначально чистая фонетика и никаких двойных смыслов и прочей лирики.
Но даже если и принять отсылки к другим государствам, почему бы не посмотреть на Египет? Уж кто-то, а египтяне могут много интересного у себя нарыть – древнейшая цивилизация, как-никак. Однако они спокойно живут себе, называют свою страну «Миср» и позволяют миру называть ее «Египтом», хотя это слово придумали древние греки. А ведь, страдай египтяне национальным комплексом неполноценности, мы бы с вами отдыхали на красноморских пляжах Идебуи. Или Та-Кемета. У строителей пирамид была масса поэтических названий для своей родины.
В нашем же случае вообще непонятно, что означает эта суета вокруг имени. Исторически сложившегося названия нашего государства, к сожалению, нет, - даже Казахское ханство из года в год меняло свое название, будучи то «ордой Есима», то «державой Хак-Назара» по именам правителей. Казахская АССР ушла в историю. Самому имени «Казахстан» всего 24 года – и все эти годы мы, как могли, пытались заставить мир запомнить это название. А теперь все надо начинать заново? Странно.
Впрочем, символично и то, что прошлогодние разговоры о «Қазақ елі» теперь полностью позабыты. И верно, имея очень разнородное этнически население, продолжать носить имя одного народа в названии чревато. США и Соединенное королевство же никакого намека на англосаксов в своих названиях не оставили. Наверное, всем нашим согражданам будет проще жить, называясь жителями Страны Великой Степи…
А вообще есть такая забавная штука, люди добрые, - которую все знают. По-английски звучит максимально точно – you can’t force a nickname. Новым именем себя называть заставить почти невозможно. Я вот в школе очень хотел, чтобы меня называли «Ужас, летящий на крыльях ночи», - а обращались ко мне одноклассники почему-то «Мадижан-баклажан». Се ля ви.
Так что я очень скептичен по поводу последнего нововведения.