19 марта 2019 года первый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев объявил о своей отставке и напомнил, что руководил страной 30 лет. Наш постоянный колумнист Мади Мамбетов рассуждает о том, почему всех охватила растерянность.

Я проверял ленту Facebook, принимая ванну со смартфоном в руках, когда начали появляться первые сообщения – довольно криптические: «думал, не доживу до этого дня!», «я устал, я мухожук». Потребовалась пара минут, прежде чем я вспомнил, что Нурсултан Назарбаев должен был выйти в телеэфир с каким-то сообщением.

Весть эта меня нисколько не впечатлила – президент регулярно обращается к народу с посланиями, смысл которых всегда оптимистичный, но в моей жизни ничего не меняет. Кто вообще смотрит эти послания? Абитуриенты, которых обязывают пересказывать тезисы на вступительных экзаменах, кучка политологов да тематические журналисты, которым выпала эта тяжкая доля? Да у меня и телевизора нет смотреть все это, я даже в новогоднюю ночь Нурсултана Абишевича не вижу…

Но тут я чуть телефон не выронил в мыльную воду, когда все-таки подключился к онлайн-трансляции «Хабара». Президент перечислял достижения страны за годы независимости, благодарил за доверие, говорил еще много всяких вещей, а потом подписал приказ о своей отставке!

Мне 37 лет, и я люблю шутливо хвалиться перед своими более юными друзьями, что помню страну до президентства Назарбаева. 

Они не помнят. Многие из них родились после того, как он был выбран законным главой независимой Республики Казахстан 24 апреля 1990 года. Но, если быть точным, - и я не помню. Назарбаев был главой правительства КазССР с 1984 по 1989 годы, генсеком Компартии Казахстана с 1989-го и потом стал президентом. Жизнь практически всех казахстанцев моложе сорока прошла при этом правлении, несоразмерная длительность которого только начинает поражать воображение – сейчас, когда юридически оно подошло к концу.

Эта новость была настолько ошеломляющей, настолько неожиданной, что я – как и все в моем окружении – немедленно кинулся в соцсети и мессенджеры. Просто чтобы удостовериться: не приснилось, не показалось, это и другие видели. А там уже бушевал шквал эмоций – от безудержной радости до глубочайшей тревоги. Главной эмоцией была смесь растерянности и страха. Что будет дальше?

Так долго! Все соседние нации пережили как минимум одну смену власти, даже лидер нации Таджикистана у руля «всего» с 1994 года. Мы оставались одни с правителем, который возглавлял страну и в советское время, и в лихие 90-е, и в тучные нулевые, был с нами всегда, чтобы мы там ни думали по этому поводу. И вот 19 марта это закончилось. Как? Почему?

Растерянность охватила всех. Даже я почувствовал себя потерянным, хотя ждал этого момента последние десять лет. Жизнь в стране, несмотря на все декларируемые успехи, давно превратилась в испытание для психики и настоятельное требование перемен – всевозможных, самых разных, висит в воздухе осязаемое, как алматинский смог. Но когда эти перемены вдруг случились, страшновато стало каждому. 

Но так работает символ. Так работают формулировки. Такой эффект оказывают смелые декларации. Мы к таким за последние 35 лет привыкли: сильным словам, за которыми обычно скрывается немного практического смысла.

Отрезвление наступит раньше Наурыза и наступит у всех. Нурсултан Абишевич, как по слухам, сообщили вооруженным силам и сотрудникам правоохранительных органов страны, «пошел на повышение». Этот бодрый мужчина с отличной для его 78 лет дикцией и осанкой, вовсе не собирается покидать свой народ на произвол судьбы. Отнюдь. Обладая беспрецедентным статусом «Первого президента – Елбасы», оставаясь председателем правящей партии и возглавляя Совет Безопасности РК, которому в прошлом году были приданы широчайшие полномочия, Назарбаев останется самым могущественным человеком в стране, кто бы ни стал вторым президентом.

Нурсултана Абишевича долгие годы в стране называют «папой». И он на самом деле отчасти выглядит и сам себя считает отцом нации, очевидно. Основатели долгосрочных государств и режимов, а также правители, в дни которых нация процветала, часто награждаются подобными эпитетами. Так две тысячи лет назад принцепс сената Римской республики Октавиан Август получил от благодарного сената титул «отца отчизны». А еще такие штуки любят самые отъявленные деспоты: в детстве самого Елбасы покойный Иосиф Виссарионович гордо звался «Отцом народов». Инициаторы закона о Первом президенте 9 лет назад сравнили деятельность Назарбаева с трудами Махатмы Ганди, Линкольна и Ататюрка – насколько подходящие эти сравнения, впрочем, решать не им и не нам, современникам. Разберутся история и потомство.

Лично я вижу сходство первого президента с родителем скорее в другом.

Папе положено заботиться о ребенке, и мудрость отца, его сила, терпение, труды незаменимы в первые годы жизни младенца. Потом ребенка надо понемножку отпускать – он должен научиться определенным вещам самостоятельно. 

Папа не может вечно следить, чтобы дитя не обожглось, не съело чего-то лишнего или не связалось с дурной компанией. 

А в какой-то момент отцу следует заняться чем-то другим, чем мелочной опекой – папа, живущий с сыном-студентом в вузовском училище, смешон. Папа, который не пускает тридцатипятилетнюю дочь ни на работу, ни в собственную семью, - патологичен. Наш «папа» пробыл с нами слишком долго и эта забота, наверняка раньше исходившая из верных побуждений, сейчас воспринимается как неуместное и вредное вмешательство. Тому свидетельством та растерянность, которая охватила огромное количество казахстанцев – пусть и всего на несколько минут.

Нам так и не дали повзрослеть. И тут я говорю уже о политической зрелости нации. Нам не дали попробовать что-то новое, понабивать шишек, совершить свои ошибки – и вот мы оказались в положении сорокалетнего дядьки или тетки, которые впервые вышли за пределы отчего дома и поняли, что совершенно не готовы к взрослой жизни. «Папа» в нас совсем мало верил – все-то ему казалось, что мы обязательно провороним страну, угробим экономику, выберем себе Гитлера в президенты и вообще все сделаем не так. И это обидно. Не думаю, что мы справились бы хуже, чем братский киргизский народ, у которого уже четыре президента сменилось, между прочим. Но это уже чисто академический вопрос, потому что у нас был только один.

Иногда папе уходить на покой лучше раньше, чем позже. С чисто педагогической точки зрения.

И в этом, наверное, заключается толика трагедии, когда главный пенсионер страны все-таки не может выйти на заслуженный отдых после 59 лет непрерывного стажа. Некоторые атланты не смеют опустить свою ношу до смерти.