— Тогжан, вы следите за темой строительства АЭС в Казахстане. В воскресенье прошел референдум, по итогам которого, согласно официальным данным, граждане одобрили сооружение станции. Мы все прекрасно понимаем, что решение было принято еще до референдума, а все это только формальности. Нужна ли действительно Казахстану АЭС, почему власти так торопятся с этим решением и какие риски она несет?
— Вопрос, действительно ли Казахстану нужна атомная энергетика, не в моей компетенции, потому что это должны решать те, кто отвечает за энергетическую безопасность Казахстана, а также те, у кого есть данные о реальном состоянии энергетической системы страны.
Но неоспоримо то, что в Казахстане недостаточно развиты энергоэффективность и энергосберегаемость, и это видно невооруженным взглядом: достаточно посмотреть на то, как трубы теплосети зимой греют снег или как весной приходится открывать окна, когда уже тепло, а центральное отопление еще не отключено. Также не до конца использован потенциал других источников энергии.
Если Казахстан все же решается на внедрение атомной энергетики, то есть очень длинный список серьезных вопросов, на которые правительство Казахстана должно иметь ответы, а я не уверена, что эти ответы имеются. Это и чисто технические вопросы, например, в состоянии ли правительство обеспечить самые высокие стандарты ядерной безопасности, и более системные, например, коррупция. Коррупция в ядерной сфере может повлечь гораздо большие риски, чем когда дело касается обычных проектов. Ядерный объект, не соответствующий стандартам, потому что коррупция позволила где-то недоработать, что-то недоделать, использовать не самый качественный материал — это серьезный риск. В лучшем случае коррупция останавливает проекты на полпути, как с ЛРТ. Сейчас имеется достаточно примеров, когда из-за коррупции замораживались огромные государственные проекты. Например, в Бразилии работают два ядерных реактора, а строительство недостроенного третьего реактора уже годами заморожено из-за коррупционного скандала. Поверьте, это очень грустное зрелище: видеть впустую потраченные усилия и деньги. Кому интересно, могут погуглить информацию про Ангра-3.
Но важнее всего во всем этом — геополитический контекст. Самый большой риск для Казахстана на данном этапе представляет геополитика. Потому что выбор партнера — это потенциально один из самых уязвимых компонентов любого сотрудничества в ядерной сфере.
— Официально Казахстан еще не определился с технологиями, точнее со страной, которая будет строить АЭС. Чиновники говорят о консорциуме из нескольких стран. Но, вероятнее всего, выбор будет сделан в пользу «Росатома» в том числе. С чем это связано? Не только же с дешевизной проекта? И какие риски несет это для Казахстана?
— До сегодняшнего дня (до 6 октября — В.) мне тоже казалось, что все идет к тому, чтобы выбрали «Росатом». По какой причине? Мне кажется, идет очень сильное лоббирование на политическом уровне со стороны России. Для России строительство атомных реакторов в других странах — это не столько экономические или технологические проекты, а продвижение геополитических интересов. И если мы посмотрим на Центральную Азию, мы видим, что и Узбекистан, и Кыргызстан подписали договоры с «Росатомом». Россия очень сильно заинтересована в регионе, особенно сейчас, когда некоторые из ее проектов за рубежом, подписанные до полномасштабного вторжения в Украину, разваливаются. Например, в 2022 году Финляндия расторгла ранее подписанный с «Росатомом» контракт на строительство АЭС.
Но, конечно, для Казахстана и казахстанского ядерного сектора выбор России — это логичный вариант. Потому что у Казахстана и России есть общее прошлое, люди разговаривают на одном языке, многие технические специалисты друг друга знают, и географически это тоже удобный вариант, потому что для поставок удобно, когда это твой сосед.
Но мне кажется, что Токаев пытался послать какой-то сигнал в день референдума, сказав, что будет международный консорциум. Наверное, отчасти для того, чтобы немного успокоить население, потому что многие, даже те, кто не против атомной энергетики или строительства АЭС в Казахстане, не хотят, чтобы это был «Росатом». Единственный консорциум, который, как мне кажется, возможен в данных условиях — это консорциум России и Китая.
— Почему именно они?
— У России и Китая есть опыт совместной работы по строительству АЭС в Китае. И Китай — это еще один важный сосед Казахстана, с которым, в принципе, сотрудничество по большим инфраструктурным проектам уже идет успешно.
Беспокойство населения насчет России и «Росатома» оправдано. Потому что сотрудничество по строительству атомной электростанции подразумевает активное взаимодействие как минимум на десятки лет вперед. Такое сотрудничество создает рычаги давления и уязвимость, потому что Казахстан будет зависеть от того, насколько «Росатом» будет выполнять свои обязательства. Вопрос международных санкций, наложенных на Россию с 2014 года, играет не последнюю роль. Сам «Росатом» не под санкциями, но его дочерние компании под санкциями, и это уже создает проблемы.
В Турции, например, запуск атомной станции, строящейся Россией «под ключ», задерживается, потому что Siemens не смог поставить необходимые компоненты из-за санкций и экспортного контроля, и их пришлось заказывать из Китая. Важный вопрос касается и технологий, особенно технологий самого управления АЭС: кто будет их контролировать, кто будет строить, кто будет работать на станции, кто будет владеть технологиями, какое топливо будет использоваться, какие будут условия финансирования? Целый спектр вопросов, по которым Казахстану придется четко договариваться с Россией. А мы все знаем, что Россия не чурается силовых методов и давления.
Но очень важно отметить и политический репутационный аспект для Казахстана. У Казахстана очень хорошая репутация в глобальной ядерной сфере как в области ядерного разоружения, ядерного нераспространения и ядерной безопасности, так и на коммерческом ядерном рынке. В данный момент вооруженные силы России и представители «Росатома» находятся на гражданском ядерном объекте другой суверенной страны — Украины (Запорожская АЭС — В.), и этим Россия создает риски для ядерной безопасности. Я считаю, очень важно не притворяться, что ничего не происходит. Если Казахстан в данной ситуации выберет Россию своим основным партнером, это негативно повлияет на его репутацию в более широком плане.
— Получается, что Казахстан, так усиленно старавшийся освободиться от ядерного оружия, имея негативный опыт с Семипалатинским полигоном, снова может подвергнуть себя риску оказаться под властью Кремля в ядерной сфере?
— Очень важно разделять ядерные технологии для военных целей и ядерные технологии для мирных целей. В общественном сознании нет этого разделения из-за Семипалатинского полигона и последствий советских ядерных испытаний. На самом деле мирные ядерные технологии очень важны, начиная от медицинских радиоизотопов для лечения рака до использования ядерных технологий в сельском хозяйстве и для атомной энергетики. Важно видеть это разделение.
Избавление Казахстана от советского ядерного оружия не означало, что Казахстан тогда еще прописал себе стоп насчет атомной энергетики. Правительство никогда не подразумевало отказ от мирных ядерных технологий, когда говорило «мы - безъядерная страна». Это касалось именно ядерного оружия.
А насчет России, мне кажется, правительство Казахстана находится в сложной геополитической ситуации. Что на самом деле хочет руководство Казахстана и по какой тонкой грани оно вынуждено ходить, остается только догадываться. Я не думаю, что в правительстве сидят люди, которые осознанно желают Казахстану впасть в зависимость от кого-либо. Поэтому тут нужно трезво смотреть, в каких геополитических реалиях находится Казахстан и что возможно в этих геополитических реалиях.
Поэтому, если б меня кто-то спрашивал, но меня никто не спрашивает, я бы просто не торопилась. Будем надеяться, что через несколько лет ситуация изменится в лучшую сторону, что Россия прекратит военные действия против Украины. И политически, и исторически Россия для Казахстана — важный партнер и сосед. Сейчас неподходящий момент: ни для решения по строительству атомной станции, ни для выбора России как партнера для этого. Я бы, следуя восточной мудрости, подождала.
— Война в Украине показывает, что АЭС сегодня становится объектом ядерного шантажа и угрозой масштабной катастрофы. Сейчас ситуация с Запорожской АЭС очень сложная. Как вы считаете, если у Казахстана будет АЭС, к каким геополитическим рискам это может привести, в том числе если строить будет «Росатом»?
— По безопасности атомных станций. У нас население часто ставит знак равенства между Чернобылем, Фукусимой и сегодняшними планами правительства по строительству АЭС. На самом деле между реакторами старого типа и современными реакторами есть огромная разница. Реакторы нового поколения обладают высокой степенью защиты — их дизайн предполагает, что даже если что-то произойдет, выброс радиации будет ограничен в рамках самой установки. Со времен Чернобыля и Фукусимы страны предприняли очень много мер для того, чтобы усилить безопасность АЭС. Первая волна новых мер по защите атомных станций была предпринята после 11 сентября (теракт в США 11 сентября 2001 года — В.), когда стало понятно, что АЭС могут стать объектом терактов. Вторая волна — после Фукусимы (авария на АЭС Фукусима-1 произошла 11 марта 2011 года — В.). В том числе и Запорожская АЭС была модернизирована и соответствовала самым высоким стандартам ядерной безопасности до ее захвата российскими войсками.
Риск заключается в том, что несмотря на все защитные меры, ни один реактор в мире не рассчитан на то, чтобы находиться в военной зоне. И в этом смысле неважно, кто именно построил АЭС.
— На каждом этапе ядерно-топливного цикла есть отходы, экологические риски, радиационное загрязнение. Когда реактор отработает, его надо выводить из эксплуатации, очищать и куда-то девать радиоактивные материалы. Но реактор БН-350 на МАЭК до сих пор не выведен из эксплуатации. Сейчас радиоактивные отходы захоранивают на полигоне. Но это как будто противоречит закону, который призван наоборот очищать земли полигона и реабилитировать их. Да, будет создано специальное хранилище. Но насколько его хватит? А учитывая нашу неискоренимую коррупцию и халатность к работе, непонятно, будут ли на АЭС соблюдаться все нормы безопасности. В итоге не приведет ли АЭС к очередной экологической катастрофе?
— Начнем с фактов. Отработавшее ядерное топливо сначала в течении определенного времени хранится на самом предприятии, а потом перевозится в подходящее место для долгосрочного хранения. Для этой стадии наработаны стандарты. Нерешенной проблемой остается следующий этап в этом процессе — окончательное захоронение отходов. Ни одна страна в мире еще не решила этот вопрос.
В принципе, если будут выполняться все стандарты, методология для этого есть, все можно делать правильно и относительно безопасно. Единственное, как я уже сказала, остается последний этап, для которого еще не найдено решение. Поэтому я бы не смотрела на этот вопрос апокалиптически: существуют четкие стандарты и методы обращения с отработавшим топливом, за исключением окончательного захоронения отходов. У Казахстана большая территория, есть большой опыт работы с отработавшим ядерным топливом и ядерно-топливным циклом. Вопрос будет заключаться в выполнении всех стандартов.
— А что делать с радиоактивной водой? Общественность и экологи боятся, что можно попрощаться с озером Балхаш после того, как рядом будет построена АЭС. Насколько эти опасения оправданы?
— Я сама не могу ответить на этот вопрос, потому что я не специалист по радиоэкологии, но я понимаю, почему для многих это повод для беспокойства. С одной стороны, технические специалисты говорят, что это вопрос, который можно решить. Но с другой стороны, я не думаю, что это будет совершенно без последствий для озера Балхаш. Опять же, есть стандарты и меры безопасности, и все будет зависеть от того, какое будет отношение к этим стандартам. Мы по другим областям видим, как часто крупным добывающим компаниям легче заплатить штраф, чем придерживаться экологических стандартов.
Основная проблема, высвеченная в процессе дискурса по строительству АЭС, — это отсутствие доверия общества к правительству. Все ставится под сомнение. Даже в тех областях, где, на самом деле, есть международные стандарты, у населения нет уверенности, что им будут следовать.
Эта ситуация высветила отсутствие нормального диалога между государством и населением, государством и гражданскими активистами, правительством и неправительственными экспертами. И многие из озвученных вопросов, на самом деле, решаемы, и над ними можно и нужно работать, но правительство пренебрежительно относится к населению, к гражданским активистам и неправительственным экспертам, не считает нужным зарабатывать их доверие. И в ответ на это идет такая реакция.
Следует отметить, что и со стороны оппонентов атомной энергетики идет где-то преувеличение, где-то смешение фактов и не совсем правильной информации. Но это потому, что нормального диалога нет, и когда ты чувствуешь, что тебя никто не слышит и не слушает, все начинает набирать сильные обороты. То, как проводились публичные слушания и сам референдум, не заработало правительству дополнительных очков. «Слышащее государство» не особо было готово кого-либо слушать.
— Какой должна быть АЭС, чтобы она действительно приносила пользу, а не вред и не становилась фобией населения?
— Я сама не против атомной энергетики для мирных целей. Атомные электростанции спокойно работают во многих странах мира, обеспечивают теплом и электричеством население. Атомная энергия может быть одним из совершенно нормальных источников тепла и света.
И нужно подчеркнуть, что АЭС не равняется атомной катастрофе. Да, действительно, было три больших аварии, но реакторные технологии сильно продвинулись с тех пор. Риски всегда будут, но риски есть и с неядерными технологиями. Если для энергетической безопасности Казахстана действительно нужна атомная энергетика, на месте правительства я начала бы с работы с населением, причем с позиции уважения к истории своей же страны. Когда более миллиона человек твоего народа пострадало от ядерных испытаний, это естественно, что люди с опасением относятся к ядерным технологиям.
Проблемы с коррупцией, недоверием к правительству, нереализованными крупными национальными проектами добавляют негативного отношения общества к атомной энергетике. Поэтому я бы так не торопилась, как сейчас торопится правительство Казахстана. Мне кажется, сейчас неправильный момент, который больше нервирует людей и увеличивает дистанцию между государством и населением, что не может не вызывать разочарования. Если все делать по уму, то атомная электростанция может существовать нормально, но для этого должны быть созданы определенные условия, которых в Казахстане пока нет.