Дети
Мы приехали в приют отца Софрония рано утром, у входа нас встретил юрист Юрий Юрин. Мобильный трезвонил без передышки – у юриста много неотложных дел.
«Извините, это звонит мама ребенка, которого некоторое время назад буквально похитили из приюта «Жануя» работники отдела образования Илийского района», - объясняет нам Юрий.
Разговор длился недолго, юрист, - заметно, что не в первый раз - , пытается успокоить женщину: «Сделаем все возможное, чтобы вернуть детей». Мы киваем и спешим познакомиться с обитателями нашумевшего приюта.
«В связи с регулярными судами и проверками дети стали немного запуганными и закрытыми. Сейчас, увидев незнакомого человека, сразу спрашивают у него: «А вы не из милиции?». Наши воспитатели уже живут в приюте круглосуточно, так как боятся за детей. Даже в школе, пока идут занятия, дежурит воспитатель. Так ее позавчера выставили из школы по распоряжению отдела образования, и она на улице на холоде теперь стоит – не может уйти. Конечно в случае, если детей как в прошлый раз заберут насильно, она не сможет помешать, но дети должны знать, что они не одни», - рассказывает Юрин, провожая нас к «клопышам».
«Клопыши» - маленькие жители приюта, смешное мультяшное название для дошколят юрист произносит особенными, не сухими интонациями. Таких в приюте - 23, они с удовольствием встречают «дядь Юру». Вообще, дошкольники и старшие девочки приюта живут в отдельном корпусе – сегодня там идет капитальный ремонт.
«Пока идут ремонтные работы, дети живут в общем корпусе, все вместе», - поясняет Юрин.
Мы заходим в помещение - и сразу детский смех снимает какую-то часть внутреннего напряжения. Девочки Асем и Олеся, которые учатся в школе со второй смены, встречают гостей. Мы с фотографом оказываемся под их, не терпящим возражений «покровительством». Наши новые знакомые с детской серьезностью обещают показать нам «все самое интересное в приюте».
Мы направляемся в детскую комнату, где по их словам, сейчас играют малыши. Я теряюсь, но стараюсь не подавать виду: дети бегут навстречу нам с объятьями. Асем с гордостью знакомит нас со своим младшим братом, он сразу же силится рассказать про свою маму. Это у детей получается сразу и естественно, они не ждут вопросов:
«А у моей мамы такие же длинные волосы, как у вас, а папа мой в тюрьме», - картавя, произносит маленькая девочка, которая тут же теряется в стайке других детей.
Рядом - воспитатели. Одна из них бережно держит на руках малыша Сашу.
- Совсем не хочет сам ходить, постоянно просится на руки, - рассказывает Виктория, старший воспитатель, - С нашими детьми легко, вот только любви всем не хватает. Воспитателей в приюте мало, нам не удается всем уделить столько внимания, сколько бы хотели получить эти дети».
Виктория Мартиросян, по ее словам, пришла воспитателем в приют отца Софрония из потребности дарить любовь.
«До приюта я работала в поликлинике. После смерти сына я пришла работать сюда. Он умер, когда ему было 4 года, болел, у него был ДЦП. Я все 4 года его на руках проносила. Тяжело было. Теперь у меня много детей. У них есть такая особенность, они относятся к нам как к мамам. А совсем маленькие дети вот, с рук даже не сходят», - застенчиво улыбается она.
Экскурсия и Дед Мороз
Асем с Олесей не отступают от своей «миссии» - экскурсия продолжается. Мы проходим классы, в которых дети делают домашнее задание, столовую, останавливаемся у гардеробной, где воспитатель Ирина Алексеевна заботливо одевает первоклашек и провожает их до автобуса, который отвозит и привозит детей из школы.
Далее девочки направляются в свою комнату, деловито приговаривая: «вход в эту часть корпуса разрешен только девочкам». Они рассказывают о том, как они учатся, как живет приют, как иногда важно не разучиться мечтать. Что-то есть в этих детских рассказах взрослого, неизбежного…
Олеся здесь уже больше года, на мою просьбу присесть рядом она отвечает молчаливой холодностью. Асем шепчет ей на ухо: «Не бойся». Пароль принят. Девочка начинает робкий рассказ.
«Я сейчас учусь в шестом, хотя должна была учиться в десятом классе…», - говорит она, не выходя из своего «убежища» - у соседней кровати, - я очень люблю школу, когда болела ветрянкой, скучала по учебе очень сильно».
Пока мы разговаривали с девочками, воспитатель Тамара Валерьевна успела даже сделать им замечание по поводу чистоты в комнате, а Асем укорила за отношение к младшей сестре. «Ну, если она меня не слушает!» - отвечает девочка.
На вынужденный репортерский вопрос «Какой он, отец Софроний?», дети отвечают, не подозревая о разборках в мире взрослых:
«Он приносит нам подарки. Утром открываешь глаза, а на кровати лежит пакетик с конфетами и подарками. Когда он незаметно приносит их? Как Дед мороз».
Судьбы
Под покровительством РПЦ и отца Софрония находится не только приют для детей, но и дом престарелых. Здесь живет 125 человек, 40 из них инвалиды, которые абсолютно не приспособлены к самостоятельной жизни. Назвать этот дом – домом для пожилых людей не поворачивается язык. Самому молодому жильцу «обители» всего 24 года. У Кости - водянка мозга… Он любит помогать на кухне повару и скромно демонстрирует нам свое умение накрывать стол.
«У нас тут нет наемных работников. Только две нянечки и я. Жители делают тут все сами, как у себя дома, работу в прачечной, на кухне, в корпусе, во дворе. Так называемые «лежачие», конечно, не могут за собой ухаживать, им помогают всем домом. Хотя, абсолютно здоровых людей здесь нет, - рассказывает нам Ирина Кулева, заведующая домом престарелых, - не обращайте внимания, что мяса на столе нет, сейчас просто пост, а так мясо наши жители едят регулярно».
Спрашиваю, все ли жители в обители милосердия соблюдают пятничные посты и живут под христианским началом.
«Здесь никто не принуждает к другой вере, но раз приют находится при храме, то конечно, на территории храма соблюдаются христианские учения. К примеру, на мусульманский праздник Курбан айт батюшка поздравлял всех мусульман обители», - отвечает она на наш вопрос.
Другим представителем молодежи в доме престарелых является Дмитрий Пратиков, который живет в обители с 2009 года. Дмитрию 39 лет, в прошлом он работал видеоинженером и режиссером на нескольких алматинских телеканалах. Оказался в приюте из-за самой банальной драки, которая впрочем изменила всю его жизнь и оставила отпечаток на его психическом здоровье.
«Я на этих людей не обижен (с которыми завязалась драка - V). Они Господа Бога не слышали, глупо было с их стороны всемером нападать на одного меня. Надеюсь, когда-нибудь они это поймут и у них в жизни все будет хорошо», - делится с нами Дмитрий.
В Доме престарелых есть и специальные комнаты. Как нам объяснили, они предназначены для людей, «готовящихся отправиться в последний путь», для тех, кто тяжело болен - им обеспечен медицинский уход. Рядом с пациентами этого «хосписа» по очереди дежурят жители обители. За 4 года в свой «последний путь» в приюте проводили уже 48 человек.
В коридоре приюта, будто во дворе дома, на «лавочке» сидят бабушки, обсуждают последние новости. «Они в курсе всех событий, - поясняет нам Ирина, - даже вот хотели уберечь старушек наших от жутких новостей, которые по телевизору передают о нашем приюте, не получилось, у кого давление скачет, кто переживает сильно…»
Нас знакомят с Акимжан-апа, которая тепло приветствует нас: «кулындарым», так на казахском языке чаще всего ласково называют детей. От 86-летней Акимжан-апа отказалась родная дочь. Вполне банальная для здешних мест история. Дети отказываются от родителей-стариков, но не отказываются от их ежемесячной пенсии.
Большинство из жителей этого дома пришли сюда по собственному желанию. Так, к примеру, «баба Аня», так представляют нам еще одну обитательницу приюта, здесь живет уже полгода, приехала к отцу Софронию из Караганды, а женщина по имени Екатерина здесь почти два года. Несмотря на детей и родственников, живет здесь, лишь изредка навещает их, когда берет свой очередной «отпуск».
Предположения
Обитель милосердия, куда входит детский приют, дом престарелых и богадельня, где проживают одинокие мамы с маленькими детьми, под покровительством РПЦ существует уже около 20 лет, но разговоры и череда проблем связанных с этим местом начались несколько лет назад.
По словам юриста обители Юрия Юрина, в приют не поступают деньги из бюджета, другими словами государством это место не финансируется.
«Все деньги сюда идут от благотворителей и спонсоров. Причем мы не берем в руки денег, это принципиальная позиция отца Софрония. К примеру, к нам приходят счета за электроэнергию или газ, отец Софроний берет эти счет и едет к благотворителям. Или дает список, в котором воспитатели указывают, что детям нужно столько-то зубных щеток, тетрадей, ручек», - поясняет он.
Представители обители видят несколько причин негативной заинтересованности в сторону приюта. Одну, из которых, позже подтвердил нам в интервью и сам отец Софроний. По их мнению, одна из главных причин, это земля, на которой находится обитель милосердия.
«107 гектаров земли вблизи города Алматы не дают чиновникам покоя, вот и все. Они добиваются того, что просто сровнять это место с землей, а потом построить здесь более выгодные для них предприятия или просто распродать земли», - рассказывает юрист.
Второй побудительной причиной юрист называет то, что детей хотят направить в государственный приют. Также юрист Юрий Юрин считает, что действия сотрудников Илийского отдела образования направлены на разжигание межнациональной и межконфессиональной розни.
Кстати, о межконфессиональном вопросе. Приюту отца Софрония часто инкриминируют насильственное обращение в православие. Юрий Юрин в свою очередь рассказал нам, что родители, когда приводят своих детей в приют, подписывают документы, что не против, чтобы их дети находились и воспитывались вблизи церкви.
«Никто не скрывает, что приют находится при храме, под патронатом Русской Православной Церкви, но, несмотря на это, никто в приюте не навязывает христианство и с уважением относится ко всем детям и их религиозным взглядам», - резюмирует он.
От авторов:
Нашим редакционным заданием и личной мотивацией было только одно: лично познакомиться с обитателями приюта и понять то, что невозможно бывает понять сквозь информационную пелену сообщений в СМИ и сухие формулировки на расстоянии. Мы старались избегать оценок и задавали «неудобные» вопросы. В общем, журналистский долг попытались выполнить. Поэтому решение – считать ли приют и его основателя опасным – каждый примет персонально. Но в последнем абзаце хочется отдать и долг человеческий - мы обещали обитателям Дома престарелых. Все они в страхе за то, что приют закроют, просили нас о помощи. Мы не можем помочь. Мы только обещали рассказать об этом читателям.
В ближайшее время Vласть опубликует интервью с отцом Софронием.