Тимур Нусимбеков, специально для Vласти
Фотографии автора, а также из личного архива Марата Жыланбаева
Марат Жыланбаев, 52 года, гражданин Казахстана, выдающийся супермарафонец. Первый и единственный атлет в истории человечества, в одиночку пробежавший крупнейшие пустыни Азии, Африки, Австралии и Америки. Установил несколько мировых рекордов, семь из них занесены в Книгу рекордов Гиннеса. Большая часть мировых рекордов, установленных Жыланбаевым в начале 1990-х годов остаются по-прежнему не превзойденными. Марат Жыланбаев — тренер, мастер спорта международного класса, разработал собственную систему тренировок для марафонов и ультра-марафонов. За годы спортивной карьеры пробежал совокупное расстояние свыше 160 тысяч километров.
Марат Жыланбаев в одиночку пробежал больше, чем прошли все известные экспедиции в истории человечества, включая кругосветные экспедиции. В одиночку он преодолел более значительные дистанции, чем проплыли каравеллы и фрегаты Колумба и Кортеса, Дрейка и Васко де Гамы. В одиночку он преодолел намного более значительные дистанции, чем проехали караваны Марко Поло и Плано Карпини. В одиночку он преодолел пространства, превосходящие те, что покорили кавалерия Темуджина и легионы Александра Македонского. Он значительно расширил представления о возможностях человеческого тела и духа. За выносливость и силу на Западе его называли «Чингисханом» и «Кэмелом». За неистребимую страсть к бегу его называли Форрестом Гампом.
Марат Жыланбаев родился в августе в Каркаларлинской степи в Карагандинской области. Тем летом с космодрома Байконур в космос отправился космонавт с позывным «Чайка», это была Валентина Терешкова, первая женщина-космонавт в истории человечества. Этим же жарким летом в центре Вашингтона — Мартин Лютер Кинг подошел к микрофону и начал речь, которая начиналась со слов «I have a dream…». Жыланбаев тоже впишет новые страницы в историю человечества и воплотит мечты, которые казались безумными и невозможными.
В 7 лет Марат Жыланбаев потерял родителей и попал в детский дом. Позже будут спортивный техникум и тренировки, самоволки и автостопы, марафонская группа и служба в Советской армии. К началу 90-ых, Марат Жыланбаев бесконечными изнуряющими тренировками и ультрамарафонами доведет свое тело, разум и дух до сверхчеловеческих границ. Он установит новые мировые рекорды, преодолеет самые великие пустыни планеты, пройдет через тяжелейшие испытания и преграды, станет тем, кого можно без всяких гипербол называть и в фигуральном, и в буквальном смысле - самым выносливым и самым сильным человеком на Земле.
Справка (мировые рекорды Марата Жыланбаева):
В 1990-1991, за один календарный год Марат Жыланбаев пробежал 226 классических марафонов.
В июне 1991 года — за 15 дней пробежал 30 классических марафонов, преодолевая по 2 марафона в день.
В марте 1991 года за 23 дня пробежал 23 классических марафона.
В 1992 году за 20 дней в одиночку пробежал 1200 километров пустыни Каракумы.
В 1993 году пересек Сахару, самую большую пустыню планеты (1700 километров за 24 дня). В этом же году пересек самую большую пустыню Австралии - Большую Викторию (1600 километров за 22 дня).
В 1994 году Марат Жыланбаев совершил самый длинный пробег в истории через пустыню Невада (США), величайшую американскую пустыню (1218 километров за 17 дней).
ПРЯМАЯ РЕЧЬ МАРАТА ЖЫЛАНБАЕВА:
— Мои первые воспоминания детства: бабушка, совхоз, поля кукурузы и злой индюк, который пытается меня догнать и клюнуть.
Я начал рисовать очень рано. Мне кажется, что я мог рисовать всегда. С самого рождения. И я всегда рисовал лучше всех своих сверстников — в семье, в детдоме, в армии. Наверное, у меня художественный дар.
Когда еще были живы мои родители, мама говорила нам, детям: нарисуйте птичку, стул, лестницу. И я рисовал. Когда что-то не получалось, я тренировался нарисовать то, что мне казалось самым сложным — кита, дерево, дом…
В детдоме я научился никогда не жаловаться.
В мое время детдом - был как армия или зона. Детдом - это дедовщина со своими законами: надо драться - дерись, у своих не воруй, нельзя быть слабым. Слабаков давят.
Если ты крутой, но если ты сделал что-то неправильное, детдомовские пацаны накажут тебя, несмотря на всю твою крутизну. Тебе устроят «темную». Мы били даже учителей, которые вели себя неправильно. Один учитель приставал к девчонкам. Такие вещи старались не афишировать, жаловаться было бесполезно, администрация меры не принимала. Девчонки попросили у нас защитить их. Мы с пацанами из разных классов собрались и подкараулили этого учителя, набросили на него одеяло и хорошенько отдубасили его. После этого он больше не приставал к девчонкам. Другой «воспитатель» любил рукоприкладствовать и избивать детей. Это был огромный мужик, который хвалился тем, что он служил на флоте или в ВДВ. Но его мы тоже однажды встретили, набросили одеяло и побили. После этого он уволился и больше никогда не приходил в наш детдом.
Нас, детдомовцев, всегда брили, мы все носили одинаковую униформу. В спальной комнате ночевало по 30-40 человек. Мы были больше похожи на заключенных арестантов, а не на детей.
Когда мы выходили за пределы детского дома, нас боялись все. И в городе, и в пригородах. Многие из нас грабили дачи и занимались гоп-стопом.
Я часто сбегал из детского дома и в одиночку автостопом путешествовал по Советскому Союзу. Во время этих путешествий я побывал в Новосибирске, Омске, Алма-Ате, Чу, Балхаше, Жезказгане, Чимкенте. Я ездил по СССР зайцем в поездах или добирался в товарных вагонах с углём. Ночевал и прятался на вокзалах, в колодцах, в брошенных шахтах, в детских садах.
Я любил прятаться на дачах, потому что там была крыша над головой и овощи-фрукты на пропитание. В городе, чтобы прокормиться, я сдавал бутылки, иногда приходилось промышлять мелким воровством. До Ташкента не смог добраться, совсем чуть-чуть не хватило… Чаще всего меня ловила милиция и отправляла в детский приемник, а потом назад в детдом.
В моей детдомовской анкете всегда была запись «склонен к побегу».
Я до 3 или 4 класса не умел плавать. Четыре раза тонул и меня спасали. Потом все-таки научился. Я доплывал до середины реки Нура, чтобы собрать лилии для девушки, в которую влюбился.
Когда я научился читать, то начал изучать литературу по рисованию. Читал журналы для художников, изучал биографии известных живописцев, начиная с эпохи Возрождения - Микеланджело, Рафаэля, Леонардо… Они стали моими первыми кумирами.
Чтобы хорошо рисовать, надо много рисовать. А я рисовал не просто много, а очень-очень много.
Меня всегда приглашали на дни рождения, потому что я рисовал портреты. Все пацаны мне завидовали, потому что мне не нужно было дарить подарки - ведь я писал портреты именинников. У меня было много друзей и подруг, потому что все хотели иметь портрет моей работы.
Я с детства любил работать в графике. Я до того дорисовался, что стал видеть мир в линиях. Машины, людей, улицы - я все видел в линиях.
Моя учительница повела меня в карагандинскую художественную мастерскую, в ней работали очень сильные художники. Они посмотрели мои рисунки, потом дали мне загрунтованный холст и показали, как смешивать краски. На следующий день я вышел из детдома и пошел в мастерскую. Там я закрылся в каком-то кабинете. За ночь я нарисовал свою первую живописную картину - портрет девушки. Рисовал на память. Она была похожа на цыганку. Это было очень красиво. Эта работа впечатлила не только меня, но и ребят в детдоме и серьезных художников из мастерской. После этой ночи я стал рисовать масляными красками.
Наверное, я первый художник из Казахстана, который в годы Советского Союза стал за доллары продавать свои картины на Запад. Свой первый контракт по картинам я заключил самостоятельно. Покупатель был из ФРГ. По советским законам я был вне закона. Это было уголовно наказуемое дело. Расстрела уже не было, но за такие операции с долларами спокойно могли дать лет 10 тюремного срока. Приходилось действовать очень осторожно.
В детском доме я часто болел. Особенно часты были простудные и инфекционные заболевания. Мне вырезали гланды. Один учитель сказал мне: «повышай иммунитет, занимайся спортом».
В классе четвертом я пошел на борьбу, потом записался на бокс. На боксе не было ровесников, поэтому меня ставили на ринг с ребятами, которые были не только старше меня на 3 года, но были уже кандидатами в мастера спорта. Мне приходилось с ними боксировать, я хорошо получал от них и был грушей для них. Там я научился держать защиту.
Я не знаю, что больше всего повлияло на мой характер и на мои достижения. Может, повлиял детдом, может годы тренировок. С детства я научился всегда сам разбираться со сложными ситуациями, научился отвечать за себя и за свои поступки.
Я по-прежнему езжу в детдомы. Теперь занимаюсь там благотворительностью и устраиваю забеги. В детдомах многое изменилось - теперь дети не ходят как мы в униформе и их не бреют как нас - налысо.
Как это ни парадоксально, но в подростковом возрасте я не любил бегать. Мой тренер нашел для меня правильные слова и мотивацию. Он сказал мне: «Вот смотри, Марат, как много твоих друзей-сверстников покинуло клуб «Марафон», они, как и ты не любят бегать. Они слабаки. Ты, наверное, следующий слабак, пойдешь вслед за ними…» Я, конечно же, разозлился, подумал - почему он за меня решает и решил не уходить - назло ему. А потом я стал бегать все дальше и дальше…
После бокса я стал заниматься парусным спортом и спортивным ориентированием. Позже я стал чемпионом СССР по спортивному ориентированию среди юниоров.
Что такое счастье? Это было в то время, когда я учился в физкультурном техникуме. Помню, как наступила зима, но я еще ходил в летних туфлях. И вот, наконец, скопил деньги и купил себе зимнюю обувку. Но один минус — носки до того износились и застирались, что я в буквальном смысле остался без них. Почти месяц ходил в обуви на голую ногу. Однажды на уроке по лыжному спорту наш тренер по фамилии Жулина заметила, что я одеваю лыжные ботинки на босую ногу. Она все поняла и повела меня к директору физкультурного техникума Булату Исламовичу Орумбаеву. Булат Исламович повел меня в магазин и купил мне 20 пар носков! Это было большое счастье.
Я служил в Советской армии в танковых войсках. Моя часть находилась в Таджикистане, я служил в Кулябе на границе с Афганистаном. Там я научился управлять танком Т-64.
Однажды в наш полк приехал генерал и спросил перед строем: «Кто хочет поехать добровольцем в Афганистан - шаг вперед!». Я сделал шаг вперед. Самое интересное, что и весь мой полк, все как один, сделал шаг вперед. Мы сделали этот шаг не от страха, а потому что искренне верили, что так надо. Мы все тогда верили, что Советский Союз всегда прав, верили, что все остальные враги, верили, что Ленин жив. В плане патриотизма и идеологической обработки нас никто не мог превзойти, может только Северная Корея.
Когда я рисовал, моими кумирами были великие художники. Когда я погрузился в спорт, у меня появились новые герои. Одним из первых и главных моих героев стал Абебе Бикила (выдающийся марафонец из Эфиопии, первый в истории чернокожий олимпийский чемпион, представлявший африканскую страну). Мне очень понравилось, что он пробежал олимпийскую дистанцию босиком и занял первое место.
Чтобы улучшить технику бега, я целый год бегал босиком. И в зиму, и в лето. По земле, по асфальту, по камням. В тот год босиком я пробежал шесть марафонов. Я бежал босиком на разных соревнованиях - в Караганде, в Москве, в Целинограде, в Алма-Ате и в других городах. В Ленинграде на зимнем соревновании мне не разрешили бежать босиком по «Дороге жизни». Организаторы решили перестраховаться и заставили обуться, а жаль…
В Карагандинском марафоне на беговом участке было много гравия и битых стекол. На финише меня все просили показать пятки.
У настоящих марафонцев очень сильный болевой порог. Мы привыкли и терпим все длительные мучения и испытания - темп, ветер, холод, жажду, усталость, боль, голод. Если кто-то решит подвергнуть марафонца пыткам, то настоящий марафонец сможет терпеть и держаться очень-очень долго. Но если резко уколоть марафонца иголкой, то он испытает такую же боль, как и обычный человек.
Все довольно просто. Когда я бежал длинные дистанции зимой - я мысленно представлял жару. Когда преодолевал путь летом - я представлял холод.
Когда ты бежишь огромные дистанции, у тебя есть масса времени подумать о самых важных вещах — о своих близких, о семье, о работе. Когда ты бежишь, приходят самые правильные мысли.
В развитых странах все бегают - от детей и подростков до миллионеров и президентов. У меня есть хороший друг Джозеф Оакс, он атлет из Сан-Франциско, один из первых айронмэнов (Ironman - серия сложнейших и престижных соревнований по триатлону на длинную дистанцию, проводимая Всемирной корпорацией триатлона). Оакс очень сильный триатлонист, велосипедист и пловец. Он переплыл Берингов пролив и Ла-Манш. Мы познакомились с ним в далеком 1992-м. Меня познакомил с ним мой тренер Федор Склокин. Джозеф еще в советское время смог проехать на велосипеде из Москвы через Алма-Ату в Ташкент. В этой дороге его сопровождал мой тренер. В дороге Оакс выучил русский язык.
После велотура по Советскому Союзу, Джозеф Оакс рассказал мне анекдот-наблюдение. «Марат, в вашей стране есть красные и черные люди. Черные - это те, кто ездит на черных «Волгах», едят черную икру и отдыхают на Черном море. И есть красные люди. Они едят красную редиску, у них красные носы и отдыхают они на Красной площади».
В Штатах мы проводили много времени с Джозефом. После соревнований мы несколько дней жили в красивом местечке - Форте Мейсон, который находится у залива - недалеко от легендарной тюрьмы Алькатрас. Мы ночевали в общежитии, которое было открыто на месте бывших казарм. Американские спортсмены организовали в этих краях очень интересный и сложный триатлонный проект «Побег из Алькатраса». Джозеф был одним из организаторов этого проекта, и он предложил мне поучаствовать в нем. Мы стартовали у стен бывшей тюрьмы.
Самым тяжелым участком для меня был залив. Вода была очень холодной, плюс сильное течение. Потом был забег и велосипедный участок. Но я все-таки совершил свой «Побег из Алькатраса». После вручения медалей, ко мне подошел Джозеф и говорит: «Марат, все окей, но теперь тебе обязательно надо пройти Ironman». Я ему сказал: «Окей» и осенью этого же года мы отправились в Сан-Альтоc, там я преодолел Ironman и стал первым официальным казахским Айрон-мэном.
В США я посмотрел фильм «Форрест Гамп» как только он вышел в прокат. Потом в Москве я купил пиратскую кассету со знаменитым переводчиком, у которого была прищепка на носу. Мне нравится этот фильм, нравится, как там открывают историю. И вообще этот кино про нас - бегунов. После выхода этого фильма некоторые люди стали часто называть меня Форрестом Гампом.
Еще в юности я прочитал много книг про пустыни. В 1991 году я зашел в экибастузский книжный магазин «Кругозор». В книжных я всегда останавливался у стеллажей с книгами из серии «ЖЗЛ» и в отделах про путешествия и приключения. Там в «Кругозоре» я купил книгу «Путешествия никогда не кончаются» Робин Дэвидсон. Она пересекла пустыню Большая Виктория. С ней были 4 верблюда и собака. Я прочитал эту книгу и понял, что смогу в одиночку перебежать эту пустыню. В общем, так все и произошло.
Я поставил себе цель, начал готовиться. Переписывался и встречался с главными специалистами по пустыням с Воловичем, с Кондратенко, отправлял письма в Институт пустынь. Изучал как питаться змеями, черепахами, пауками.
Первая и самая опасная пустыня в моей жизни — Каракумы. Я был без сопровождения, бежал один. У меня не было рации и gps тогда не было. У меня были только компас, военные карты, палатка и емкость с водой. Самое опасное — это обезвоживание. Тогда я был на грани жизни и смерти. Между колодцами были расстояния по 100 километров. В пустыне у меня кончились обеззараживающие таблетки. Тогда я боялся отравления, но еще больше был риск погибнуть от обезвоживания. Поэтому мне пришлось пить воду без фильтрации. Мне повезло - я пересек Каракумы живым и не отравившись. Потом была Сахара, Большая Виктория и Невада…
Я всегда был беспартийным гражданином. И в советское время, и в годы независимости. Меня много раз приглашала в КПСС, в Асар, в Нур-Отан. Но я никогда не вступал ни в одну из этих партий. Но я несколько лет проработал в городском маслихате Экибастуза беспартийным депутатом и мне до сих пор не стыдно смотреть в глаза своим горожанам.
К 1994 году я побил все свои предыдущие рекорды и установил новые мировые рекорды. Когда я стал одним из сильнейших спортсменов мира, в Казахстане меня лишили олимпийской стипендии. Я спросил у чиновников: «Почему?». Они ответили коротко и просто: «Ну, денег нет». Ко мне в те годы приходило огромное количество приглашений и заявок на участие в мировых соревнованиях. Но меня никто не поддерживал. Я встречался с разными людьми, лично общался с разными министрами - министром спорта, министром финансов, министром иностранных дел… Я написал Назарбаеву три письма, но так и не получил ответ. Я объяснял им, что хотел бы поехать на соревнования, представлять Казахстан, хотел побеждать. Но они говорили: «Денег нет…»
В 1995 году я почувствовал себя самым сильным человеком планеты. Проблема в том, что я не смог никуда выехать, чтобы доказать это. Я захотел первым в мире пробежать вокруг света и установить новые рекорды. Мне торжественно обещали помочь разные организации, люди, включая президента страны. Объявили об этом в СМИ на весь мир. Я забронировал билеты, подал заявки, потратил все свои накопления, чтобы купить снаряжение. Но в итоге меня так и никто не поддержал: за неделю до вылета мне сказали, что поддержки и денег не будет. Я абсолютно точно знал, что все мировые соревнования в беге на выносливость я выиграю. Я подошел к пику своей силы, выносливости и скорости. Но я не мог этого доказать, потому что у меня не было ни средств, ни спонсоров, которые захотели бы поддержать меня. Я не побежал, не смог отправиться в кругосветку. Я потерял все свои сбережения и обанкротился. У меня произошел нервный срыв, мою «крышу снесло».
Я переживал сильнейшие физические нагрузки и перенапряжения. Но самое тяжелое не это. Я пережил сильнейший психологический стресс, который сможет выдержать человек. Не помню, как попал в московскую больницу. Стресс был такой сильный, что на некоторое время я потерял память. Московские врачи, мне сказали, что от таких стрессов и потрясений люди могут сойти с ума и мне еще «повезло» с амнезией. И еще врачи мне сказали фразу: «Забудь о беге». Было очень обидно.
После 1995 года я не мог бегать 17 лет.
Есть такие редкие люди, которые приносят пользу не только близким людям, но и целому городу. В Экибастузе был такой человек — Вячеслав Валерианович Каландаришвили, тогда он был генеральным директором «Экибастуз¬уголь». Он поддерживал не только меня, но помогал многим другим людям - спортсменам, учителям, артистам. Он помогал и поддерживал Экибастуз. Он работал не для себя, а для города. Его убрали. Был еще Валерий Давыдович Набитовский - лучший аким в истории Экибастуза. При нем были в Экибастузе были самые чистые улицы в Казахстане. Но его тоже убрали. Они оба уехали из Казахстана.
Пока я не оказался заграницей, я, как и большинство советских граждан, верил, что Советский Союз - самая справедливая, самая добрая и самая лучшая страна на свете. Но потом я побывал в Европе, Африке, Америке, Австралии. У меня появились друзья почти во всех странах мира. Я изучал их менталитет, наблюдал за тем, как они двигаются и о чем они думают. Потом я возвращался. Дома меня проверял КГБ. Друзья, которые никогда не были за пределами СССР, задавали вопросы о заграничной жизни, просили фотографии.
В СССР нам говорили, что Запад очень сильно загнивает. Когда я в первый раз приехал в Штаты, то запомнил одну картинку. По улице шел счастливый бомж, был одет цивильно и стильно, тащил за собой тележку со своими вещами, улыбался и ел бананы. «Ничего себе они тут загнивают», — подумал я. До нас бананы еще не добрались.
Однажды за границей, после соревнований, меня пригласили пожить в гости к одному интересному человеку. Он был миллионером. Я наблюдал за тем, как он живет, как воспитывает своих детей. Тогда меня удивляло, что после того, как его дети оканчивали школу, он никак им не помогал — он не давал им деньги, не покупал им квартиры и машины. Я спросил у него: «Слушай, ты же миллионер! Тебе жалко собственным детям купить машину или денег подкинуть?». Он мне ответил: «Марат, мне не жалко. Если я куплю своему сыну машину, то он не будет знать ей цену, потому что он сам не заработал на нее. Если я просто так буду давать своим детям деньги, то они сгниют. Намного интереснее добиваться всего самостоятельно и самому зарабатывать деньги». Тогда я его не понимал. У нас же другой менталитет. У нас почему-то принято покупать детям машины, квартиры, устраивать их на «престижную» работу. Но получается, мы растим лентяев, паразитов, людей без цели и правильных мотиваций. Получилось поколение Усенова и ему подобных.
Своему сыну я дал только образование и в детстве я купил ему велосипед. Вот и все. Когда он повзрослел - он сам устроился на работу, самостоятельно стал зарабатывать деньги и купил себе все, что ему нужно.
В Штатах, в Австралии и Алжире на официальных мероприятиях за мной всегда наблюдал человек из КГБ. Чекисты следили, чтобы я не сказал ничего лишнего на пресс-конференциях. Хотя я был обычным советским спортсменом, а не политиком. Они всегда требовали, чтобы я сообщал им свои марафонские маршруты. Я им говорил: точка А - здесь, точка Б - тут, и в шутку предлагал им пробежать дистанцию вместе со мной, вдвоем же веселее. Но чекисты всегда отказывались.
Я не осуждаю тех, кто не вышел на мирный митинг. Все видят несправедливость. Но все молчат. Студенты понимают, что если они перестанут молчать, их отчислят из институтов. Если выйдут учителя, торговцы или госслужащие, они потеряют работу. С другими разбираются еще безжалостней. Но все-таки нашлись и те, кто вышел.
Кроме бега, я никогда и никого и ни к чему не призывал и не призываю. 21 мая я посчитал, что должен выйти на мирный митинг. В руках я держал флаг Казахстана. Я не успел даже нормально развернуть флаг, а меня уже скрутили. Меня арестовали на площади у самого «Байтерека». На площади не было граждан, только полицейские, вокруг площади машины со спецназом. Всех граждан скручивали и бросали в автобусы уже на подходе к площади.
Нас отправили в Сары-Аркинское УВД. Там я увидел тех арестованных граждан, которые не побоялись выйти на митинг. В основном это были интеллигентные люди сильные духом. Большая часть полицейских смотрела на нас уважительно и сочувственно, просто у них был приказ, и они были обязаны его выполнить. Только один капитан вел себя грубо и даже по-хамски, он отбирал у задержанных сотовые телефоны, хватал за грудки арестованных, провоцировал. Но арестованные вели себя достойно, в итоге сами полицейские забрали этого хама-капитана.
Люди проснулись. Теперь главное, чтобы они научились правильно двигаться. Если движения не будет, то мы превратимся в Северную Корею.
Перед 21 мая дочери и ее одноклассникам в школе сказали: «Передайте своим родителям, чтобы не выходили на площадь, туда выходят только предатели и провокаторы». Так сказали учителя нашим детям. Я не стал ей ничего объяснять, просто понял, что Министерство Правды уже работает. Теперь в глазах своих маленьких детей я изгой общества. Но я думаю, они подрастут и сами все поймут.
Меня приглашали переехать в Россию, в США, в другие страны. Предлагали прекрасные условия, предлагали выступать за их флаги. Но моя родина здесь и я не хочу, чтобы мою страну разваливали. Если уедут порядочные люди, то страну развалят, а я этого не хочу. Из Казахстана меня могут убрать только насильственным путем.
Когда я готовился к забегу на Эльбрус, я искал в Экибастузе место, которое своими условиями, рельефом подходило бы к горной подготовке. Но у нас был только угольный карьер. И я стал тренироваться там. Бегал по углю верх-вниз, верх-вниз. Вредное место? Наверное, да, вредное… Но еще вреднее не тренироваться.
Когда ты бежишь, в тебе и вокруг тебя все правильно. Ты спокоен, ты дышишь свежим чистым воздухом, твоя голова проветривается, тебе никто не мешает. Когда ты бежишь — ты все делаешь четко и принимаешь правильные решения. У того, кто не бегает — голова мутная.
Я не хочу делать карьеру в политике, не хочу вступать в партии. Я просто хочу, чтобы в наших городах появились беговые крытые дорожки. Обычные крытые километровые дорожки для бега. Еще хочу тренировать, чтобы люди с детства умели правильно бегать. Мне кажется, что для этого у меня достаточно знаний и опыта.
Нельзя терять хороших людей.
Человеческие возможности безграничны.
Может однажды я опять стану рисовать.
Беседа записана летом, 2016 года. Город Астана