В конце октября в Карагандинской области произошла крупнейшая в истории страны авария на шахте им. Костенко, принадлежащей компании АрселорМиттал Темиртау. Происшествие, в результате которого погибло 46 шахтеров, остро поставило вопросы о качестве государственной политики в области безопасности и охраны труда. Власть поговорила с курирующей эту область заместителем премьер-министра Тамарой Дуйсеновой о готовящейся концепции безопасного труда, сложном процессе ее обсуждения с работодателями и недоработках государственных органов по предупреждению несчастных случаев на производстве.

Видите ли вы необходимость в том, чтобы усиливать регулирование в сфере охраны труда и промышленной безопасности? Какими будут ближайшие и долгосрочные действия государства в этом направлении?

Нам всем надо понимать, что охрана труда и промышленная безопасность должны идти рядом. Этот комплексный подход должен полностью обеспечить уровень безопасности на каждом рабочем месте. Эта новая идеология охраны труда заложена в новой Концепции безопасного труда до 2030 года, проект которой подготовлен в начале года и сейчас по поручению главы государства запущен для принятия до конца текущего года.

В начале года был подготовлен проект новой концепции «Безопасного труда до 2030 года». В апреле 2023 года я презентовала его на Международной конференции и выставке по охране труда и промышленной безопасности, которую мы проводим в Астане на EXPO ежегодно. В ней предусмотрено 6 направлений.

Во-первых, надо определить необходимый уровень безопасности труда, который устанавливается на основе аттестации производственных объектов в части условий труда или оценки профессиональных рисков. Эту аттестацию проводят специализированные организации. Они осуществляют замеры и определяют все параметры для обеспечения безопасного труда на рабочих местах.

У нас будет интегральная оценка рисков, учитывающая факторы вредности и опасности производства, угроз при работе с оборудованием и т.д. Мы вводим систему управления рисками, и будем оценивать риски с учетом специфики рабочих мест.

Сама методика еще обсуждается с работодателями. С их стороны есть несогласие по тому, как эту меру можно реализовать. Мы говорим работодателям, что это хорошо не только для инспекторов промышленной безопасности и труда, это хорошо и для вас самих. То есть они смогут акцентировать внимание на самых высокорискованных рабочих местах. К примеру, необходимо ставить датчики, которые в автоматическом режиме смогут передавать данные, подтверждать разные факты для инспекции, использоваться для улучшения условий труда и т.д.

В целом концепция сейчас подготовлена, ее уже обсуждают. Недавно, в ходе совещания Республиканской трехсторонней комиссии, компания ERG просила, чтобы мы расширили пилотный проект на другие предприятия. С августа этого года Министерство труда и социальной защиты апробирует эту концепцию на 20 предприятиях. Я поддержала идею расширения, это позволит понять, что еще нам нужно менять. Но под всеми вводимыми методиками и оценками должны лежать научно-обоснованные аргументы.

Во-вторых, когда мы оценим степени риска на рабочих местах, мы учтем не только обеспечение спецодеждой или дифференциацию социальных гарантий, но и дифференциацию страхового тарифа.

Ведь использование усредненных показателей страховых тарифов уже не отвечает требованиям текущей ситуации. У АрселорМиттал Темиртау, к примеру, самый высокий класс профессионального риска, поэтому у них самый высокий размер страхового тарифа — 2,96%. И он не дифференцирован. Я могу работать на поверхности, а кто-то на глубине несколько сотен метров. При этом для всех действует один тариф.

В медицине предусматривается другая модель. Хирурги – у них деятельность более рискованная, поэтому для них повышенный тариф. Для акушеров-гинекологов чуть пониже, а у терапевтов рисков еще меньше, и тариф ниже.

Соответственно, такая же модель должна быть внедрена на вредных производствах. Концепцию планируется принять в декабре, а далее разработать законопроект и внести его в парламент.

Не менее важный момент — это средства индивидуальной защиты. СИЗ-ы тоже должны меняться в зависимости от рабочего места. Важен и вопрос обеспечения СИЗами. Здесь у нас применяются одинаковые (усредненные) нормативы. То есть, если я должна надевать беруши, то и вы должны. Теперь все будет зависеть от рабочего места: в зависимости от установленной степени профриска кому-то нужно будет добавить очки к экипировке, а кому-то — каску. Поэтому нужно скорректировать нормативы.

Но нужно и заняться обучением работников. Компании по страхованию жизни будут направлять 6% страховых премий на превентивные меры, то есть на упреждение несчастных случаев. Эти деньги пойдут на обучение работников по вопросам охраны труда. Надо стремиться к снижению числа несчастных случаев, ведь если их будет больше, то компании по страхованию жизни могут банкротиться, поэтому они должны быть заинтересованы в их профилактике. 

Теперь к вопросу о предоставлении социальных гарантий лицам, занятым во вредных и/или опасных условиях труда. Здесь работает принцип «чем выше риск, тем больше уровень защиты». К примеру, в среднем отпуск длится 24 дня. Работникам, занятым во вредных условиях труда, отпуск увеличивается дополнительно от 6 до 36 дней, в зависимости от уровня риска в рабочем месте. Социальные гарантии должны включать и дополнительные льготы, которые рабочие предусмотрели в своих коллективных договорах.

Что касается проверок, то отныне все рабочие места, отнесенные к высокой группе риска по результатам мониторинга, будут включаться в план ежегодной поверки. И вроде бы представители работников согласились с этим подходом, а работодатели сказали: давайте мы доработаем. Наверное, потому, что это будет связано с определенной финансовой нагрузкой.

Это долгосрочные меры. Пока примут концепцию, пока примут закон, пока начнут внедрять – все это займет время. А что по краткосрочным действиям?

У нас уже сейчас есть нормативы, и нам нужно требовать их соблюдения. Но те же меры, связанные со средствами индивидуальной защиты, можно реализовать еще до принятия концепции.

Точно так же датчики или приборы, которые должны фиксировать уровень превышения положенного уровня или анализирующие состояние воздуха, измеряющие уровень дыма и шума – все они должны работать исправно. В МЧС сказали, что сейчас перепроверяют все эти приборы на всех предприятиях. В АрселорМиттал Темиртау уже запустили четыре шахты после проверки.

Если касаться аварий на предприятии, то, как вы знаете, работодатель считает, что их приборы функционировали нормально. Но если это так, почему никто не увидел опасность? В чем причина? Это как раз проверяется госкомиссией.

Тем не менее сейчас МЧС работают над тем, чтобы все эти измерительные приборы показывали реальную ситуацию. Есть отдельные предприятия, например, ситуационный центр в Казахмысе. Когда фиксируется какое-либо превышение стандартов, тогда в этом центре загораются красные лампы. Над этим вопросом нужно поработать всем предприятиям.

Также предприятия должны обращать внимание на спецодежду, в которой входит человек, и на состояние его здоровья. Но на стадии проверки инспекторы труда приходят и сталкиваются с ограничениями. Они спрашивают предприятие: есть ли у вас СИЗ-ы и каски? Им отвечают, что есть. Но разве только в этом проблема? Разве погибшие шахтеры без этой спецодежды были? Все были в ней.

Инспекторы труда часто не имеют полномочий все тщательно проверять, или у них не хватает ресурсов это делать. Будете ли вы усиливать их полномочия и компетенции?

В 2013 году инспекцию труда передали в местные исполнительные органы. А раньше она была раньше при министерстве. И вот сейчас между нами есть какое-то недопонимание. Мы иногда получаем оперативную информацию от самого предприятия, а не от инспекций труда. К сожалению, это факт.

Другой пример. Согласно Трудовому кодексу работодатели обязаны страховать своих работников от несчастных случаев на производстве. К началу прошлого года лишь 30% всех работников были вовлечены в эту систему. На лицо неэффективная работа инспекций на местах. Не видно также активности инспекторов труда в упреждении трудовых конфликтов. 

А в чем смысл такой инспекции?

Где-то они успевают, где-то нет. Но самый главный вопрос – выполняют ли они все предусмотренные функции? У министерства труда и социальной защиты не всегда есть возможность это проконтролировать, потому что инспекции труда подчиняются акиматам. Поэтому депутаты предложили вернуть инспекцию труда в министерство. Чтобы министерство, как прокуратура, было таким же независимым надзирающим органом в части исполнения или соблюдения трудового кодекса. Это же не только вопросы охраны труда, это вопросы трудовых отношений, к примеру, диспропорций в оплате труда. Поэтому их нужно вернуть в ведение министерства. Об этом гласит и рекомендация Международной организации труда.

Кроме того, сейчас мы хотим создать цифровую карту каждого предприятия наподобие цифровой карты семь. У нас уже накоплена определенная информация о том, сколько было проверок и сколько было нарушений на каждом из них. И мы считаем, что эту работу инспекция труда должна продолжать с использованием возможностей цифровых технологий. Эта работа уже начата. Я разговаривала с Мусиным. У него уже есть ситуационный центр по всем ЦОНам. Наша карта предприятий должна быть аналогичной — мы должны видеть меры, которые предпринимает работодатель. Или, если он что-то не замечает, в этой системе должны содержаться рекомендации инспекции труда. По планам, цифровая карта предприятий будет запущена к середине следующего года.

Сколько времени на это понадобится, чтобы это все появилось и заработало?

Работа по всем направлениям будет идти параллельно. Но я не пытаюсь сказать, что до этого ничего не делалось. На многих предприятиях все же наблюдается улучшение условий труда. Многие готовы не только внедрять, но и развивать свои системы. Посмотрите, к примеру, на трансформаторный завод в Кентау и его филиал в Петропавловске. Зайдите, и вы увидите современную систему безопасности охраны труда.

То есть, тогда это зависит от собственника?

По АрселорМиттал Темиртау было очень много предписаний. Их делали в Минэкологии, в МЧС и в инспекции труда. Были дорожные карты, которые готовила компания для МИИР, сейчас это министерство промышленности и строительства. Была договоренность, что они поэтапно пойдут на изменения. Да, определенную работу они сделали, но основную часть нет.

В основном все было на бумаге?

Отдельные мероприятия были выполнены, отдельные нет. Но вопросы, касающиеся замены или модернизации оборудования до конца не реализованы. Полагаю, это является одной из причин аварий на шахте (им. Костенко — .В). На так называемом «вредном» производстве нельзя сказать, что никогда не бывает несчастных случаев. Но упредить несчастные случаи можно, если исправно работают все необходимые приборы.

А в шахтах АрселорМиттал Темиртау эти датчики где-то были, где-то нет. Это тоже, наверное, сопряжено с выделением финансовых средств. Мы же не говорим, что вообще никакие деньги не инвестировались. Но можно было бы еще большие суммы вкладывать, чтобы сделать ситуацию лучше.

Вы будете добиваться, чтобы это работало с новым собственником?

Это первые требования. И самое главное, АрселорМиттал Темиртау и Казахмыс находятся в одном регионе. И было немало случаев, когда люди уходили из АрселорМиттал Темиртау в Казахмыс. Я не могу сказать, что там идеально. Но по крайней мере мы не слышим больших нареканий к безопасности охраны труда на его объекта. Все-таки то, насколько работодатель социально ответственный, зависит от владельца предприятия. Постоянно давить на них, стоять над ними как полицейские, мы тоже не можем.

Но нужно отдать должное, профсоюзным организациям АрселорМиттал Темиртау. До 2010 года у них были проблемы с нормативами численности работников. К примеру, тогда компания позволяла себе брать одного человека там, где должны были работать три человека, компания. Благодаря совместной работе с госорганами этот вопрос был разрешен в пользу работников.

Многие сейчас говорят, что виноват работодатель. Да, работодатель виноват в первую очередь. Потому что он владелец предприятия. Он должен обеспечивать безопасность, у него есть такие обязательства. А уже затем встает вопрос о контроле со стороны соответствующих органов.

А государство делало все, что от него зависит? Или государство тоже недоработало?

Если говорить про дорожные карты, в части минимально необходимых требований Комитет по промбезопасности проделал определенную работу. Без нее ситуация могла бы быть еще хуже. Инвестор должен отрабатывать все обязательства, которые взял на себя при получении этого предприятия.