«В Алматы русла рек и арыки слишком сосредоточены на функции водоотвода»

Сегодняшние города запечатаны бетоном

Как бы вы объяснили идею «города-губки» простыми словами человеку, который слышит этот термин впервые?

Ханью Ши: «Город-губка» — это экологическая инфраструктура, выстроенная вокруг воды. Она использует природные ресурсы и близкие к природным решения для естественного накопления, инфильтрации и очистки воды, чтобы обеспечивать таким образом регулирование ливневых стоков, защиту биоразнообразия, культурные и рекреационные функции.

Сурав Кумар Бисвас: Термин «город-губка» ввел профессор Кунцзянь Ю. Сейчас этот подход принят Китаем на уровне государственной политики по управлению водными ресурсами в городах. Сила этого термина — в яркой метафоре, которую он создает. Сегодняшние города не спроектированы для впитывания воды, как губка, потому что они «запечатаны» бетоном. Часто города развиваются за счет уничтожения водоемов и сокращения зеленых зон.

«Город-губка» создает возможности для воды через защиту, восстановление или создание зелено-голубой инфраструктуры – восстановление озер, строительство водоудерживающих прудов, инфильтрационных бассейнов и других решений для пополнения грунтовых вод. Приходя в гармонию с природой и водой, город может вести себя как губка.

В разных странах эта идея известна и под другими названиями: системы с низким воздействием на окружающую среду, методы устойчивого управления ливневыми стоками. Но нам особенно нравится в термине «город-губка» то, что он включает в себя также уважение к экосистеме и биоразнообразию, восстановление водного цикла, решения для жары и вододефицита, а также создание более зеленых, комфортных и пригодных для жизни городов.

Что лично для вас стало самым убедительным доказательством того, что концепция «города-губки» действительно работает?

Ханью Ши: Когда я был ребенком, в моем родном городе, Харбине, произошел крупный паводок — очень яркое воспоминание, которое осталось со мной навсегда. Позже, изучая градостроительство, я думал, что парки существуют только для отдыха или декоративных целей. Я и представить не мог, что парк может обеспечивать так много экосистемных услуг — пока не посетил Qunli Stormwater Park, спроектированный профессором Ю в Харбине. Там я увидел, как можно собирать и очищать воду, сохранять природные водно-болотные угодья даже в условиях плотной городской застройки. Кроме того, парк оказался поразительно красивым. Он показал мне, что ландшафтный дизайн может быть как функциональным, так и эстетически вдохновляющим. Этот опыт побудил меня глубже изучать философию профессора Ю — я читал его книги, слушал лекции, и его идеи вдохновили меня продолжать профессиональное развитие в этом направлении.

Во время учебы и позднее, уже в профессиональной практике, я сталкивался и с критикой концепции «города-губки» — мол, она не работает на практике. Но раз за разом она подтверждает силу близких к природным решений. В 2024 году южное побережье Китая подверглось разрушительному воздействию исторического тайфуна Yi, одного из самых сильных за все время наблюдений. Тайфун уничтожил почти все бетонные морские дамбы вдоль побережья. Однако созданная нашей командой для прибрежной зоны города Хайкоу «дышащая» природная дамба почти полностью сохранилась. Это было удивительно — результат превзошел даже мои ожидания. Этот случай показал реальную силу «города-губки». Мы должны больше доверять природе.

Вернуть природу в города

Сурав Кумар Бисвас: Я вырос в индийском регионе Бенгалия, богатая культура которого формировалась вокруг пукуров — небольших прудов, которые существуют почти в каждом районе, от деревень до такого мегаполиса как Калькутта. Детство, проведенное там, дало мне интуитивное понимание «муссонной культуры». В такой культуре, когда приходит вода, ей дают место. Пруды регулируют паводки, создают прохладный микроклимат и поддерживают уровень грунтовых вод.

Со временем я понял, что в каждом регионе Индии были свои традиционные способы обращения с водой, выработанные на основе понимания ее логики. В засушливых районах больше внимания уделялось сбору и хранению воды под землей. В южных регионах, где нет постоянных рек, устраивали сети каскадных прудов. Так и в других регионах Земли – всюду существовали глубокие, живые отношения с водой, граница между землей и водой была подвижной, текучей.

Когда я стал старше, Индия переживала быстрый экономический рост. К сожалению, он сопровождался тем, что уничтожались водно-болотные угодья, перед мангровыми лесами строились дамбы. Города расширялись, занимая русла рек, болота и поймы. Вместе с этим пришли наводнения, включая разрушительное наводнение в Мумбаи 2006 года, которое навсегда осталось в памяти страны.

Я убедился, что подход «город-губка» работает, потому что он основан на природе.

Но недостаточно просто убрать бетон. Это должно быть новое проявление природы, в котором экология и инфраструктура сосуществуют.

Это осознание привело меня к изучению ландшафтной архитектуры, которая дала мне инструменты для того, чтобы размышлять о том, как города могут интегрировать экологию и инфраструктуру через гибридные системы, такие как искусственные водно-болотные угодья и водоудерживающие бассейны. Эти пространства могут одновременно служить функциональной инфраструктурой и природными объектами в городской среде. Такие парки могут управлять дождевыми стоками и даже очищать сточные воды, используя природные процессы.

Я называю это «новой природой»: создание новых экосистем там, где их раньше не было. Это требует усилий, времени и ресурсов, но оно того стоит.

Что объединяет успешные примеры проектов «города-губки» — вне зависимости от типа климата и уровня развития страны? И есть ли особенности, характерные для стран с переходной экономикой?

Сурав Кумар Бисвас: Наши взгляды обращены на страны Азии. Большинство климатически уязвимых городов мира находятся здесь. Регион сталкивается с множеством все более интенсивных угроз – экстремальные осадки, циклоны, оползни, волны жары и нехватка воды. Многие экономики испытывают быстрый рост, осваивая территории без необходимой инфраструктуры, и не имея капитала, чтобы строить масштабные инженерные системы ливневой канализации.

Близкие к природным решения (nature-based solutions, NbS) представляют собой перспективную и экономически эффективную альтернативу. Если все сделать правильно, они способны выполнять ключевые функции инфраструктуры, особенно в новых городских районах, где есть возможность изначально выстраивать развитие вокруг зелено-голубой инфраструктуры.

Основная сложность заключается в том, что многие страны предпочитают «серую», бетонную инфраструктуру. Госструктуры и подрядчики привыкли работать по привычным технологиям с привычными материалами, а знаний и опыта в вопросах NbS пока не хватает. Тем не менее, я вижу большой потенциал. Европа и Северная Америка действуют системно и эффективно, но их протоколы и стандарты настолько жесткие, что внедрять инновации там порой труднее. В каком-то смысле, в Азии легче тестировать новые идеи — здесь города более открыты к экспериментам. С другой стороны, наоборот, изменения здесь редко бывают системными.

Поэтому мы сосредоточены на тестировании идей, извлечении уроков и создании моделей, которые можно тиражировать. Когда мы говорим о «городе-губке», важно помнить: это не формула для копирования. Это методология и способ мышления, который должен быть укоренен в местной культуре и экологии. Каждое место имеет собственную древнюю мудрость сосуществования с водой — рисовые террасы в Азии, плавучие сады в Мексике, арыки в Алматы. Все это — локальные адаптации к воде и климату. Философия «города-губки» учит нас сохранять воду, замедлять ее поток и адаптироваться к ней на местном уровне, но каждый город должен найти свой путь к этому.

Некоторые скептики в нашей стране считают, что концепция «города-губки», возникшая в странах с муссонным климатом, едва ли подходит городам резко континентального климата и засушливым регионам.

Ханью Ши: Губка не только впитывает воду, но и отдает ее, когда необходимо. Это означает, что концепция «города-губки» направлена не только на снижение риска муссонных наводнений, но и на регулирование как избытка, так и дефицита воды в течение всего года. В муссонных зонах большая часть осадков выпадает всего за несколько недель, поэтому там необходимо управлять обеими крайностями — как обильными дождями, так и засухой вне сезона муссонов. Задача состоит не только в том, чтобы справляться с избытком воды, но и сохранять ее, когда она в дефиците. Во всех частях света бывают влажные и сухие сезоны, так что дело тут не в муссонах.

Исследования показывают, что около 40% сокращения запасов поверхностных вод в мире связано с недостаточным восполнением водоносных горизонтов, а значит, с нарушением глобального водного цикла. Близкие к природным решения помогают восстанавливать этот цикл. Модель «города-губки» можно адаптировать к различным локальным условиям. Каждому городу необходимо восстанавливать свои отношения с водой, и не только для защиты от наводнений, но и для обеспечения себя водой как источником жизни.

Например, Алматы получает гораздо меньше осадков, чем муссонные города южного Китая, однако он также сталкивается с периодическими наводнениями и проблемами управления водными ресурсами. Здесь наводнения могут происходить из-за таяния снежного покрова гор и ледников весной, либо из-за периодических экстремальных осадков.

У Алматы искаженный водный цикл

Сурав Кумар Бисвас: Я считаю, что подход «города-губки» актуален для любого мегаполиса, которому необходимо восстановить свой естественный водный цикл. В большинстве городских территорий человеческая деятельность настолько сильно изменила этот цикл, что природные пути, которые раньше обеспечивали баланс экосистем, были нарушены. Алматы – не исключение.

На первый взгляд, кажется, что город получает мало осадков. Однако его водный цикл включает не только дождевую воду, но и талые воды — огромный ресурс для региона, подверженного засухам. К сожалению, то, как Алматы сегодня управляет талой водой, нарушает его естественную гидрологию. Все реки и ручьи, питаемые талой водой, заключены в бетонные каналы, которые быстро направляют воду через город, не позволяя ей впитываться в грунт. В естественной речной системе русло реки пропускает воду в почву, подпитывая подземные горизонты, пока она медленно движется по ландшафту. Когда этот природный процесс заменяется непроницаемым бетоном, инфильтрация прекращается. Вода устремляется через город слишком быстро, не пополняя подземные горизонты.

В результате Алматы сталкивается с искаженным водным циклом: вода стремительно проходит через город, быстро и в большом объеме появляясь в более равнинных районах ниже по течению — часто непредсказуемым образом. Наши наблюдения показывают, что это приводит к таким проблемам, как подтопления в нижних частях водосбора и повышенная уязвимость к засухам в других районах.

Если бы Алматы принял подход «города-губки», начать стоило бы с переосмысления и возможной ренатурализации рек и ручьев для их восстановления как проницаемых, живых систем. Аналогично, традиционные арыки, которые раньше мягко проводили воду через жилые кварталы, сейчас забетонированы. Их можно восстановить как часть «губчатой инфраструктуры», которая поможет городу естественным образом удерживать и фильтровать воду.

Кроме того, в Алматы много зеленых зон, которые могли бы стать «губчатыми парками» — пространствами, предназначенными для удержания дождевой воды, замедления стока и насыщения водоносных горизонтов.

При продуманном планировании, стратегии «города-губки» могли бы не только повысить устойчивость Алматы к изменению климата, но и улучшить качество зеленых зон, комфорт городской среды и укрепить культурную идентичность города, формирующегося вокруг горной воды.

Правда ли, что зелено-голубая инфраструктура дешевле и быстрее в реализации, чем «серая»?

Ханью Ши: Подходы «города-губки» относительно недороги, потому что решения достаточно просты. Например, с точки зрения топографии, мы используем простой метод выемки и засыпки (cut-and-fill), не требующий высококвалифицированных рабочих или дорогостоящей техники. Еще один важный момент заключается в том, что нам не нужно завозить материалы извне. Когда мы создаем пруд, извлекаемый грунт используется для формирования насыпей. Это позволяет добиться баланса материалов на площадке. Во многих наших проектах мы также повторно используем существующие материалы. Например, демонтируя старые бетонные конструкции, мы перерабатываем их для создания тротуаров или искусственных островов. Это также снижает затраты и углеродный след.

Еще одна причина, по которой наши решения экономически эффективны, – это их модульность и простота воспроизведения. Например, наши пешеходные настилы изготавливаются из сборных элементов, а искусственные водно-болотные системы используют террасирование, наподобие того, какое люди издревле использовали, возделывая рис или чай. Эти подходы просты, практичны и понятны, что делает их доступными и недорогими в реализации.

Например, в одном из наших проектов — «Парк баньянового леса в Банцяо» — мы применили простые методы cut-and-fill и завершили строительство за 18 месяцев, несмотря на пандемию COVID-19. Поскольку не хватало рабочих, власти направили солдат, чтобы помочь с проведением работ. Помимо низких затрат на строительство, экономия на долгосрочном обслуживании также значительна, потому что в конечном итоге мы позволяем природе заботиться о себе самой.

Что касается озеленения, то мы просто распыляем семена на вновь созданных островах, позволяя растительности самостоятельно закрепиться в течение одного-двух лет. Мы избегаем использования декоративных или нехарактерных для местной флоры растений, которые стоят дорого и требуют частого ухода. Вместо этого мы предпочитаем естественную красоту дикого ландшафта — то, что наш профессор называл «раскрытым ландшафтом», который возвращает природу, существовавшую здесь прежде.

Расскажите об ошибках, которые могут быть допущены при проектировании или реализации проектов. Что может пойти не так?

Сурав Кумар Бисвас: Одна из основных сложностей заключается в наличии жестких нормативов к строительству инфраструктуры, которые почти полностью основаны на использовании бетона и цемента.

Когда вы пытаетесь внедрить новый подход к инфраструктуре, но нет ни чиновников, ни подрядчиков, знакомых с альтернативными методами — часто могут возникать неверные толкования принципов «города-губки». Тогда эти принципы реализуются инженерами или строителями, которые умеют проектировать только монолитные бетонные конструкции, и в результате идеи «города-губки» сводятся просто к накопителям в городских парках. Строятся глубокие бетонные резервуары, которые затем приходится ограждать для безопасности людей. Такие объекты не снижают температуру воздуха, не поддерживают биоразнообразие и не способствуют пополнению подземных вод. Более того, из-за плохого проектирования и сложности обслуживания они часто засоряются, накапливают стоячую воду — в этом нет ничего природного или полезного.

Еще одна часто встречающаяся проблема — появление компаний, предлагающих «быстрые решения». Они предлагают пластиковые конструкции вместо бетонных и утверждают, что это и есть «город-губка». Но это просто подмена понятий. Принципы «города-губки» основаны на природных механизмах и направлены на решение сразу нескольких задач: управление паводками, накопление и хранение воды, охлаждение городской среды, поддержание биоразнообразия и восстановление связи человека с природой. Пластиковые трубки и подземные контейнеры не обеспечивают такого эффекта.

Именно поэтому мы сосредоточились на повышении квалификации специалистов и разработке практических руководств для муниципальных инженеров — тех, кто на местном уровне фактически определяет, как проектируется, закупается и строится инфраструктура. Обладая знаниями, эти специалисты будут иметь возможности для реализации проектов быстро и в больших масштабах.

Городам Азии нужны тысячи «губчатых парков». Наша стратегия заключается в том, чтобы помочь им создать городскую рамочную систему — например, определить тысячу открытых пространств, из которых сто могут стать «губчатыми парками». Такие небольшие объекты могут быть распределены по всей городской территории, чтобы вместе они могли обеспечить системную устойчивость. Затем мы предоставляем подробные руководства и проводим обучающие семинары, чтобы местные инженеры могли эффективно реализовывать такие проекты, чувствуя себя более уверенно на таком уровне — ведь маленьких парков в городах гораздо больше, чем крупных.

В Алматы нет сложной ливневой канализации с огромными подземными трубами и резервуарами. Город в основном использует бетонные арыки и реки для отвода дождевой воды. Строительство масштабной ливневки обойдется очень дорого, учитывая редкие осадки. Может ли город полностью положиться на близкие к природным решения?

Ханью Ши: Я не готов утверждать, что близкие к природным решения способны — или должны — полностью заменить «серую» инфраструктуру. Даже в Китае это не является целью. Наша задача — комбинировать зеленую и серую инфраструктуру, обеспечивая более устойчивое использование воды, с учетом местных условий — таких как оползни, рельеф и культурный контекст.

Во время моего пребывания в Алматы я заметил, что существующие русла рек и арыки слишком сосредоточены на функции водоотвода. Они выполняют лишь одну задачу — как можно быстрее увести воду — не учитывая более широкий спектр экосистемных услуг, которые вода может предоставлять. На сегодня это упущенная возможность, которую могут реализовать инженеры, ландшафтные архитекторы и планировщики.

Я вижу потенциал для пилотных проектов. Например, можно восстановить небольшой ручей или участок арыка, создав более комплексное решение — не только для отвода воды, но и как общественное пространство для людей и естественную среду обитания для птиц и других видов. Если такие пилотные проекты покажут хорошие результаты, они смогут стать моделью для дальнейших шагов.

Другая возможность — новые городские районы. Реконструировать существующую инфраструктуру сложно, но новые территории дают шанс внедрить верные решения с самого начала.

Сурав Кумар Бисвас: Согласен. Арыки можно «натурализовать» без особых проблем. Что касается рек, здесь нужно работать вместе с инженерами, чтобы понять, где это технически возможно. Можно не уводить потоки под землю, как это часто делается сейчас, а направлять их в открытые пространства или пруды без бетонного дна, тогда они смогут обеспечивать мелкую инфильтрацию и пополнение подземных вод.

В существующих парках и зеленых зонах можно делать скважины для пополнения водоносных горизонтов или пруды, создавая распределенную сеть мест хранения и фильтрации воды по всему городу. Тогда, в случае дождя, вода не будет просто уходить через бетонные каналы за пределы города — она останется, отфильтруется и поработает на экосистему. Мне очень нравится, что в Алматы вода видима и ощутима — ее можно видеть, слышать, и она чистая, потому что поступает от таяния снегов. Есть гораздо больше способов ценить и использовать этот природный ресурс, чем просто позволять ему стремительно утекать прочь по бетонным каналам.