В апреле университет Нархоз проводил вторую международную конференцию, посвященную проблемам высшего образования и исследовательской деятельности. Николас Рэй из Джесус Колледжа Кембриджского университета много лет преподает архитектуру. Выступая перед слушателями в одной из лекционных залов алматинского университета, он рассказал о преемственности архитектурной школы Кембриджа и центре исследований архитектуры и урбанистики, носящего имя талантливого архитектора Сэра Лесли Мартина.
Выступая с докладом, вы говорили, что в Оксфордском университете нет департамента архитектуры, потому что в университете еще не определили: архитектура – это наука или искусство.
Да, это мое видение ситуации в Оксфордском университете (смеется).
Как вы решили эту дилемму для себя? Какова природа архитектуры на ваш взгляд?
Для меня, архитектура – это центральная дисциплина. У меня идеалистический взгляд на дизайн и архитектуру, потому что архитектор задается вопросами вроде: «Какую идею я могу привнести, чтобы сделать этот мир лучше?» Ответ на этот вопрос отчасти кроется в воображении, если мы говорим об искусстве; отчасти он кроется в исследованиях и расчетах, которые проводятся на уровне науки. Эрнст Гомбрих относился к идеализму со скепсисом. Его книга – «История искусства» – начинается со слов: «Не существует на самом деле того, что величается искусством. Есть художники». У Поппера был похожий взгляд, для него наука – это гипотезы, исследования, измерения, которые делают идею реализуемой. Архитектура в свою очередь – это занятие, которое включает в себя воображение и гипотезы, и в то же время анализ, потому что мы не можем быть просто романтиками, создавать нечто красивое и надеяться, что это будет работать. Нужно спрашивать себя: «Это работает? Это эффективно? Это экологично?». Такие вопросы помогут проанализировать проект. Исследования позволяют создавать модели транспортной системы, района, города, зданий вместо того, чтобы сразу же строить.
Архитектура для меня – это серединная дисциплина, синтез искусства и науки. Именно поэтому, на мой взгляд, архитектура должна стать сердцем университетского образования
В каком направлении развиваются сейчас архитектурные запросы? Например, в прошлом человечество мечтало о космосе и футуризме – появились небоскребы. Что сейчас – стремление к естественности и природе?
Мне, западноевропейскому архитектору, нравится путешествовать в такие места, как Средняя Азия. Здесь я вижу много возможностей. Во-первых, у вас очень низкая популяция и огромные пространства. Эти условия сильно отличаются от условий в Англии, Японии или Нидерландов.
Вы имеете в виду перенаселенность городов в этих странах?
Да. У вас есть большие возможности в конструировании городов, их моделей, и это очень интересно. Вчера я прилетел в Алматы впервые, город немного напомнил мне расположение Турина – красивого итальянского города у подножия гор. Вы видите горы. Я заметил, что над городом часто висит смог – результат работы транспорта. Я думаю, что наличие дешевой нефти и другого ископаемого сырья – опасно для вашего климата. Я начал думать о том, как использовать возможности ваших городов. Вам нужно сопротивляться искушению пройти по проторенной дороге транспортного засилья и небоскребов. Нужны ли вам в сейсмоопасной зоне с огромными свободными пространствами высотные сооружения? Я не с проста начал вчерашнюю лекцию с исследования 60-ых годов о потенциале малоэтажных зданий. В основу исследования легла гипотеза – что, если мы будем застраивать длинные здания вдоль улиц, вместо того, чтобы строить «коробки»? Будет ли это эффективно? Их эффективность доказана математическими вычислениями. Я надеюсь, что китайские архитекторы придут к подобным гипотезам и вычислениям, хотя, уже поздно – они использовали модель Гонконга и применили в городах, не соответствующих условиям Гонконга. В Китае просто ужасающая ситуация с экологией. Я надеюсь, что в Средней Азии не будут перенимать эту модель, а найдут свою – соответствующую культуре и климату этого региона.
Вчера вы обратили внимание на исследования в урбанистике и архитектуре и сказали, что они чрезвычайно важны. Как внедрить исследования и убедить девелоперов в том, что прежде, чем садиться за создание проекта, нужно изучать возможные варианты? В Алматы это пока необязательное условие строительства.
Это краеугольный камень архитектуры, и, на мой взгляд, этим должно заниматься государство. Спрос должен быть с тех, за кем решающий голос в вопросе принятия решений. Это моральный долг. Конечно, вы не обязаны этим заниматься. Всегда можно сказать: «Давайте воплотим последнюю модную идею». Разумное государство и руководство будет спрашивать себя: «Насколько хорошо мы проработали последние 10 лет? Изменилось ли что-то в лучшую сторону? Стало ли лучше?» Аналитическая сторона исследования базируется на том, что некоторые решения ошибочные, а некоторые верные. Я уверен, что исследования имеют сильную взаимосвязь с университетским образованием. Именно преподаватели должны закладывать это в студентах: изучение и наблюдение за окружающим пространством, измерения, поиски оптимальных и эффективных решений. Иногда такие решения приходят во время расчетов, иногда во время наблюдений.
В Индии мы работали со студентами над проектированием жилых домов района в новом городе Гандинагар. У нас было несколько жилых секций и мы сравнили несколько возможных вариаций планирования, чтобы найти наиболее комфортный вариант для будущих жителей: чтобы люди могли счастливо жить в этих домах, использовать пространства на свое усмотрение, не доставляя неудобств другим. Также мы изучали уже имеющиеся образцы проектирования жилых домов, которые показали себя успешными на протяжение времени эксплуатации. Я это к тому, что нам нужно учиться в том числе и у прошлого, у культуры, традиции. Например, в Узбекистане можно увидеть влияние ранних построек на более поздние: мечети Самарканда нашли отражение в современных зданиях. Это стиль, тени, расположение зданий на плоскости, определенные пропорции прилегающего пространства, постройки и так далее. Я работал над проектом в Актау – это песчаное место. Пыльные бури для меня это то, с чего нужно начать работу – как оградить людей от пыли и пыльных бурь? Но это я; это вывод, к которому я пришел спустя неделю или две пребывания в городе.
Вариант проект Центра высоких технологий в Актау, разработанный архитектурным бюро Николаса Рэя
Вы работали в Ташкенте, каковы различия между подходами к архитектуре в Узбекистане и Англии?
Ситуация несколько другая. Будучи в Ташкенте я изначально искал местных архитекторов, потому что я не был уверен в том, что именно я должен проектировать здание в Ташкенте, потому что я не знаю ничего о Ташкенте. И это было невозможно (найти архитекторов – V), потому что, я думаю, после развала советской империи, большинство профессионалов покинули страну. Я искал действительно пытался найти их. Я беседовал с парой академиков из Гарварда. Один из других уже работал в Турции. Нет местных архитекторов, которые могли бы взять такой проект и выполнить работу. Что мне понравилось в Узбекистане, так это молодое поколение специалистов – они искушенные архитекторы. Они помогли мне донести мои идеи и мысли до бюро, с которым я работал. Потребуется 5-10 лет и это поколение раскроет себя в полной мере среди среднеазиатских архитекторов, я надеюсь. Они смогут принимать решения и очень важно, чтобы они принимали их, понимая и принимая во внимание исследования и контекст проекта.
В Актау я встречался с местными практикующими архитекторами, думаю им понадобится консультация. Мы встретились с одним из архитекторов в Актау, ознакомились с несколькими его зданиями – весьма неплохими проектами. Мы будем вести консультацию, давать советы по дизайну, а местные архитекторы будут его реализовывать.
Расскажите о центре высоких технологий в Актау, над которым вы работали?
Это была идея, которая вполне может быть реализована. Оговорка – это было до 2008 года (смеется). Проект не мертв. Идея центра заключалась в использовании потоков ветра. Как вы знаете, в городе работала атомная электростанция и опреснительная установка, но после того, как она была выведена из строя, город стал нефтяным – почти 95% населения задействованы в нефтяной отрасли, а это противоречит устойчивому будущему. Поэтому этот центр должен был стать воплощением идей развития Каспийского региона, стать институтом по изучению окружающей среды Каспия. Идея заключалась в том, чтобы центр плотно сотрудничал с университетами города; объединении центра, учебных заведений и коммерческих организаций, которые могли вместе использовать результаты исследований. Этот проект не об имидже, строительстве сверкающего небоскреба. Это все о серьезной работе.
Выходит, это долгосрочный инвестиционный проект?
Да, все верно. Именно в таких проектах я заинтересован. Конечно, для того, чтобы увидеть пользу подобных проектов нужно время, но люди ее увидят.