И не только потому, что отношусь к Сергею Владимировичу с большим уважением и считаю его, возможно, одним из самых честных и принципиальных противников существующего строя. К тому же, дувановский взгляд на ситуацию разделяют очень многие. И отвечая Дуванову, я одновременно отвечаю и всем его сторонникам. А поскольку с Сергеем я знаком давно и лично, (пусть мы и не виделись последние лет сто), то имею, наверное, моральное право обращаться к нему на «ты» и не особенно расшаркиваться по паркету, стараясь выстелить помягче.
Словом, не нужно мне обкладывать Сергея подушками безопасности, прежде чем высказать свое суждение. Он в них не нуждается. Дуванов давно уже всем доказал, что он – боец, кремень, рубака и все такое прочее. В конце концов, мы взрослые мальчики и нам уже позволительно говорить на «понял-понял».
Итак.
Понимаешь, Сергей, читатель – он ведь разный. Есть те, кто читает только сам текст. Но есть такие, кто видит и подтекст. Последних, как правило, меньшинство.
Ну, что ж. Давай тогда на этот раз я постараюсь обойтись без полутонов и выскажусь проще. Без вторых и третьих смыслов. Хотя удивительно, как это люди не могут разглядеть моего неуклюжего сарказма. Письмо ведь было адресовано тем «…от кого в этой стране ничего не зависит».
Всякий уважающий себя гражданин должен бы оскорбиться. Как это так? Я – кто? Ноль? Я живу на этой земле и от меня ничего не зависит? А от кого тогда зависит? От председателя КСК? От участкового? От тети Паши, соседки по подъезду? Так что ли?
На этот момент, почему-то, не обратили внимания. Зато заметили другое: Турсунов против площадей. Против баррикад. Значит, он продался, мутит, струхнул...
Таков и твой главный посыл, Сергей. Ты обвиняешь меня в смирении и в том, что я призываю смириться остальных. Почему бы не задаться вопросом: а что стоит за этим призывом к смирению? И какова природа этого смирения?
Ты знаешь, иногда молчание громче крика, а равнодушие – сильнее ненависти. Бездействие лучший вид сопротивления. Здесь есть о чем подумать.
И потом: не нужно вырывать из контекста. А то получится, как у Маркса. Помнишь знаменитую фразу, которую нам вдалбливали еще со школы? «Религия – опиум для народа». А знаешь, там, оказывается, есть продолжение.
«Религия – опиум для народа, единственная надежда в исстрадавшемся мире». И далее: «Религия - это сердце бессердечного мира». Согласись, смысл получается совсем другой.
Или у Грибоедова. Нам его, кстати, тоже подавали в «кастрированном виде». «И дым отечества нам сладок и приятен». А если дочитать: « К военным людям так и льнут, А потому, что патриотки».
Я – не Маркс, и не Грибоедов. Мне до них, как говорится, далеко. Но мои «размышлизмы» тоже лучше рассматривать в контексте. И не следует упрощать.
Все не так просто, когда я говорю – «не смотрите телевизор». Профессор Преображенский, например, советовал не читать газет. От них-де портится пищеварение. Почему бы тогда не наброситься на профессора? То есть – на Булгакова.
Когда я говорю: «Смотрите в небо», это означает: «Поднимите головы». Вы – не овцы.
Когда я говорю: «Начни с себя», я говорю, прежде всего, о самоанализе. Не в том смысле, что надо заняться психотерапией, а в том, что я предлагаю взглянуть на себя по-другому. Пристрастно. На свое сегодняшнее никчемное прозябание. Я призываю заняться самообразованием, поскольку из всех образований на свете самым действенным было и остается само-образование. Я призываю оглядеться и посмотреть на ситуацию критически. При этом главным объектом критики должен быть ты сам, а не власть и твое окружение. И тогда…
«… тогда ты перестанешь чувствовать себя чужаком у себя дома…
Если ты не займешься своим качеством, может статься так, что не будет уже мыслей, как спасти отечество. Станет вопрос: как спастись от этого отечества…
Наш эфемерный мир держится не благодаря власти, а больше из-за нашей природной лени, инертности и невежества. Нежелания что-либо изменить…
Случается: у миллионеров после их кончины безмозглые детки спускают всё состояние. Мне думается, наш случай может претендовать на строчку в Книге Гиннесса. Прос…ать целую страну…
Не отчаивайся. И не надо паниковать. И не думай о баррикадах. Это – плохая идея. Просто тебе сделали подножку, и ты упал. Но ты упал где-то и по собственной вине. Вставай и двигайся дальше. Жизнь продолжается и только тебе решать, какой ей быть…
Национальная безопасность – это не автоматы с водометами и не полицаи с дубинками, а сытые люди, обеспеченные работой. Мирно не там, где собаки злые, а там – где соседи добрые».
Извини, что я так пространно цитирую себя. Просто я здесь говорю «о покорности и смирении». Но разве ты не чувствуешь подтекст?
Видишь ли, Сергей, в чем я вижу наше с тобой расхождение? Я не рассматриваю власть и народ в отдельности, как это делаешь ты. Формально, ты проводишь четкий водораздел: эти – плохие, а эти – хорошие. Этих надо наказать, осудить, разоблачить, а этим – помочь.
В моем понимании и те, кто во власти и те, кто не там – суть один и тот же народ. Только это два его крайних проявления. Если их поменять местами, не думаю, что ситуация сильно изменится. Боюсь, через какое-то время мы снова окажемся там, где находимся сейчас. Потому что натура одна. Качество.
Я тебе даже больше скажу. С некоторых пор для меня нет существенной разности между теми, кто в оппозиции и теми, кто в официальной власти. И здесь я уже не буду ссылаться на классиков. Мне будет проще привести пример из собственной жизни. Так оно будет даже точнее.
Возьмем случай с Атабаевым.
Булат-ага – мой друг. И когда его посадили в тюрьму, мне позвонил покойный Герольд Карлович Бельгер и сказал:
— Анау бұзықты қамап тастапты, араласу керек. Оның тілі ұзын, мінезі шатақ. Саясатта не шаруасы бар еді?…(Этого бузотера закрыли, надо бы вмешаться. А то язык у него длинный, а характер противный. Какого черта он полез в политику?)
И я поперся в Актау. Оттуда – в Жанаозен. Там сидел в районном отделении КНБ, читал его дело…
Потом были долгие и тяжелые переговоры. Об этом уже писалось, не буду повторять. В итоге, Булата выпустили. Мы прилетели в Алма-Ату. И что?
Начался понос.
Каких я только слов не услышал в свой адрес. «Провокатор», «пособник комитета», «змей-искуситель», «продажная шкура»…
Это я привожу самые приличные.
Выходит, никому особенно и не нужно было, чтобы Атабаев оказался на свободе. Оппозиции было выгодно, чтобы он там крякнул со своим диабетом и тогда бы они подняли труп и устроили бы пляски у костра: «Вот еще одна жертва режима…»
Мало кто по-настоящему был рад такому счастливому избавлению. Только родные и пара друзей.
Теперь по поводу твоих бывших соратников. (Условно, конечно). Давай поименно. Где нынче Байменов? Где Ертысбаев? Келимбетов? Перуашев…Я еще не всех назвал. Список длинный.
Ты, наверное, считаешь их предателями? А я так не считаю. Они – обыкновенные. Такие же, как и все остальные. Как и все – мы.
И если сейчас, кому-нибудь из твоих боевых товарищей помашут с горки красивым портфелем…как ты думаешь, сколько ему потребуется времени, чтобы собрать вещички?
Что касается оппозиционеров другого сорта, скажем, того же Кажегельдина или четы Храпуновых, то знаешь, что-то мне мешает верить в искренность их гражданского порыва. Полагаю, пускаться тут в пространные суждения не стоит. И так все понятно.
Таким образом, я прихожу к выводу, что наша оппозиция это та же власть, только с другим выражением лица. От нее тоже мало что зависит, хотя она тоже стала частью общей игры. Плохой, надо заметить, игры. Это я тебе как профессиональный режиссер говорю.
Театр ваш – так себе. Репертуар один и тот же. Постановки разнообразием не блещут. Актеры непрофессиональны. Особенно те, что исполняют роли площадных глашатаев и трибунных говорунов. Поэтому на ваши спектакли собирается трагическое количество зрителей.
Конечно, были и у вас отдельные победы. Ценой серьезных жертв. Этого забывать нельзя. Но в целом вы продули вчистую.
Может быть, поначалу вы и не хотели играть в эти игры, но вас затянули и переиграли. Причем, на вашем же поле. И сегодня в ваших нестройных рядах полно оборотней. В вашей колоде крапленые карты. И поэтому нет в ваших окопах братского единства. Постоянный раздрай.
И как вы собираетесь договариваться с народом, если вы между собой не можете договориться?
А в Нур Отане, между прочим, единства хоть отбавляй. Стоит только командиру свистнуть, все как один, под знамена.
Да и риторика ваша тоже, честно говоря, поднадоела. Это ведь легче всего: обвинять во всем власть. Делать ее виноватой во всем. Да она уже и привыкла быть во всем виноватой. А что это меняет? Поэтому, когда я говорю «не обижаться на нее», это означает, что не надо от нее ничего ждать. Диалога не будет. Это в цивилизованных странах возможен диалог, а мы – другие. Вон и президент говорит о том же. И абсолютно правильно говорит. Он знает предмет. Он знает характер своего народа, потому что он – сам из него.
Чабан не обижается на волков за то, что они задрали овец. Он не пытается завязать с ними задушевный разговор и вывести их на чистую воду. Он просто знает: диалога не будет.
Вот вы любите обращаться в международные инстанции. Во всякие там комиссии, комитеты, ассоциации, институты... Жалуетесь – как у нас тут все плохо с правами человека, что кругом одно ворье, коррупционеры…
Положа руку на сердце, я вам скажу: никому мы в этих комитетах не нужны. Они с тобой, Сережа, на баррикады не пойдут. Они будут внимательно тебя выслушивать и сочувственно качать головами. Ну, может, чуть-чуть денюжку дадут – на флаги и листовки. Все остальное они сами запретили и спрятались за мерзкой фразой – политкорректность и невмешательство во внутренние дела другого государства. Поэтому это сугубо наши внутренние дела, Сергей. Семейные. И потому разбираться придется самим. Как? Вот об этом и разговор.
По большому счету, мы с тобой говорим об одном и том же – о гражданском самосознании. Так вот – гражданское сознание есть у людей подготовленных. У неподготовленных его попросту нет.
Ты ведь не бросишь восьмиклассников против бойцов спецназа. Так ведь?
Или бросишь?
Я почему спрашиваю. Потому что в твоем «наезде» на меня я читаю между строк призыв бороться. Протестовать. Чуть ли не «айда на площадь».
Хорошо. Допустим. А с кем ты туда собрался идти, Сережа?
С народом? С каким? С вот этим?
Ну, хорошо. А когда с той стороны выкатят водометы (в лучшем случае – водометы) с кем ты там, на площади, останешься? С Женей Жовтисом?
Нет, Сережа. Это не дело. «Настоящих буйных мало…»
И без того сколько людей было втоптано в грязь или физически уничтожено. В угоду, на радость черни. Ну и, конечно, для укрепления власти.
И кто из нас в таком случае Гапон?* Кто из нас блефует, Сергей?
Ты посмотри на итоги очередных выборов. О чем они говорят? Здесь уже не нужно читать между строк. Здесь черным по белому написано: «Народу у нас много, а людей мало». Те, что есть – спят. А люди спящие, не осознающие себя, живут на автомате. Поэтому и не тратят силы на осмысление этой реальности. И результаты выборов – это не массовое психическое заболевание. Это чудовищное сочетание бедности, отсутствия культуры, религиозности (с подменой подлинной Веры) и стадности, доведенной до абсурда.
Мозг сегодняшнего электората выбирает самый малозатратный вариант. Следовательно, этот мозг не способен переварить иной продукт. Его прикормили на фальшь и обман. Почему ты это не учитываешь?
Люди незаметно для себя стали третьесортными членами стада, в котором им ничего не принадлежит кроме обязанности быть рабами.
Вспоминается Расул Гамзатов. Как-то он обратился к своим землякам со словами: «Дагестанцы! Берегите эти голые холодные горы, кроме них у вас ничего нет!».
Эту сентенцию можно переиначить: «Казахи! Берегите эту голую холодную степь, кроме нее…»
Я вообще поражаюсь: зачем их проводить, эти выборы? Все ж заранее ясно. Сколько денег уходит на весь этот цирк! Какая массовка задействована! Лучше бы потратили эти деньги на что-нибудь полезное. Парк построили бы что ли, а еще лучше – детсады. Их не хватает. Или пустили бы на дело по очищению Алматы от смога. А голоса, взяли бы, да и поделили по договоренности. Ак жолу – столько то, ОСДП – столько, Аулу – столько. И все…
Тем более есть ощущение, что они и так заранее поделены.
Нет. И им нужен спектакль. Потому как следует придать всему этому комильфотный вид. Пусть и приблизительный, но зато публичный. И, надо признать, на их постановки всякий раз собирается аншлаг. Пусть часть из-под палки, но все равно залы полные. Да чего там – залы. Целые стадионы собираются!
Видишь, вы мало чем отличаетесь. Они тоже любят театр. Не очень оригинальный, правда, всякий раз по одному и тому же сценарию. Зато какой масштаб!
Масштаб лжи. А ложь – это тяжелая работа, Сергей. Она заставляет быть все время начеку и съедает тебя целиком, вместе с твоей совестью и достоинством.
Поэтому они не боятся ни бога, ни черта. И вряд ли, они испугаются какого-то ОБСЕ.
Они боятся только друг друга. Их дружба основана на страхе. И этот страх заставляет их держаться вместе. Желательно – в поле видимости.
Повторяю, Сергей, – народ не готов. Нет людей. Президент сам говорит, где я, мол, возьму вам 16 миллионов сознательных? Правильно говорит, между прочим.
И, если уж совсем честно – этот народ вполне соответствует своим правителям. Они друг другу подходят. В этом браке столько драмы, но он прочен и в ближайшем будущем ему ничего не грозит.
А кого вы хотите? Обаму? Нет уж, Обама – для других. Он здесь не сможет. Сдуется через месяц. Свихнется.
Мы отстаем в своем развитии и перед Востоком и перед Западом. В одну сторону лет на сто, в другую – на двести. А если бы это было не так, то студенты не пошли бы на репетицию флешмоба задолго до объявления результатов. Они не пошли бы репетировать кричалки: «Нуротан – Нурсултан» и водить хороводы с плакатами.
Ни один из них не сказал: «Я не пойду. Во-первых, я пришел в институт учиться, а не хороводить. Во-вторых, я не член этой партии».
Смешно даже. Кто у него спрашивал? Пришли преподаватели, построили в колонну и повели. Потому что у преподавателей тоже никто не спрашивал. И никто из них не стал бойкотировать:
— Какой флешмоб? У нас – занятия. У нас другие обязательства перед своими студентами.
Ни один ректор универа. Ни один директор школы. Ни один аким самого дальнего сельского округа…
Какой из этого следует вывод, Сергей?
Мы вернулись туда, откуда уходили.
У нас снова есть в каждом институте партком и в каждой автобазе свой парторг. Просто партия поменяла название и перекрасила знамена из красного в синий. Почти по Черномырдину: «Что бы мы не строили, все равно КПСС получается».
И вот сейчас, когда мы тут с тобой Сережа, кидаемся в друг дружку камешками из ваты, в стране ничего по большому счету не происходит. Как воровали, так и воруют. Как разводили, так и разводят. А если захотят посадить, то и посадят. Ты это уже проходил. Знаешь…
И я знаю.
Поэтому все логично. Одно соответствует другому. Иначе совместное проживание было бы невозможно. Говорят, брак по расчету самый крепкий.
Как коротко охарактеризовать наше положение? Я бы назвал его стабильной стагнацией.
Это как – лежать на дне. Тоже ведь – поза. Главное, не терять присутствия духа. Делать вид, что так оно и должно быть. Мы, типа, просто слегка утомились и прилегли отдохнуть. Вот сейчас поднимемся и покажем всему миру, какие мы на самом деле. А подняться-то силенок нет. Покинули нас силенки-то.
Другими словами – профукали мы все, что нам досталось задарма по наследству. Проели и пропили в кабаках да банях, под цыганский пляс да мужицкий перегар. И теперь стыдно признаться. Стыдно детям в глаза смотреть. Потому что мы профукали не только свое, но и то, что по определению принадлежит им. Вот и лежим, без штанов, но гордые, мля. Зато смотрите, как лежим! Мы ж даже не лежим, а – валяемся!
И теперь, раз уж мы все здесь оказались в таком незавидном положении, давайте затянем потуже пояса. Забыли только глянуть – у кого какие пояса. За пояса иных «нищебродов», Сережа, можно запихать всю твою родню вместе со всей твоей родословной до седьмого колена.
У Тэтчер я прочел: «Управлять государством не сложнее чем домашним хозяйством. Надо только вовремя выкидывать мусор». В том-то и дело. Ты же видишь, сколько мусора скопилось в нашем доме. Не продохнуть. А кто таскать будет?
Зря ты думаешь: я не питаю иллюзий насчет всеобщей любви и всепрощения. Какая к черту любовь?
Но вот в чем ты прав, так это в том, что нельзя вот так сиднем сидеть. Надо что-то делать.
Я считаю, что вначале нужно добиться революции в головах. В сознании. А революцию, как известно, делают личности. А быть личностью – сложно, да и мало кому из окружающих дано.
Поэтому нужно давать жующим жвачку, чтобы накопить их энергию. А потом использовать эту энергию для тех немногих осознавших – высветить их, чтобы становилось меньше стада и больше людей. Причем – с обеих сторон.
Они ж тоже не хотят в дерьме жить. Потому и покупают особняки на Лазурном берегу, чтоб отдыхать там телом и душой. А сюда возвращаются – как дальнобойщики в долгий рейс.
Сегодня нам 24 года и нашу биографию трудно испортить. Но если вы хотите жить в нормальной цивилизованной стране, станьте сначала сами такими. И тогда страна станет вам соответствовать. А пока все логично: страна полностью соответствует своему содержанию. Как тот же подвал, в котором протухли яблоки, потому что там поселилась плесень.
У Бернарда Шоу есть: «Мы не имеем права потреблять счастье, не производя его».
А что производим мы?
Мы производим депрессию и озлобленность, невежество и желчь.
Мы переполнены нетерпимостью и подозрительностью. Мы мнительны и многоречивы.
У нас общественное мнение давно заменило живую мысль, поэтому не удивлюсь, если меня обвинят в ереси. Между тем, «ересь — всего лишь другое название свободы мысли» (Грэм Грин).
Когда-то все мы заснули в одном государстве, а проснулись в другом. Но это мало что изменило. Рабом можно оставаться и в свободной стране. Нам даровали свободу. Вместе с ней нам дали право и на саморазрушение. Чем мы в полной мере и воспользовались. Наше, так называемое движение, трудно понять: мы пятимся вперед. Мы превратились в общество потребления. По другому – в быдло. Причем – все. И правые, и левые, и те, кто наверху, и те, кто снизу.
Что толку от его богатства, если он весь состоит из дешевых понтов? Что толку от его дорогих одежд, если они плохо скрывают его внутреннее убожество? Наоборот, весь этот защитный камуфляж нагляднее выдает в нем обычное быдло.
А чем живет быдло? О чем оно думает? (Если оно думает…)
Быдло думает о животе, как свинья о комбикорме. Пусть эта свинья и будет жить в хоромах, все равно она ни о чем, кроме своего комбикорма, думать не в состоянии.
Что же делать?
Как говорил Ильич: «Надо пойти другим путем». То есть…
В Талды-Корган можно пойти напрямую. Но там по дороге – засада. Значит, нужно идти в обход. Через Лондон, например. Или Нью-Йорк. Или Сингапур. На худой конец – через Москву, Питер... Там еще есть хорошие вузы, библиотеки, учебные центры, умное образованное общение…
Путь в таком случае заметно удлиннится. Но все одно – в конце-концов ты придешь в «Талдык». Но уже – в другом качестве.
Поэтому, пожалуйста, не вырывай мои мысли из контекста, где я пытаюсь объяснить, почему в настоящий момент ничего изменить нельзя. Нет для этого никаких оснований.
Главный месседж моих писем – думай. Задавай себе правильные вопросы. В постановке правильных вопросов обычно присутствует половина ответов. И когда я говорю, что надо начинать с себя, я имею в виду теорию малых дел. Я говорю о таких людях, как Аружан Саин, как чета Сатпаевых, как Айжан Хамит, Сержан Жумашев… Их немало, слава богу, правильных людей. Тех, кто так или иначе делает что-то полезное и доброе. Без пафоса и надрыва. Они готовят почву. Для тех, на кого можно по-настоящему надеяться. Для тех, кто забудет нашу жизнь, как жуткий сон и начнет все с чистого листа. Для них – для будущих – надо очистить поляну. Потому что после нас им придется сильно проветривать помещение.
Словом, как это ни печально, Сергей, но нам с тобой выпало быть навозом на полях истории. Но это тоже для пользы общего дела. Биогумус выполняет очень важную функцию. После него хорошо растет.
А мы проиграли. Мы свой шанс спустили в унитаз. Причем проиграли все: и те, кто наверху и те, кто оказался снизу. Потому что те, что наверху, не могут не задумываться. И, в первую очередь о том, что когда начнется эпоха разоблачений, их фамилии возглавят список. И история отыграется на их потомках. Так было всегда.
Не деньги следует завещать своим детям. Не дворцы и машины. Главное богатство – чистая совесть и честное имя. Потому что деньги закончатся, дворцы износятся, машины сломаются, а имя будет жить всегда. Вот только каким оно будет – это имя?
Это не популизм, Сергей. Это действительно работает. Я недавно видел где-то в сети внучку Сталина…
Жалко человека. Заклевали, затюкали. А ведь она, по-большому счету, ни в чем не виновата.
И, в концовке, насчет Художника. Это забавно.
Ты обвиняешь меня в «толстовщине». Ну что ж, мне это льстит. Друзья, правда, применяют в отношении меня другое слово. Они поставили мне другой диагноз: «Творческий». В значении – малохольный.
Да, наверное, я вижу ситуацию не так, как видят ее другие. И, допускаю, что во-многом не прав. Но я и не претендую, как говорится. Я просто высказываю свои мысли. Делюсь своими ощущениями. А как люди это воспринимают – это уже не моя проблема. Даже фильмы мои не все понимают так, как я их задумывал. А мои фильмы – это продолжение моих публикаций. Только уже на языке изображения.
Что в итоге?
В итоге я снова сказал то же самое, о чем писал два года назад. Но на этот раз совсем просто.
И еще.
Вот я двенадцать лет болтался по миру. Поездил и пожил в разных странах. И мог бы там остаться. Мне давали грин-кард…
Но я вернулся. И что теперь? Что я могу теперь сказать? Опять же, повторюсь.
Ты знаешь, Сергей, это безумно сложно – жить у себя на родине и тосковать по ней.
_____________________
*Гапон - организатор январской рабочей забастовки и массового шествия рабочих к царю 9 (22) января 1905 года, закончившегося расстрелом рабочих ...