С годами у меня развилась нездоровая чувствительность к звукам. Мне еще нет сорока, а я уже напоминаю себе своих бабушек, которые могли проснуться от малейшего шороха на улице и потом мучились бессонницей. Днем меня не отвлекают ни звуки автомобилей за окном, ни пение птиц, ни крики играющих во дворе детей, но ночью я схожу с ума от любого внезапного шума на улице. Притом, что я живу на восьмом этаже. Когда ночная тьма окутывает город, я жду тишины, чтобы в покое готовиться ко сну, и страшно раздражаюсь от любого резкого и громкого звука.
Но увидев в одной фэйсбук-группе это сообщение, где рассказывается о том, как группа подростков попыталась создать себе маленький уголок для себя во дворе, моей первой реакцией стало не ощущение солидарности с упоминающейся там соседкой, желающей прикрыть этот бардак, а чувство обиды за детей. И даже не потому, что я помню себя подростком. Уже, кажется, не помню.
А из того, что помню, получается благостная картина – мне лично интереснее всегда было сидеть дома с книжкой или писать статью для детской газеты, в которой я публиковался с восьмого класса. Или болтать по телефону с друзьями. На улицу меня не особо тянуло, особенно по вечерам. Я был тихим.
И еще – на улице, во дворе, заняться было особенно нечем. Негде было даже присесть, по большому счету: в алматинских дворах 90-х скамейки пали чуть ли не первой жертвой перемен, и куда они сгинули – бог весть. Может, сгорели в печках-буржуйках, топить-то жилища чем-то надо было. А может, все не так было трагично – но скамейки у подъездов сгинули куда-то. И сидели, если надо было поболтать с друзьями, на бордюрах или качелях (они металлические были, громоздкие, они уцелели). Когда тебе 14 лет, тебе любая жердочка – трон, мы были как птицы.
Даже в 90-е, которые принято называть «лихими», и когда огромное количество старшеклассников стало наркоманами, влилось в полукриминальные системы «районов», а оттуда перекочевало в полноценный преступный мир, все еще оставались какие-то остатки советской системы – дворовые клубы, бывшие дома пионеров, что-то еще, где тинейджеры могли общаться друг с другом, что говорится, «не в подворотне». Сейчас, когда количество подростков удвоилось, если не утроилось, юношеству нет места в принципе. Парки, которых и так недоставало, становятся жертвой аппетитов застройщиков. Застройщики не озадачивают себя созданием публичных пространств даже для таких скорых на гнев сообществ, как пенсионеры или молодые родители с маленькими детьми, гонясь только за погонными квадратными метрами жилплощадей, - куда им думать о тинейджерах?!
В сознании современного взрослого горожанина старшеклассники вообще оказываются в серой зоне. Чем им себя занять? Пусть делают уроки, ходят к репетиторам, в какие-то спортивные или музыкальные школы. Пусть читают. Двор? Нечего им во дворах делать! Тем более, что и дворы разделены на три зоны: на каких-то редких скамейках сидят старушки, коротая время в беседах (хотя это тоже уходящая натура, в большинстве своем старики оказались заперты в квартирах), какая-то условная часть отдана на откуп маленьким детям с этими качелями и горками, вокруг которых располагаются мамы с колясками. И большая часть территории оказывается занята парковкой. Я помню, как даже газеты писали четверть века назад, что в Алма-Ате количество автомобилей превысило количество детей, - кажется, тогда же было принято некое коллективное решение по поводу приоритета, по поводу ценностей. Дети тогда проиграли. И сейчас мы видим результаты проигрыша – для миллиона машин город всегда изыскивает место. Для детей и юношества места нет.
Подросткам необходимо место под солнцем. Особенно сейчас, в это время года, когда учебный процесс завершается и начинаются каникулы. Их больше нельзя запереть дома под предлогом учебы и домашнего задания – нет больше учебы. И сейчас, в атмосфере экономического кризиса, наложившегося на пандемию, этот вопрос встает острее, чем когда-либо – в наши дни уже не отправишься к морю с семейством в отпуск, уже не сошлешь ребенка в летний лагерь. И невозможно больше обходиться торгово-развлекательными центрами, с их кинотеатрами, магазинами и фудкортами – во-первых, каждый день там тусоваться не станет никакой ребенок. Во-вторых, что там делать без карманных денег?
Тинейджерам надо гулять, болтать друг с другом, играть в разные игры, общаться. Им надо заниматься совместно спортом, надо иметь элементарную возможность присесть где-то на лавочку и просто помолчать.
И вот, возвращаясь к вышеупомянутой новости, какие-то мальчишки в одном из алма-атинских дворов, сами оборудовали себе какой-то кусочек мира для себя. И тут же на них обрушился гнев жильцов, и той самой соседки, которая аргументирует тем, что «по ночам там будут алкаши сидеть»… Это вместо того, чтобы поддержать ребят, помочь им сделать их пример общим для города! Ведь если подростки по всей Алма-Ате начнут следовать этому примеру, от этого будет вагон пользы – от тех уроков сотрудничества и самоорганизации, которые нам всем нужны, до привлечения внимания городских властей к проблеме подросткового досуга. Знаете, моя добрая согражданка, надо оценивать вещи и явления по факту их существования и тех задач, которые их появление решает, - а не через призму проблем, которые только могут появиться! И ведь, что важно, - могут и не появиться!
Для урбанистов всего мира и специалистов по городскому планированию этот конкретный случай особого бинома Ньютона не представляет – все подобные кейсы оценены, изучены, поняты. Если некий уголок двора обустроен, поддерживается в порядке (теми же самыми подростками), если там есть освещение – никакие бомжи и алкаши там собираться не будут. Здесь работает тот же принцип, как в ухоженных главных городских парках – если там есть нормальное вечернее освещение, хоть изредка прохаживается полицейский патруль, кругом живут и функционируют граждане, ценящие свой ночной покой, никакие алкаши там не заведутся. Им там неуютно, они предпочтут глухой угол или кусты. И вообще, суть не в этом!
Суть в том, что надо решать вопрос с бездомными – предоставлять им возможность реабилитации, приюты, распространять на них ту опеку государственной заботы, на которую они тоже, на секундочку, имеют право. Суть в том, что если какие-то условные алкаши по ночами нарушают ваш покой, надо звонить в полицию и требовать, чтобы она вмешалась и прекратила безобразие, - как это делаю я неустанно, поскольку давно понял, что мои соседи предпочитают молча страдать от пьяных компаний под окнами, вместо того, чтобы требовать соблюдения своих прав. Полиция обязана унимать пьяных дебоширов под вашими окнами, - это ее работа! Причем тут подростки, которые сделали себе уютный уголок, поставили в нем стол и скамьи из деревянных паллет?
И вообще, что себе думают взрослые алма-атинцы о подростках? Что это какая-то шальная орда дегенератов, жаждущая погубить мир и покой? Напрасно. Тут хочется впасть в длинную тираду о старшеклассниках нашего города, в которой было бы много фактов, данных и примеров. Но я ограничусь историей из своего опыта борьбы за ночную тишину в своем микрорайоне.
Года два назад в без четверти полночь меня разбудил громкий смех и разговоры под моими окнами. Рассвирепевший, я оделся, спустился вниз и отправился к эпицентру грохота, полный праведного гнева (и внутренне готовый быть избитым группой 20-летних оболтусов). Приблизившись, увидел группу подростков – человек 6-7, от 13 до 16 лет, девочки и мальчики. Стояла ночь после дико жаркого летнего дня, я злобным шепотом воззвал к совести этих ребят:
- Вы с ума сошли?! Полночь, люди пытаются спать, вы чего?!
Это были подростки из общаги напротив моего дома. Мы даже на разных языках говорили – я к ним обратился на русском, они между собой общались на казахском. Но их реакция меня удивила: дети реально были удивлены моим появлением и немедленно, разноголосым хором, извинились – от всего сердца, с искренним сожалением, что потревожили мой покой. И после этого вовсе не разошлись по домам, - нет, они остались на улице наслаждаться ночной прохладой, но никаких раскатов смеха и громких разговоров я не слышал больше ни в ту ночь, ни спустя все это время. Детям (а подростки все еще дети, так говорит конвенция ООН) часто достаточно просто сделать замечание, - и они немедленно сделают выводы. Они хорошие, знаете ли.
Они хорошие. И им нужно место.