Андрей Чеботарев, политолог, специально для Vласти
В последнее время в Казахстане вновь активизировалась дискуссия вокруг положения государственного языка. Прежде всего, 27 апреля президент Нурсултан Назарбаев на XIX сессии Ассамблеи народа Казахстана в очередной раз попытался снять напряженность вокруг этого вопроса. По его словам, вопрос о языке сегодня является делом практики, но не политики. Тем самым глава государства не считает, что казахский язык находится в ущемленном положении. Поэтому основной акцент в государственной языковой политике в пользу развития триединства языков остается неизменным.
Ответной реакцией на это официальную позицию стало обращение в начале мая группы представителей творческой интеллигенции «10 вопросов о казахском языке и не только». Авторы (Айдос Сарым, Мухтар Тайжан и др.) обеспокоены, в частности, доминированием русского языка и его фактическим превращением в государственный, проявлениями дискриминации по отношению к гражданам, слабо владеющими русским, исполнением многими чиновниками своих обязанностей без знания казахского языка, зависимостью руководства республики в языковом вопросе от мнения России и т.д.
Казалось бы, к чему такие страсти? Казахстан уже 20 лет существует и развивается как полноправное суверенное государство. Правда, назвать его стопроцентно независимым, или, точнее говоря, самодостаточным, в силу ряда политических и экономических факторов нельзя. Но это больше касается вопросов внешних связей республики, тогда как во внутренней политике, включая и ее языковое направление, каких-либо ограничений нет. За исключением разве что тех, которые казахстанские власти поставили сами. В любом случае государственный статус казахского языка и преобладание казахов в этнической структуре населения являются бесспорными.
Немного отвлекусь от темы. Недавно я побывал на семинаре одного из ведущих современных проповедников позитивного мышления, психолога Валерия Синельникова. По его мнению, каждый человек сам создает свою реальность. Но все здесь зависит от модели его сознания, которая может быть двух видов: «жертва-тиран» и «хозяин жизни». Характеристика первой из них такова: «Жертва страдает буквально от всего: от вредных соседей, от лиц не той национальности, от погодных условий, от плохого настроения, от неправильных законов и правительства и т.д. Список можно продолжать. Все вокруг виноваты в ее страданиях, потому что от жертвы ничего не зависит» (см. http://www.v-sinelnikov.com/index1.php?p=kodeks).
Действительно, когда люди неспособны взять на себя всю полноту ответственности, прежде всего, за свою жизнь и судьбу, не могут управлять своими эмоциями и радоваться каждому дню, то у них всегда будет свой «тиран», на которого можно «списать» плохое настроение и всевозможные проблемы. Однако в силу этого они сами становятся «тиранами» по отношению к тем, кого считают источником своих бед и эмоций.
Такая схема вполне подходит и к нашей ситуации вокруг излишней драматизации положения казахского языка. Зачастую носители подобных настроений представляют себя и своих соплеменников в рамках искусственно созданного образа «народа-жертвы». Тем самым они вольно или невольно недооценивают достижения исторического прошлого и современного развития своего народа. Хотя «колониальное» прошлое давно пора сделать достоянием истории и создавать свое настоящее и будущее с позиции полноценного хозяина своей жизни.
Возвращаясь к языковому вопросу, отмечу, что он не упирается только в отсутствие у проживающих в Казахстане граждан русской, корейской, немецкой и иной некоренной национальности достаточного уровня владения казахским языком. Кстати, тоже самое можно сказать и о многих казахах. Проблема лежит гораздо шире.
Во-первых, сейчас фактически нет полноценной культурной основы, стимулирующей интерес к знанию казахского языка. Так, среди произведений литературы и киноискусства времен независимости очень мало тех, которые могут равняться с созданными в советское время шедеврами. Интересно, что именно в советское время, несмотря на все его неоднозначные и порой трагические процессы, появились опера «Кыз Жибек», книги «Путь Абая», «Кровь и пот», «Кочевники», фильмы «Ангел в тюбетейке», «Соленая река детства», «Чокан Валиханов» и т.д.
Странно, что за годы независимости национальное культурное творчество заметно снизилось по своим объемам, качеству и, как следствие, уровню вдохновения на общество и особенно поколение молодых. Поэтому не случайно, что многие казахстанцы предпочитают читать и смотреть российское, западное, турецкое и т.д. Соответственно этому выстраивается мышление, а вместе с ним и отношение к национальной культуре и государственному языку.
Во-вторых, свое влияние, особенно на молодежь, оказывают глобализация. Низкий уровень доступности и качества отечественного образования уже давно вынуждают молодых людей искать необходимые знания за рубежом. В итоге одни из них едут на Запад, другие, особенно если речь идет о знаниях религиозного характера, - в страны Ближнего и Среднего Востока. Но вместе со знаниями они прививают себе и социокультурные ценности соответствующих стран и народов. Другой аспект глобализации - Интернет, социальные сети. Многие люди сегодня буквально живут в интернет-пространстве, знакомятся и общаются с другими по всему миру, играют во всевозможные онлайн-игры и т.п. Поэтому они отдают здесь предпочтение русскому или английскому языкам. Следствием всего этого является то, что, живя на территории Казахстана и являясь его гражданами, многие из этих людей в реальности существуют в иных социокультурных и языковых пространствах. Кстати, некоторые оралманы, несмотря на полное владение родным языком, фактически являются носителями психологии и культуры той страны, откуда они приехали. В связи с этим им порой сложно найти общий язык даже с местными казахами.
В-третьих, немало граждан занято там, где государственный язык откровенно не востребован. А им больше, видимо, и не надо. И дело здесь не столько в этих людях, сколько в самой среде. Даже если сейчас полностью перевести работу госаппарата на казахский, то языком бизнеса, сферы услуг и досуга он моментально не станет. Вряд ли даст должный эффект и нередко предлагаемые меры по экономическому стимулированию изучения казахского языка. Не зря, к примеру, известный художник Сакен Бектияров считает, что общение представляет собой радость раскрыть душу, но «…если ты на этом языке не можешь раскрыть душу — значит, у следователя сидишь или пьяный. Или язык плохо знаешь» (см. «Голос республики», № 18, 18.05.2012 г.). Так что помочь здесь могут только духовно-психологические факторы.
Безусловно, у каждого из нас, кто не владеет в совершенстве казахским языком, есть на это свои индивидуальные причины. Однако сетовать на качество его преподавания в школах и вузах неверно. Также как и искать причины в недостатках политики государства и деятельности его органов, ответственных за вопросы образования, языка и культуры. Прежде всего, людям любых национальностей нужно научиться мыслить максимально позитивно, иметь собственное достоинство и т.п. Образы жертв и ущемленных здесь абсолютно не нужны.
В целом, для улучшения ситуации в языковой среде должно стать собственно формирование этой среды, прежде всего, через создание и пропаганду действительных шедевров национальной казахской культуры. Конечно, ведущую роль в этом процессе будут играть сами казахи. Но участвовать в нем нужно всем этносам и народностям республики. На первое место надо также поставить повсеместное обучение казахскому языку с яслей и детсадов. Языковой вопрос надо решать конкретными практическими делами, а не эмоциями. И при этом нужно понимать, что принцип «все и сразу» здесь не подходит.