Николай Дрозд, специально для Vласти
Отношение к плюсам накопительной пенсионной системы и, прежде всего, к осознанию возможности влиять на свои будущие пенсионные доходы, путем увеличения выплат и выбора НПФ, остается не вполне серьезным. Большинство вкладчиков воспринимают пенсионные взносы, скорее, как разновидность налогов или взимания дани со стороны государства. Высокая инертность остается не только чисто казахстанской особенностью.
Топ-менеджеры казахстанских пенсионных фондов, знакомившиеся с тем как функционирует чилийская пенсионная модель, с некоторым удивлением отмечали несовпадение реальности с идиллическими представлениями о том, что там существует массовая высокая культура, связанная с пенсионными накоплениями. Чилийская накопительная модель, которая стала прообразом для казахстанской, предусматривает обязательную публикацию подробной структуры инвестиционных портфелей фондов с 4-месячным временным лагом.
Эта информация, однако, не востребована более чем 90 процентами чилийцев. Тем не менее, в системе существует конкуренция, определяющей для которой является наличие активного меньшинства, некоего конкурентного субстрата, определяющего тренды и заставляющего фонды обеспечивать высокую доходность при неприемлемом уровне рисков.
В Казахстане пока не существует обязательства фондов публиковать детальную структуру своих портфелей , (возможно такое обязательство появится в результате новых концептуальных изменений, связанных с моделью пенсионной системы), но есть обязательство раскрывать структуру портфеля по запросу любого вкладчика этого фонда. Количество таких запросов оценивается фондами, однако как крайне незначительное, а вкладчиками, которые проявляют интерес, обычно по их оценкам, оказываются либо люди из финансового сектора, либо журналисты.
Попытка двух крупных казахстанских пенсионных фондов « УларУмита» и НПФ Народного банка привить какую-то более высокую культуру, связанную с прозрачностью инвестиционных портфелей, пока не привела к каким-то очень значительным результатам. Очевидно, в этом начинании присутствовала некая доля здорового эгоизма. Фонды чуть больше чем другие инвестировали в бумаги первоклассных зарубежных эмитентов. И осенью 2008 года, они испытывали спад доходности, связанный с тем, что происходило на глобальных рынках, в сравнении с конкурентами, некоторые из которых инвестировали в низколиквидные бумаги, которых в тот момент еще не успел коснуться кризис.
Таким образом, это была попытка раскрыть, возможно, фундаментально более здоровые инвестиционные портфели. Весной 2009 года фонды отыгрывали снижение доходности благодаря восстановлению рынков акций и девальвации тенге.
Однако, с тех пор рыночная ситуация складывается так, что стимулов вкладывать в акции не так много. И это в значительной сдерживает и дифференциацию инвестиционной политики казахстанских фондов. В настоящий момент портфели фондов значительно меньше дифференцированы, чем до кризиса.
На 1 ноября этого года, по данным Комитета финнадзора Нацбанка, в акции иностранных эмитентов вложено 1,03% средств умеренного инвестиционного портфеля в целом по рынку. На 1 сентября 2008 года доля таких вложений составляла 5,44% , при этом, например, вложения « УларУмита» в акции иностранных эмитентов были выше 20%, а НПФ Народного банка инвестировал в тот момент в облигации иностранных эмитентов свыше 13% .
В момент кризиса происходили также довольно существенные регуляторные ужесточения, которые были ослаблены только летом этого года. Фонды в значительной степени были вынуждены уйти в госбумаги, поскольку инвестирование в более рисковые инструменты требовало создание дополнительных резервов за счет капитала, что является крайне сложной задачей для фондов и их акционеров.
Роль определенной инвестиционной отдушины в нынешней ситуации, пожалуй, играют лишь инвестиции в золото, которые присутствуют в портфелях НПФ ГНПФ и НПФ Народного банка. Таким образом, кризис, значительно притормозил появление в Казахстане какой-то консорции активных вкладчиков, влияющих на конкуренцию между фондами.
Гораздо более значимым фактором для рынка остается роль государства и регулирование. На самом деле это далеко не равнозначная замена, поскольку накопительная пенсионная система, очевидно, может работать эффективно только при наличии, преобладающего пускай не количественно, типа потребителя этих услуг, делающего выбор между фондами осознанно, а не ориентирующегося на предпочтения работодателя.
Слишком высокий уровень социальных гарантий в системе, ориентированной все же на индивидуальный подход к накоплениям, создает определенные проблемы. Очевидна возможность формирования определенной спирали: высокие социальные стандарты, необходимость жесткого регулирования из опасений, что у государства возникнут многочисленные обязательства и меньшая эффективность инвестиций, и на следующем витке - рост неудовлетворенности и запрос на усиление государственного вмешательства.
Сама по себе накопительная система не является универсальным решением социальных проблем, и трудно себе представить, например, что решение проблем самозанятых с пенсионным обеспечением лежат в плоскости, например появления мультипортфельности у фондов или расширения инвестиционных инструментов.
В то же время кризис, социальные обязательства и регулирование сдерживали определенные институциональные изменения, о необходимости которых заявлялось еще с середины 2000-ых. И ни один фонд, не готов создать агрессивный инвестиционный портфель, инвестирующий в большей степени в акции, если будут сохраняться требования по определенной доходности в пятилетнем периоде, и формирование необходимых для этого резервов.
С другой стороны, участники рынка говорят о том, что не существуй обязательства государства обеспечить доходность по пенсионным накоплениям не ниже уровня накопленной инфляции в момент выхода на пенсию, ситуация возможно была бы еще мрачнее.
Пенсионный рынок был бы предоставлен в большей степени сам себе, и никто на государственном уровне не ломал бы голову над появлением новых инструментов в лице акций национальных компаний и инфраструктурных облигаций, появление которых, очевидно, важный элемент изменений в казахстанской пенсионной системе.
Трудно сказать, в какой степени на нашу модель пенсионных реформ могут влиять изменения в России. Там происходит снижение обязательной нормы накоплений с 6%,(что само по себе выглядит крайне недостаточным, сквозь призму более богатого казахстанского опыта) до 2% для так называемых «молчунов», которые не сделали выбор в пользу частного пенсионного фонда, и чьи средства управляются Внешэкономбанком.
2% это совсем уж символический элемент накоплений. С другой стороны, оставление в системе вкладчиков, только сделавших выбор в пользу какого-то пенсионного фонда и по определению в меньшей степени, рассчитывающих на государственные гарантии, создает какие-то предпосылки для того, что это будет зарождение какой-то новой в гораздо большей степени клиентоориентированной накопительной пенсионной системы.
При этом полностью отменить накопительный элемент и для «не-молчунов» в рамках системы, сторонники такого решения проблем дефицита Пенсионного фонда, внутри российской власти не решились, видимо из опасений, что права могут защищаться достаточно активно. Хотя российская реформа была проведена на 10 лет позже, чем казахстанская, и речь идет о значительно меньших текущих накоплениях.
Так или иначе, поручения президента Назарбаева разработать предложения по совершенствованию накопительной пенсионной системы, создает, большие предпосылки для того, чтобы что-то было существенно улучшено. И улучшения должны касаться не только НПФ, но и больших возможностей выбора для тех вкладчиков, кто к этому готов и стремится осознанно принимать решения, связанные со своими пенсионными накоплениями.