А потом познакомилась с ними, и мотивация изменилась, потому что с ног сшибли меня. Эмоций – до потолка, слов – горсточка, не хватает ни на что.
Сначала я договорилась о встрече с Садвакасом. Позвонила в дверь, волнуясь: чего я притащилась сюда, балда? О чём спрашивать? Как живётся без зрения? Я была решительнее тогда – то ли от смелости, то ли от глупости. Поэтому ответила себе: да, о том, как живётся. Интересно же. Сейчас не знала бы, о чём спросить. Чем дальше, тем сильнее сомневаюсь, стоит ли людей вообще о чём-то спрашивать. Мы же все - обнажённый нерв: куда ни ткни, везде больно и кровоточит, и вопросы эти ваши дурацкие, зачем вы лезете.
Он открыл дверь, я поздоровалась, он посмотрел мне в глаза. Я растерялась. Может, перепутала что-то? Что делать-то? Уточнять? Неловко. Вошла, обернулась и увидела, как он напряжённо смотрит мимо, пытаясь понять, я ещё в прихожей или уже в гостиной. Значит, в глаза «попал», ориентируясь по голосу.
Мы поговорили с полчаса. Он оказался не из болтливых. Выдал информацию пунктирно. Зрение стало пропадать в институте. Отслоение сетчатки. С женой познакомился в обществе слепых. Играли в шахматы (!) Есть сын. Сильным быть проще, чем кажется здоровым людям. Ассоциации со счастьем? Солнце.
Потом я встретилась с его женой. Я спрашивала о том, о чём сейчас, повторюсь, побоялась бы, потому что куда ни ткни…
- Как вы поняли, что это – ваш мужчина? Не видя его лица, взгляда, улыбки? Как? Если вы ссоритесь, бьёте посуду?
- Ты что, дура? - Вот что я бы ответила на её (не дай бог) месте.
Она мягко улыбнулась и сказала:
- Нет. Неприятно было бы наощупь собирать осколки.
Сегодня я бы провалилась сквозь землю от стыда, а тогда лишь помолчала удивлённо. Надо же, как всё ясно, а никогда бы в голову не пришло. Через время я поняла: ответы всегда на поверхности, надо только повернуться, прислушаться, поскрипеть ржавыми механизмами.
- Я поняла, что это – мой человек – интуитивно. Как почувствовала, что мою подругу вот-вот собьёт машина, когда мы шли по обочине. Еле успела дёрнуть её за руку.
Какие очевидные вещи надо было объяснять девять лет назад, и как, наверное, я буду смеяться над собой ещё через девять…
Мы целуемся с закрытыми глазами. Изображение становится лишним. Только зрячие могут потом включать его, а слепые – нет. Вы пробовали когда-нибудь ходить по комнате с закрытыми глазами? Представляя, что скоро станет вот так – и никак больше? Она ходила. Репетировала. В 16 лет ослепла окончательно. Я после того разговора дома минуту побыла в темноте и запаниковала.
Она могла различать голоса по цветам.
- А у меня – какого? – тут же заинтересовалась я.
- У вас, - сказала Светлана, - нежно-голубого. Цвета чистой радости.
Сын у них родился слепым. Тогда ему было 18.
Помню о них, когда трудно: даже если тебе не виден источник света, это не значит, что его - нет. Когда они заходят домой, они включают свет. Понимаете?
Меня это потрясло. Я спросила: зачем? Она пожала плечами: по привычке.