В 2016 году консорциум NCOC, состоящий из компаний НК «КазМунайГаз», CNPC, Inpex, Total, Shell, Eni и ExxonMobil, объявил о программе оптимизации производства. Стратегия по его реструктуризации подразумевает сокращение 200 сотрудников, которые получили соответствующие уведомления. «Но по неофициальным данным, увольнению подлежат, по их (компании – V) плану, до 500 человек. Всего у них работает до 3000 человек», - подчеркнула Рахимова.

Председатель отметила, что увольнение, согласно заявленным компанией правилам, должно происходить добровольно, по соглашению сторон. И если сотрудник возражает, трудовые отношения с ним должны продолжаться на прежних условиях. «Вручая это уведомление, в компании говорят работнику, что он обязан в течение трёх дней подписать или не подписать его. Но устно к этому добавляют, что их всё равно уволят».

По её словам, при увольнении компания предлагает работникам различный уровень компенсации, который включает всё предусмотренное по социальному пакету плюс одногодичную или двухгодичную зарплату – это зависит от стажа работы в компании. «Дело в том, что условия компенсации являются конфиденциальной информацией. И что ещё нас возмущает, до этого компания не представила условия на обсуждение ни своим работникам, ни профсоюзам», - пояснила председатель.

Неясным остаётся и то, по каким критериям компания формировала список на увольнение: «По словам работников, не все, кто получил низкий бал (квалификации - V), увольнялись. Отбор был необъективный». Более того, консорциум так и не обнародовал стратегию по реструктуризации и список увольняемых, что не даёт профсоюзу возможность анализировать ситуацию и установить факты дискриминации.

Сотрудников увольняли, даже если для них имелась альтернативная позиция: «Ко мне на приём приходила беременная женщина. Я помогала составить ей жалобу (о несогласии с увольнением – V). Она пошла с ней к самому руководителю компании Бруно Жардену и попросила оставить её работать. Она беременна, её срок составлял 13 недель и, естественно, до родов она уже никуда не сможет устроиться. Когда её увольняли, начальник другого отдела выразил готовность взять её к себе, потому что его отделу как раз требуется специалист с её квалификацией. Но в HR отделе им отказали. Сказали, что того, кто попал в список увольняемых, нельзя принимать обратно в компанию ни на какие позиции».

Рахимова утверждает, что в госинспекции труда уволенной объяснили, что соглашение сторон не предусматривает запрет на увольнение беременных. Однако в Трудовом кодексе есть 54 статья, во второй части которой написано, что их нельзя увольнять при сокращении штата: «Теперь в инспекции говорят, что это не сокращение штата. Но даже если и так, какое может быть соглашение сторон, если работник даёт письменный отказ от увольнения? Или почему её нельзя было оставить в другом отделе, который нуждается в специалисте её квалификации?»

Был, по словам Рахимовой, и другой факт принудительного увольнения: «16 октября один работник, проработав целый день, вышел из кабинета и был остановлен сотрудниками службы безопасности. Они повели его в HR отдел, где ему вручили уведомление о том, что он уволен. До этого он проработал в компании семь лет. Почему в отношении него приняли такое решение? Он требовал индексации зарплаты. По его словам, все сотрудники компании получили индексацию зарплаты, а его зарплату не индексировали. Поэтому он обратился к руководству. С момента, когда он написал заявление по индексации в первый раз, прошло 13 месяцев. И утром 16 октября он как раз отнёс в HR отдел ещё один запрос, в котором спрашивал о том, почему его заявление рассматривается столько времени. Утром 23 октября его вновь не подпустили к рабочему месту».

По словам Рахимовой, работники уже обращались с жалобами в госинспекцию труда. Иглик Аубакиров, её руководитель, заявил им, что сокращение штата действительно связана с оптимизацией производства. «Но в следующем году компания привлекает на работу 407 иностранцев. Зачем она делает это, если объём работы сокращается? Кроме того, в сентябре этого года работники обращались в инспекцию труда касательно незаконного привлечения иностранной рабочей силы, с указанием конкретных фамилий этих лиц. Но инспекция труда до сих пор рассматривает это заявление».

Vласть не смогла получить комментарий от инспекции труда. В пресс-службе министерства труда и социальной защиты также не ответили на вопрос об увеличении квот для иностранцев. Однако в 2017 году консорциуму было выдано 26, продлено 12 и переоформлено 73 разрешения на их привлечение. «На 1 октября текущего года действует 337 разрешений, из них 226 разрешений в рамках внутрикорпоративного перевода. Количество казахстанских кадров 2 577 человек, что составило 88,5% от общей численности работников. Компанией привлекаются узкопрофильные инженера внедряющие нефтегазовые проекты, которые на сегодняшний день отсутствуют на внутреннем рынке труда, и присутствие которых является обязательным для полной реализации месторождения Кашаган», - сообщили в пресс-службе.

При этом законодательные правила выдачи разрешений позволяют компаниям привлекать работников I и II категории – топ-менеджеров и начальников отделов – в количестве не более 30% от общей численности. А число работников III и IV категории – специалистов и квалифицированных рабочих – не должно превышать 10% от общей численности. Каждое разрешение выдаётся на платной основе – стоимость привлечения одного высококвалифицированного иностранца варьируется от 310 тыс. до 570 тыс. тенге.

Помимо этого, в Минтруда отметили, что 198 работников, получившие уведомления об увольнении сотрудников по взаимному соглашению с компанией, «выразили согласие о расторжении трудовых договоров по соглашению сторон и получении пакета компенсации, подписав соглашения». «Но несогласных с условиями не двое – их гораздо больше. Только я знаю около 10 человек, которые не подписали (договор об увольнении – V). Они не обратились к нам с жалобой, но они ждут. Но даже тех, кто не подписал (договора – V), их всё равно увольняют. Не говоря уже о тех, кто написал отказ от увольнения», - ответила на это Рахимова.

По словам председателя, компания никогда не выходит с ней на связь. У её профсоюза есть первичная профсоюзная организация в консорциуме, но уже полтора года ей не удаётся добиться официальной встречи с его работниками. «Они ссылались на капитальный ремонт и на желтый уровень террористической опасности. В прошлом году мы даже были вынуждены подать жалобу в инспекцию труда о том, что они не рассматривают наши заявления. Но никаких результатов».

Профсоюз Рахимовой подал жалобу о несогласии работников с увольнением 17-18 октября. В госинспеции труда, по её словам, продолжают утверждать, что они ничего не получали. 19 октября председатель написала обращение акиму Атырауской области с просьбой вынести проблему уволенных сотрудников на рассмотрение трёхсторонней комиссии по социальному партнёрству. Её представляют три стороны – государство, в лице акимата, работодатель, в лице НПП «Атамекен» и работники, в лице профсоюза. Однако ответ пока не поступил.

«В понедельник, 30 октября, я отнесу ещё одно заявление в согласительную комиссию, которая, по закону, должна рассмотреть его в течение 15 дней», - добавила она. Если это не даст никаких результатов и работники выразят согласие, профсоюз намерен обратиться в суд.