Досу Ильяшеву — 38 лет, он по образованию юрист, но занимается программированием и IT-технологиями. Альнуру Ильяшеву – 40 лет, у него четыре высших образования: юридическое - окончил в 1998 году КазГЮУ, получил степень MBA в МАБе, а затем в КазНПУ им. Абая выучился на педагога-психолога и закончил магистратуру по специальности религиоведение. В будущем еще хочет заняться политологией. Сейчас Альнур зарабатывает тем, что оказывает юридические услуги. Политикой занимается давно:
— В том или ином качестве я четыре раза участвовал в выборах в маслихат: в качестве представителя, доверенного лица, в 2007 году возглавлял избирательный штаб депутата-самовыдвиженца, в 2016 году сам попробовал выдвинуться. В 2007 году мы почти фактически выиграли, но в последний момент прошел кандидат от «Нур Отана». В 2016 году мы сначала выдвинули моего товарища – очень порядочного и последовательного человека, и пошли с расчётом на то, что мы на своей территории, — живем почти с самого рождения – нас многие здесь знают — речь о 30-ом избирательном округе Медеуского района. А коль нас знает электорат, а мы знаем его чаяния и проблематику района, плюс опыт 2007 года, когда нас прокатили с выборами (то есть нам известны и наши «слабости»), то согласно трактату о военном искусстве, наши шансы на победу были достаточно велики.
После выдвижения пошла стандартная схема от властей - не то, чтобы давление, но нас настоятельно просили, обхаживали с разных сторон, заходы были, — в том числе через людей с навыками сотрудников нацбезопасности и так далее. Мы объяснили им, что в маслихате должен быть хоть кто-то из народа. Нам говорили: вы все равно не пройдете, давайте лучше по-хорошему решим: если в чем-то нужна помощь — скажите. Они знали, что мы люди верующие, и уже ближе к концу периода регистрации кандидатов задали вопрос нашему кандидату: «Ты в Мекке был? Нет? Давай мы тебе подарим поездку умру (малое паломничество)». Он мне задает вопрос: «Брат, что будем делать?» Я говорю: «Если таким образом Всевышний тебе посылает возможность совершить паломничество, то, конечно, соглашайся, а я свою кандидатуру выставлю». Получился своеобразный розыгрыш. Играют они с нами, почему мы не можем с ними? Он кандидатуру снял, я пошел и выдвинул свою. Полдня не прошло, как началась ситуация, схожая с митингами. К концу дня друг, с которым мы в 2007 году почти выиграли выборы, звонит, говорит: «Давай встретимся, на меня с аппарата акима города Алматы вышли, тебя пробивают — кто ты и что». Я тогда еще работал в школе, они решили надавить на меня через директора школы. Она мне звонит, говорит, что завтра районо собираются проверку делать по моему поводу, и в 10 часов меня ждут. Я сразу еще дома заявление на увольнение написал, подумал - что я людей буду подставлять? Забегая вперед – с работы меня не уволили. Я пришел в школу, там сказали, что меня ждут в акимате Медеуского района для беседы. Наш с Досом дед Рымбек Ильяшев давно, еще в 50-х годах, был председателем Алма-Атинского исполкома, затем республиканским министром, на пенсию ушел в 60 лет с поста председателя Казпотребсоюза. Символично, что он открывал ЦУМ, при нем он строился (мы встретились с Альнуром как раз у ЦУМа – прим. автора). И они начали говорить, что навели справки, что знают, что дед много для страны сделал, известный человек, мол, «ворон ворону глаз не выклюет», зачем тебе это надо. Мы, конечно, не пугаем, но предупреждаем, лучше с нами по-хорошему. Учитывая, что моя кандидатура спонтанная, я видел, какой мощный напор идет, и в какой-то момент нашей беседы поступило предложение сотрудничать, предложили пару вариантов, от которых я отказался. Тогда меня спросили, что могу предложить сам, я попросил пару часов на размышление, так как под давлением такие решения не принимаются. У меня еще в 2007 году был проект - я проводил конкурс конкурентоспособности школ Алматы, чтобы школьникам в игровой форме продемонстрировать, что такое есть реальная конкурентоспособность, а не так как у нас привыкли - через «дядь» и «теть», которые «проблемы решают». Департамент образования тогда нас поддержал, и мы его провели, а потом ушел Тасмагамбетов и всё, несмотря на мои обращения, он больше не проводился. И вот в 2016 году я сказал, что у меня вот такой проект есть, я его проводил, если вы поддержите, я с удовольствием проведу. Они сказали, что можно все это сделать, но под эгидой «Нур Отана». В итоге провели, правда, в масштабах Медеуского района. И да, я снял свою кандидатуру.
— Почему они так боялись пустить вас на выборы?
— Когда знаешь слабые места системы, то она боится. Я знал методы их работы, и когда мы только пришли в избирательную комиссию подавать заявление, сказал им: я все ваши «мульки» изучил, я знаю, как делается «карусель», знаю с кем по этому поводу говорить и как ее «отключить».
— Коротко о «карусели».
— Используется административный ресурс, нагоняются бюджетники, обычно, школьные преподаватели, и они «делают» выборы, бегая с участка на участок и переодеваясь по дороге. Вам, конечно, в этом никто не признается, но я же в школе работал.
— В тот момент, когда вы снялись с этих выборов, что вы для себя решили - вы договорились с властью или будете дальше бороться?
— Я предполагал, что если они начнут мне помогать реализовывать конкурс на постоянной основе, то в принципе, здесь можно будет разговаривать. Помимо этого было предложение стать замакима Медеуского района - по предпринимательству и промышленности. Тогда как раз была вакантная должность. Но я почти всю свою карьеру провел в частном секторе, и мне была важна та свобода, которая там есть. Хорошо, что я отказался, потому что пару месяцев спустя замакима этого района задержали со взяткой. Не хотелось быть подставленным. Я уважаю человека, который мне это предложение сделал и не думаю, что он хотел меня подставить, но ожидать от системы что-то хорошее сложно.
— Как вам пришла идея подать заявление о проведении митингов?
— Это у нас тоже был уже хоженый путь. В прошлом году в отношении меня было прекращено одно уголовное дело, находился под следствием, 5 месяцев под домашним арестом, подробности как-нибудь в будущем оглашу, сейчас ряд следователей, которые по мне такое решение принимали, сами под следствием. Мне тогда еще кое-кто из следственной группы говорил: «Альнур, дай показания против такого-то человека, и все, тебя отпустят». Но как я могу их дать, если я к этому отношения не имею? Тем более как я потом уже посмотрел по материалам дела, у них было достаточно всего и без «моих показаний», зачем нужен я? Ну коль из меня свидетель никакой, то, наверное, подумали, что я один из опгшников, и за день до завершения расследования меня признали подозреваемым. Тем более в то время на мне значилось одно дорогостоящее имущество, которое как раз помогло бы потом «возместить ущерб государству». Я начал готовиться к суду. Но в какой-то момент, после передачи дела в суд, пошли непонятные движения, - вдруг в отношении части подозреваемых дело прекратили, а меня оставили в числе подлежащих осуждению. Мне знакомые обрисовали эту горестную перспективу и предложили попробовать защитится через огласку и резонанс посредством митинга. Вот так я и занялся митинговой деятельностью, четыре раза писал и подавал заявления, но разрешение не получил. Мне отказывали, потому что за кинотеатром «Сары-Арка» проводились разные мероприятия.
— Как тогда называлась тема вашего митинга?
— «Борьба с коррупцией и судебным произволом».
— Вы верите в то, что можно добиться проведения митинга?
— Верю. Знаю, что это возможно, потому что это наше конституционное право. Конечно, это будет очень сложный путь, там, внутри самой системы многим для себя надо будет какие-то вещи пересмотреть.
Эти постоянные отсылки к Украине, Кыргызстану - да, согласен, там была кровь, жертвы, но почему вы считаете, что мы такие? Мы, слава Богу, пока не в таком отчаянном положении, чтобы пойти и лезть под пули. Нет таких людей! Да, есть единичные случаи, когда кто-то стреляется сам от отчаяния, кто-то стреляет в других, но сейчас общество готово к консолидации и нужно его поддержать в этом. У нас есть примеры куда лучше, чем Кыргызстан и Украина, тот же Париж, где после Charlie Hebdo и терактов народ выходит на улицу, проходят многотысячные митинги с лидерами всех политических сил во главе, это, условно говоря, демонстрация тем же самым террористам, а в нашем случае – криминалу, что общество едино, что оно готово противостоять им.
— Вы готовы провести митинг за реформу МВД под эгидой «Нур Отана»?
— Чтобы дать им возможность выйти из этой абсурдной ситуации — да, я в конце всех своих заявлений писал, что мы готовы провести митинг совместно с «Нур Отаном», только им нужно будет согласовать с нами повестку, с которой будут выступать их представители.
— Вы работаете совместно с инициативной группой по реформированию МВД?
— Мы подавали собственные предложения по реформе через группу в Фейсбуке. А также встречались по поводу митинга с одним из администраторов инициативной группы, но она сказала - мы против митингов, мы поддерживать вас не будем, но мы будем наблюдать за вами. Видите, в чем суть - мы понимаем, что если бы все было хорошо, и люди во власти были способны сами справиться с этой ситуацией, мы бы сидели и радовались их слаженной работой. Но система неэффективна настолько, что мы вынуждены сами мотивировать ее на конкретный результат, вот и приходится нам использовать занесенный над их головами «Дамоклов меч митинга». Все понимают, что главу МВД Касымова под наши крики убирать не будут, потому что никто своих не сдает, да и народ ведь потом еще привыкнуть сможет – митинговать по причине и без. Но зато у нас будет повод сказать год спустя, допустим, 19 июля 2019 года: господин Касымов, что вы сделали, что из тех предложений реализовано? Где конкретные факты того, что преступность пошла на спад?
— Ну, они уже пишут, что в этом году снижается преступность.
— Есть ложь большая, ложь маленькая и есть статистика. Народ уже будет сам реагировать и писать, надо смотреть на настроение людей и все станет понятно.
— Вы подали в суд на акимат Алматы. Это жест отчаяния или надежды?
— Не хотелось бы называть наше противоборство с акиматом войной, но…. «война план покажет». Если драка началась, ты уже действуешь по обстановке. По предыдущему опыту мы уже знаем ряд их слабостей и будем смотреть как они будут прокалываться. Мы надеемся, что закон восторжествует, тем более что Конституция на нашей стороне, плюс еще есть международные пакты и декларации, к которым Казахстан присоединился, и которые, соответственно, стоят над всем остальным законодательством. Мы точно дойдем до Верховного суда, учитывая, что мы ожидаем, что будет «выигрывать» акимат. Мы готовы проиграть битву, но выиграть войну.
— После того, как вы стали подавать заявление на проведение митингов, вокруг вас и вашего брата стали происходить разные события, на вас стали искать какие-то рычаги давления, и вы были к этому готовы. Вообще как человеку быть готовым к этому?
— Самая ключевая готовность — моральная. Понимаете, обезопасить себя на 100 процентов очень сложно. Вы можете не помнить уже о том, как в 1994 году кому-то по доверенности продали машину, а тот человек забыл ее переоформить и автомобиль до сих пор на вас висит и налоговая может насчитать штрафы. Рекомендация простая: проверьте свои задолженности, сложные места, вспомните о том, что вы уже, может быть, давно забыли - что кого-то в пьяной драке стукнули... Если вы выступаете против системы, теперь может всплыть всё. Мне многие задают вопрос: «Альнур, зачем тебе это, зачем тебе столкновение с системой? У тебя что, семьи нет, жить надоело? Ведь тебя могут устранить». У каждого свой страх столкновения с системой. Я всегда отвечаю так: Представьте, что у вас есть дочь, вы отправили ее учиться за рубеж, она стала высококлассным специалистом, вернулась домой, начала зарабатывать, купила себе машину. И вот какой-то недовоспитанный нашим обществом парень, который уехал из родного региона решать свои материальные проблемы за чужой счет, прибывает, например, в Алматы и вечерком пытается выковырять зеркала с ее машины, она неожиданно для него подходит, он, убегая, толкает ее, и она о байбековский острый бордюр разбивает голову. И парень из-за очередной нелепой случайности попадет в тюрьму, и дочери никто былую красоту не вернет. Я не хочу, чтобы такое произошло с моим ребенком, детьми моих близких и знакомых, да и вообще с кем-либо. Я не хочу молчать, я уже до этого сколько времени молчал, надеясь, что система сама справится. А теперь куда уже дальше? Она свою полную неэффективность уже продемонстрировала.
— Но тут проблема не только в системе МВД, сколько вообще в расслоении, это социальная проблема. Эти зеркала - это месяц работы на автомойке. Если посмотреть историю этих парней, убивших Тена…
— Да, они пытались работать, брали какие-то микрокредиты… Система выплевывает их на обочину. Система так выстроена, что она отторгает их. Мы все говорим о социальных лифтах, но где они? Огромное количество денег в это вбухивается, но ощущение, что люди, которые этим занимаются, не знают, что в действительности нужно делать.
— За вами следят?
— Точно прослушивают телефон. Я это больше как игру воспринимаю — так посматриваю по зеркалам, когда еду на машине, когда перемещаюсь на общественном транспорте, то смотрю, кто со мной зашел, и кто потом со мной вышел. Некоторые за такие игры деньги платят, а у нас с Досом это бесплатно (смеется).
— Вам не страшно?
— Что-то нехорошее мне могут сделать только по «беспределу». Когда я готовился к беседе с вами, я хотел обозначить в начале наличие религиозного аспекта, - я его не скрываю, люди знают об этом, — концептуальная религиозность предполагает принятие любого исхода в отношении себя.
— Я так понимаю, что власти пытались через религию вас «подергать». Как вы думаете, они могут как-то обвинить вас, к примеру, в религиозном экстремизме?
— Это будет откровенный беспредел. Мы вернемся к той ситуации, когда я им скажу, - дорогие мои, теперь и вы мои должники Судного дня. У меня эта история с Судным днем давнишняя (Альнур имеет в виду письма конкретным лицам, которые он публиковал в Facebook – прим. автора). Есть такое понятие - увещевание, тебя посылают, чтобы постучаться человеку в голову. Ситуация с Денисом - это знак. Всей системе знак, предупреждение. Это же кем нужно быть, чтобы не понять, что надо меняться, что другого выхода уже нет, ведь начинают убивать твоих любимчиков. И меняться самим, а не только нас пытаться поменять.
— Все заявления, которые были от системы, показывают, что они закапываются еще глубже, заявляя, что у нас снижение преступности, у нас достаточное количество операторов на 102, - а это 10 человек на Алматы...
— Я иногда думаю, чем системе выгодно это, зачем столько лет спустя рукава относиться к регистрации звонков, это же экстренные службы? Я сам сталкивался в 2016 году с тем, что мошенники забрали у моей бабушки пенсию. Мы пошли в Медеуский РУВД и битых два часа с бабушкой, которой за 80 лет, ходили и пытались подать заявление и не смогли! Я так понял, что у них уже отработан механизм. Они видят, что мы на взводе, и чтобы сбить пар, дали нам опера, он нас повел в кабинет, посадил за компьютер и включил диск с лицами преступников. Не фоторобот создавать, чтобы потом искать на соответствие, а пересматривать тысячи лиц. Мы пересмотрели сотни лиц, устали, пошли в дежурку, нам говорят: ждите, нет человека, он на вызове. Нас футболили по сути. У них на этаже на полу валялась скомканная бумажка и я там начал ее как мяч в футболе в их закрытые двери забивать перед видеокамерой. Ко мне подходит полицейский: «Ты что делаешь?» Я: «Ну, вы меня футболите, я и играю в футбол». Он меня попытался схватить, я говорю - давай перед камерой, урони меня. Мы так и не подали заявление. Даже мой дядя, а он был в 2000-х замначальника областного ДВД, даже он при всем его опыте в системе, не стал в это влазить, он сказал, что у них там новые люди со своими порядками и законами, и махнул рукой. Представляете, сколько в стране незарегистрированных преступлений? Люди просто махнули рукой, они разуверились в том, что можно обратиться в полицию. Думаю, что после увеличения числа операторов на 102, должно соответственно увеличится и число регистрируемых преступлений, и мы увидим более близкую к реальности картину. Прокуратура может поднять количество звонков и проверить. А так пока в полиции по сути существует своеобразная техническая преграда, позволяющая снизить статистическую преступность и уменьшить работу. Я других объяснений этому не могу найти.
— Наш колумнист Мади Мамбетов считал, что если в первые дни после убийства Дениса Тена, пусть даже 4 августа, произошел бы митинг, то он был бы в первую очередь о Денисе, но чем дальше мы отдаляемся от 19 июля, тем сильнее желание изменить систему, что-то в стране. Вы согласны с этим?
— Думаю, да, риторика бы преобладала о Денисе. Но пока пример лета 2016 года показывает, что у нас кризисные коммуникации слабы. Система сама порождает своих врагов. Вот Омирбек Жампозов, напавший на прокурора и следователя, а затем покончивший собой, Руслан Кулекбаев ведь тоже не собирался выживать, просто хотел забрать с собой больше народу, но ему «повезло» выжить. Если бы мне 15 лет назад сказали, что в моей стране можно до такого довести людей, я бы не поверил. А сейчас, увы, это уже реальность.
— Если вам все же однажды разрешат провести митинг за «Сары-Аркой», как вы думаете, сколько человек придут?
— Многие высказывают поддержку, я же пишу в заявке от 50 до 500 человек, но там в сквере больше и не поместится. Когда мы собирались с гражданской инспекцией к месту неразрешенного мирного митинга 4 августа, звонили люди из регионов, хотели приехать в Алматы. Мы сказали - пока не приезжайте, потому что мы еще не получили разрешение. Если люди сейчас приедут, то власти поставят на нас условный крест – что, мол, эта группа, и Ильяшевы, в частности, не способны контролируемо провести мирный митинг.
— Вопрос от Мади Мамбетова, который должен был быть на интервью, но не смог. Как мы все можем принять участие в вашей борьбе за митинг, чем мы можем помочь?
— Вопрос сложный. Я обычно в борьбе в какой-то момент оказывался один и привык многие вещи делать в одиночку. Сейчас я чувствую поддержку, даже на суд пришли незнакомые мне два человека, чтобы поддержать. Это воодушевляет, и я понимаю, что бьюсь не только за свое конституционное право, но и за интересы всех других граждан страны. И люди действительно хотят, чтобы что-то поменялось. Поэтому наш проект с условным названием «Стратегический план Мир Абсурдистану» имеет целью понудить систему к миру, и направлен как раз на достижение общего блага, в том числе и для людей, которые работают в самой системе. Тот же самый пресловутый «общественный договор» должен действовать: мы никого не хотим свергать или отправлять на нары. У меня есть такое видение решения всей текущей общественно-политической ситуации: всеобщая амнистия по коррупционным и экономическим преступлениям. К примеру, до 00 часов 00 минут 9 мая 2019 года - всем все ранее совершенные преступления простили, а потом с 00 часов 01 минуты - нарушил закон, иди в тюрьму, даже если ты президент страны или его близкий родственник. Ведь все понимают, что коррупция — это не только госслужащие, коррупция повсеместна в нашем обществе, в частном секторе в том числе. У нас один из действующих постулатов системы: я любого в этой стране могу взять за руку и отвести к прокурору. Была построена система, основанная на страхе – слушайся и повинуйся, и будет тебе все нормально. А сейчас люди боятся за свои прошлые ошибки, ведь считается, что на всех, кто по-крупному у нас двигается, есть компрометирующий материал как минимум на одно уголовное дело. Но постоянно держать людей в страхе нельзя, они перестают нормально работать, проявлять инициативу когда надо. В какой-то момент они могут решить уехать в другую страну, где «общественный договор» работает, а потому есть порядок, так необходимый для поступательного развития. Нужны конкретные работающие правила игры для всех, а не только для избранных. А насчет помощи, то вы уже нам помогаете, освещая нашу деятельность. Захотите еще как-нибудь поддержать, способы найдутся – этот процесс открытый, где все только начинают учиться что-то делать, для многих казахстанцев это еще неведомый опыт.
— Вас много?
— У нас маленькая и поэтому оперативна группа активистов - быстро по телефону обсудили, сразу решили и пошли делать, каждый на своем участке. Мы еженедельно собираемся с ребятами, знакомимся, обсуждаем, планируем. Сейчас мы хотим провести так называемый «домашний митинг», запустим видеострим в Facebook. Зачитаем резолюцию, и потом кто желает, пусть репостит. Им, властям в какой-то момент придется либо пойти нам на встречу, либо заблокировать все соцсети, — на что они не пойдут, так как это отбросит Казахстан назад во множестве международных отчетов и рейтингов. И тогда не видать нам места в 30-ке самых развитых, хотя, впрочем, и сейчас мы особо его не заслуживаем. Учитывая то, что мы нигде этому не учились, то пока больше получается импровизация, своеобразная активистская «партизанщина», поэтому мы порой и ставим систему в тупик, заставляя ее неизбежно ошибаться. А это уже половина победы.