О протестной мобилизации в Казахстане
На самом деле мобилизация у нас началась раньше, в 2019 году, когда проходили президентские выборы. Мы видели протестную волну, которая, в частности, проявила себя в голосовании за Амиржана Косанова, он воспринимался как оппозиционный лидер. И весь период 2019-2021 годов протестная волна в стране не спадала, протесты происходили в разных регионах. Это были акции активистов, многодетных матерей, профессиональных сообществ, в частности нефтяников. Под влиянием социально-экономической ситуации и разочарования итогами смены власти протестная волна, я думаю, радикализировалась, и уже в 2022 году мы увидели во что это вылилось.
В 2019 году мы проводили исследование гражданского активизма. Мы обнаружили, что возникла новая гражданская активность, которая во многом опирается на цифровые технологии и не имеет каких-то явных лидеров. То есть, есть лидеры − они локальные, они в принципе не связаны с действующими политическими общественными организациями, партиями, крупными НПО и т.д. И эта активность существовала, просто ее не было видно в публичном поле. Она казалась локализованной. В 2020 году, в год пандемии, протестность не спадала, это подтверждает и статистика проведенных акций, которую мы смотрели. Но вот в остальные годы, включая 2019, она шла по нарастающей.
Социологический портрет протестующих
Демографический портрет протестующих таков: движущая сила — это мужчины 20-40 лет, казахи, как наиболее массовый социальный слой в Казахстане. С другой стороны, это молодые и активные социальные группы, то есть люди, у которых явно выражен запрос на участие в политической жизни. Они хотели бы влиять на то, что происходит в стране, и которые были недовольны тем, что происходит. Также думаю, что это тот самый электорат Косанова, который в 2019 году голосовал за него.
Можно посмотреть и на региональный разрез. Массовые протесты наблюдались в тех регионах, в которых имели место протестные голосования. Это значит юг и запад страны, Алматы и Алматинская область тоже.
Как изменится общество после январского кризиса, стоит ли ожидать новых конфликтов?
Один из ключевых конфликтов − это противоречие между изменившимся обществом, которое явно имеет запрос на политические изменения. С другой стороны, это архаическая, консервативная политическая система, которая в принципе не имеет воли к изменениям. Проведенные изменения были очень поверхностными, декоративными. Это одно из ключевых противоречий, которое порождало конфликты на разных уровнях. После 2022 года, когда мы увидели протесты, перешедшие в беспорядки и убийства, конфликтность и протестность будут спадать. Но все же это зависит от реакции властей. То есть существует беларуский сценарий, когда были усилены репрессии и еще больше ограничена свобода. Я думаю, что у нашей политической системы нет ресурсов для его реализации. Но может реализоваться и второй сценарий, когда протестная активность будет нарастать и мы ещё увидим, как будет возникать самоорганизация на почве действий правоохранительных органов, на фоне произошедших смертей. И я думаю, что протестная активность все же не спадёт.
Upd. В статье исправлено несколько опорных фактов