Тараз
На сайте электронного правительства указано, что в трех регионах Казахстана имеются центры адаптации и интеграции кандасов, а в шести — центры временного пребывания. В том числе — в Таразе, областном центре Жамбылской области.
То, что должно из себя представлять «центр временного пребывания» — одно угловое здание в жилом комплексе. Одно из окон забито металлическим шифером, а дверь в подъезд закрыта на ключ. Возле двери наклеены листовки «За справедливый Казахстан».
На стук в дверь никто не отвечает. Лишь через пару часов здесь объявляются комендант и еще один мужчина - они собирают опавшие листья.
Пришедшие говорят, что уже очень долго кандасы здесь не живут. В управлении координации занятости и социальных программ акимата Жамбылской области сообщили, что центр находится по другому адресу — микрорайон Карасу, дом 25. В ведомстве заявили, что на данный момент кандасы, переезжающие в Казахстан, «не желают проживать в этом центре».
Комендант рассказал, что кандасы в основном расселены вокруг Тараза, в селах и дачных массивах.
Микрорайоны Шолдала и Дальний Карасу находятся в 20-30 минутах от центра города. Они считаются частью городской агломерации. Шолдала ранее была дачным массивом, но в 2010 году вошла в состав города.
Тем не менее, статус городской агломерации, по крайней мере внешне — словно не сильно отразился на этих районах.
Небо затянуто тучами, но сквозь них проникают лучи солнца, которые открывают широкий обзор на голые улицы Карасу. Здесь очень много свободных пространств. Местами желтые, местами ярко-зеленые, вытоптанные скотом поля между широкими автомобильными дорогами, которые местами резко обрываются.
Через поля то и дело, снуют маленькие люди в капюшонах — сегодня в городе холодный и сильный ветер. Кто-то из них ждет автобус до города, кто-то идет в местные продуктовые магазины, другие заводят скот домой. На горизонте - дым из труб теплоэлектроцентрали и горы.
Между полями расположены частные дома, которые возникают словно стихийно, несмотря на отсутствие инфраструктуры. Дома в основном построены из пескоблоков, изредка - из жженого кирпича.
Возле одного из строящихся домов горит костер. Женщина в тонкой одежде и орамале гонит корову. Затем корову за собой тащит мужчина небольшого роста, он оказался кандасом.
На вопрос о том, сможет ли он рассказать свою историю, он недоверчиво отвечает: «А в чем смысл?».
«Поначалу было тяжело. Очень тяжело, что сказать. Но что было, то прошло. Зачем мне вспоминать это? Я просто понять не могу, в чем вообще смысл, в чем финал? Нет, ищите другого», — сказал он и захлопнул за собой дверь.
Через дорогу - еще один строящийся дом, а возле него в машине сидит высокий мужчина — Тазабай Костайбеков. Он тоже кандас и следит за стройкой нового дома. Мы договариваемся с ним встретиться завтра в его старом доме.
«Сейчас мы уже адаптировались, это место нам как родное стало».
«Я родился в Конратском районе Каракалпакстана, 30 лет там жил. Там мы занимались сельским хозяйством, рисом. Проработал там около восьми лет, получил среднее образование. Потом, с 2000 года я ездил в Казахстан на заработки. В итоге, в 2008 году окончательно переселился. Так многие на самом деле делают. Приезжают поработать сюда, потихоньку адаптируются, начинают заводить отношения тут с людьми, а потом переселяются», — рассказывает Костайбеков.
Мы сидим у него дома, на окраине Тараза. Двое его соседей - также семьи кандасов. Его предки когда-то жили на территории нынешней Кызылординской области, но переселились из-за голода и репрессий. Он происходит из рода әлім, как и многие, по его словам, казахи в Каракалпакстане.
Тазабай Костайбеков
«Сначала я переселился в Актюбинскую область. Но там все было очень дорого, не так как здесь. Не смог землю и дом себе купить. Решил сюда, все-таки, тут еще были родственники. Когда мы переселялись была квота, получили деньги. Но это деньги, скажем так, на них дом точно не купишь. Деньги из этой квоты ушли на выживание в первое время. Не сразу же работу находишь. Стали работать. Не скажу, что нам было легко. Даже из одной области в другую переезжать трудно, не то что из страны в страну», — говорит он.
Костайбеков брался за самые разные работы и до сих пор у него нет стабильного рабочего места. Возможности продолжить рисоводство здесь также нет - «климат не тот». В основном он трудится на строительных объектах. У него двое сыновей и дочь, один из сыновей работает по специальности, сварщиком, второй, как и отец, берется за временные работы.
«Все выдержали, вытерпели. Теперь стало лучше. Своими силами, вы вчера сами видели - строим новый дом, — говорит он, и на вопрос о том, строит ли он дом в кредит, рассмеявшись, отвечает — Конечно в кредит. Что-то не в кредит сейчас делается?»
Костайбеков говорит, что не обижается, когда их называют «оралманами».
«Дело не в оралманах, дело в человечности. Вообще, дискриминации, ну как, я не могу сказать - было оно, или не было. Все от человека зависит. Если ты с уважением к человеку, тебе уважением и ответят. Сейчас мы уже адаптировались, это место нам как родное стало. С местными нашли общий язык», — добавляет он.
По его словам, они учились в Каракалпакстане в казахской школе, по учебникам из Алматы, потому у него не возникало языковых проблем.
«Две сестры там остались, остальные все переехали. Кто куда, кто в Актобе, кто в Бейнеу (Мангистауская область), кто в Бурное (Жамбылская область, нынешнее название - Бауыржан Момышулы)», — говорит он.
Костайбеков рассказывает, что вместе с ним переехало около 60 семей из его родного аула. Они общаются и ходят друг к другу на той. Большинство его родственников живут в ауле Бауыржан Момышулы.
«В Каракалпакстане мы очень сильно держались за свои традиции. Здесь, честно говоря, немножко русифицировано все. На русском много говорят, я его в целом понимаю, могу дать ответ. Ну а так, сейчас конечно все меняется, больше традиций становится. Люди возвращаются к корням», — считает он.
Костайбеков говорит, что нынешним переселенцам сложнее, ведь для них нет даже квоты. Он считает, что им нужно предлагать переселяться целыми поселками, до 60 семей переселяться на север - создавая им там все необходимые условия.
«Когда одни едете, очень сложно. А так люди до сих пор едут», — говорит он.
После разговора с Тазабаем Костайбековым мы возвращаемся в Карасу. Ночью шел дождь, а на утро выпал первый снег. Вся дорога к дому Субханберди Алмаганбета, кандаса из Каракалпакстана - в грязи. Прямо напротив его дома идет стройка.
Субханберди Алмаганбет
Алмаганбет показывает свой дом. Он приехал в Казахстан в 2019 году со своей женой. Дом уютный, с высокими потолками и большими комнатами.
«Когда мы приехали, здесь ни окон, ни дверей не было. Сначала я отправил сюда сына поездом, он тут более-менее в порядок все приводил. Сейчас потихоньку, своим трудом, все заканчиваем, — говорит он, показывая комнаты, — А тут не надо снимать. Тут ничего пока нету».
Он ведет нас в гостевую комнату и усаживает за низкий стол.
«Я сам эти столы делаю. Вот смотри, тут все за высокими столами сидят, а это неправильно, не по нашим традициям, должен быть низкий», — показывает он на несколько столов, сложенных друг на друга.
«Я родился в Каракалпакстане. Нас 8 детей. Отец умер в 46 лет, а мать в 41 год - в 1977 году, друг за другом, с разницей в 7 месяцев. Так мы остались сиротами. Я был самым старшим, все взял на себя. Тогда я учился на последнем курсе педагогического университета в Нукусе, на факультете физкультуры. После получения диплома, чтобы работать учителем в городе, надо было отслужить в армии. А как я оставлю остальных? В общем, взял направление в Конратский район, туда переселил всех своих братишек и сестренок. Конечно, было очень тяжело. А кому легко без родителей? Но все уже пройдено», — рассказывает он.
Они стали жить в ауле Раушан. Алмаганбет был преподавателем в школе имени Островского. В то время самому младшему его братишке было три года.
«Мне тогда дядя с тетей хорошую поддержку дали, я им благодарен. Всех получилось взрастить. Везде тои справили, поженили, замуж выдали. Все в Казахстане. Только одна в Каракалпакстане, умерла. А так, две сестренки в Алматы, одна в Мерке. Один брат тут, в Таразе, в районе сахарного завода, другой - в Алматы, третий - в Бурном. Все стали семейные», — говорит Алмаганбет.
Он рассказывает, что, руководя спортивными командами, они выигрывали первые места по всему району. Так он и работал до пенсии.
«В Каракалпакстане учителя в 53 года на пенсию выходят, а женщины-учителя в 50 лет. Жена моя была учителем казахской литературы и языка. Я еще работал акимом в своем ауле, но написал заявление и вернулся к преподаванию», — добавляет он.
Его предки когда-то жили около Аральского моря, но переселились после голода.
«Так - мы казахстанцы. Я фактически последним приехал сюда. Тогда уже все родственники переехали. В ауле вообще около 95% были казахами, сейчас от них наверное 15% осталось, все уехали. Я до этого часто ездил к родственникам в Казахстан, особенно в Алматы. Потом у нас дефицит воды в регионе появился. Хотелось к родственникам, общаться с ними. Да и хотели мы всегда на Родину, как получил Казахстан независимость. Нам и север предлагали, но там никого нет. Детям как быть? Они должны знать своих братьев и сестер», — считает Алмаганбет.
Он также добавляет, что они хранили традиции у себя в ауле и тесно общались друг с другом.
«Хороший у меня был аул. Ой, какие человечные там были люди, как мы друг друга уважали. Невозможно даже описать этих людей», — добавляет он.
Когда они переезжали, они не получали квот, а делали все «своими силами и трудом». Его сын - учитель, невестка - воспитательница в детском садике.
«Они учителя в ауле Гродеково, туда ехать далеко. Они рано уезжают, поздно приезжают. А мы за их детьми смотрим, кормим их, воспитываем. Сами на пенсии, из-за того, что тут мы особо не работали, у нас 77-78 тысяч она. Ну а так мы все честным, настоящим трудом добивались. Сами проезд оплачивали, сами выгружали груз из вагонов и тащили на своей спине. Первое время на полях работали, чтобы как-то заработать. Но сейчас все хорошо», — говорит Алмаганбет.
Вокруг него здесь живет порядка 80 семей из его аула, потому ему не было сложно адаптироваться. Он быстро нашел общий язык с местными жителями и никто его не дискриминировал, говоря «что приезжий».
Проблемной он считает инфраструктуру.
«Вы же сами видели, какие ужасные дороги. Тут две улицы есть - там проложили асфальт, а наша как сирота осталась. Как это понимать, — смеется он — А так, сюда недавно водопровод провели. Газ, электричество, это все хорошо. Я в скором времени пойду в акимат с проблемой дороги. А вообще, чего тут, это наша страна, Родина - с голоду тут не умрем. В Казахстане же все хорошо. На базарах продуктов достаточно, кто ищет работу - тот себя прокормит».
Вслед за ним мы отправляемся в соседний дом. Снаружи написано, что тут продают свежий айран и молоко. Айран купить заходит рабочий, что строит неподалеку дом.
Здесь живет Акжаркын Бисембаева, ей 75 лет. Она также родом из Каракалпакстана.
Мы присаживаемся за стол. Возле бабушки ее внучка, а подальше резвятся двое внуков.
Акжаркын Бисембаева
«Я родилась в Мойнакском районе, в небольшом поселке. До 11 класса там проучилась. А потом, мы переселились в аул Раушан, потому что Аральское море начало затягиваться. В 1965 году я поступила в пединститут имени Тараса Шевченко в Нукусе. Стала преподавать начальным классам в школе Островского, так и до пенсии», — рассказывает она.
В 1999 году страна перешла на латинскую графику, она прошла семинары и также преподавала старшим классам. В 2009 году переселилась с мужем в Казахстан.
«Уже пенсионерами переселились. У детей работы не стало. Как приехали, так все в целом хорошо. Они работу конечно не сразу нашли, но все стало в порядке. Мы смогли получить квоту, построить дом. Есть скот, продаем молоко и айран, я дою, невестка вечером все продает. И детям есть что покушать своего. Сынок автослесарь, а невестка - воспитательница в детском садике. Одна дочь в хорошую семью ушла, старший сын - в Уральске работает, у него тоже все сложилось», — говорит Бисембаева.
Ее предки также переселились со стороны Кызылорды во времена голода.
Через время в гости приходит Алмаганбет. Они здороваются друг с другом.
«Мы очень близкие родственники. В одной школе вместе учились. Я же говорю, мы очень близкие, все кто с Раушана приехали. Да и к тому же, все хорошо, красиво живем. У всех все получилось», — говорит Алмаганбет.
«Все вокруг нас - это из нашего аула. Все хорошо. Говорю, если у себя в сердце все хорошо, то и вокруг будет все в порядке. Мы и с теми, кто там, в Раушане остались общаемся. Ездим, я вот вчера только оттуда приехала. Там питьевой воды нету, очень тяжело с этим. А так, у нас все отлично. Друг к другу в гости ходим. Все время захаживают ко мне, спрашивают как у меня дела», — смеется Бисембаева и дает в дорогу домашнего айрана.
Сарыкемер
В 15 километрах от Тараза находится аул Сарыкемер - центр Байзакского района. Больше половины населения тут, как уверяют наши собеседники - кандасы, преимущественно из Узбекистана.
Таксистом на пути в аул оказывается Кемал, уроженец Туркменистана. Он постоянно курсирует между городом и аулом - на этом он сейчас зарабатывает, до пенсии осталось три года. Попеременно он выходит на работу охранником.
«Я прибыл в Казахстан в 2005 году, сам из Туркменистана. У нас жило много туркменов, казахов и узбеков. Наши предка давно туда перебрались. Я смог через приглашение бажа (свояк) сюда попасть. Приехал, получил квоту. Смог купить дом и с тех пор живу так. У меня один сын и две дочери. Все образованные. Сын на русском учился, дочери на казахском. Сейчас все учителя», — рассказывает он.
«Конечно, когда приехали - было тяжело. Переезд все таки. А так, с языком у меня проблем не было. Там, где я жил, там были школы на узбекском, русском, туркменском и казахском. Я на всех этих языках могу разговаривать. Никто и не поймет разницы, местный я или приезжий. У нас 120 тысяч человек жило, это большой районный центр был. Древний город. Там занимались хлопком, мы все шли работать в хлопковые поля», — добавляет он.
Он, как и другие считает, что все зависит от себя самого.
«Главное - чтобы у самого в голове был порядок. Я тут единственный оралман на улице, все остальные местные. Соседи мои молодцы, с ними я хорошо сдружился. А так с нашего аула здесь мало людей. Все в основным в Бурном и Октябрьском. Они совместно туда все поехали. Еще многие в Мангистау поехали, там же ближе к нам. В Бейнеу, Жанаозен и Актау», — говорит Кемал.
Он добавляет, что было непривычно от того, что здесь газ и электричество предоставлялись на платной основе, ведь в Туркменистане они были бесплатными.
«Но сейчас там тоже стало платно. Я вообще в целом не слежу за тем, что там происходит. У меня новостей оттуда нету, я тут живу. Никто меня, тем, что я оралман не упрекал. Главное самому быть общительным, обнаруживаешь, что очень многие люди не прочь просто так поговорить», — считает он.
Аул кажется более приятным местом, чем депрессивные окраины Тараза. Здесь есть свои небольшие парки, скверы, дома культуры и памятники.
Люди в центре Сарыкемера заняты бытовыми делами - закупками и погрузкой товаров. Неподалеку находится небольшой базар. Возле него центр занятости населения и акимат.
По обледеневшему тротуару на велосипеде едет Жумагали Жунис. Ему 73 года. Он скромно улыбается нам и расспрашивает нас, о чем ему говорить.
«Я переехал из Узбекистана в 2004 году. Пенсионер, инвалид второй группы. Вырос в Хорезме. Там было раньше хорошо, сейчас, говорят, все дорожает. Казахские школы были. Там водил тракторы. Потом, переехав сюда, работал в районном акимате при Батырбеке Кулекееве. Около десяти лет работал. Тогда хорошо было, с ним здоровались мы, такого акима сейчас нету», — рассказывает он.
Он переехал на родину, потому что его дети нашли тут работу. Помимо всего, тянуло к «своему народу». Совместно с их аула приехало до 300 человек.
«Поначалу мы сидели все в квартире, было дорого покупать или строить дом. Работали все, не покладая рук и построили дом. Квоту я взял в Карагандинской области, поехал туда. Тут для молодежи работы никакой нету. Сын поехал в сторону Усть-Каменогорска, в Катон-Карагай. Вместе с женой и детьми поехал. Там работы много. Все у них там складывается хорошо», — говорит Жунис.
По его словам, поначалу было тяжело с языком.
«Все равно, язык же меняется, он не такой как здесь был. Старался не разговаривать много, молчаливо себя вел, — смеется он — А что делать? Да, разное мне говорили. Издевки были иногда, да и не обращаешь внимание. Проходишь мимо, как будто ничего не слышал. А сейчас все отлично. Здесь почти все - приезжие. Я со всеми общаюсь. Мы тут многие вместе приехали. Торговля, скотина. У нас даже наш собственный молда есть, который с нами приехал. Я - пенсионер, живу по обычному. Дома за скотиной смотрю, вот так на велосипеде езжу».
Он добавляет, что в Сарыкемере с инфраструктурой все хорошо. Есть газ, вода и электричество. Раньше было тяжело, когда автобусов не было. Недавно их запустили.
«Еще есть кто сюда едет. Там, например, где я жил - казахская школа закрылось. Ну, многие уехали потому что. В Мерке я слышал едут. Ну остались те, у кого совсем нет денег и состояния, чтобы переезжать», — думает Жунис.
В одном из парков Сарыкемера шагают работники коммунальной службы. Они убирали опавшие листья, покрытые первым снегом. Одна из них, Оразгуль Кадырбаева вместе со своей подругой взяли передышку, сев на скамейку у спортивной площадки.
«В 2005 году мы получили квоту и переехали сюда из Амударьинского района Каракалпакстана. С мужем и двумя дочерьми. Слава Богу, сейчас у нас все хорошо. Обе мои дочери отучились здесь, закончили институт, сейчас работают. Я занимаюсь оплачиваемой общественной работой. Мы привыкли к этому месту. Мой муж работает охранником. Мы рады, что переехали сюда. Предки долгое время жили в Каракалпакстане, как там они оказались нам не рассказывали. Условия там тоже были хорошие. Но после 90-х был период застоя, а потом все начали переезжать в свою страну и мы тоже переехали», - рассказывает Кадырбаева.
Семья Кадырбаевой, как и семьи многих других кандасов, при переезде в Казахстан, выбрала место, где живут их родственники. Они продали свой дом в Каракалпакстане и на эти деньги смогли купить дом в Сарыкемере, добавив полученные по квоте деньги. Она считает, что главное - чтобы у человека был дом, а остальное решиться.
«По приезду я не могла найти работу. Потом занимались пошивом одежды, частные портные платили нам посуточно. У меня был педагогический диплом, но на узбекском языке, поэтому я не устроилась на работу. Кому нужно обучение на узбекском? А там я работала в детском саду. На самом деле наш район в основном занимался хлопководством. У нашей семьи тоже была земля. Узбекистан занимается же хлопком, но сейчас все передано в частную собственность», - говорит она.
По ее словам, в Амударьинском районе большая часть населения была из этнических узбеков, поэтому в школе преподавали только на узбекском языке или на русском. Школа с казахским обучением была далеко от ее села. «Мы переехали сюда, чтобы наши дети могли выучить казахский, а не как мы. К тому же тогда Казахстан приглашал кандасов на Родину. Вначале испытывали трудности по языку, до сих пор не умею писать на казахском. Здесь все было на русском языке, но сейчас все улучшается».
Оразгуль Кадырбаева
Оразгуль Кадырбаева рассказывает, что больше половины населения Сарыкемера состоит из кандасов.
«В 2000-2005 годах кандасов было мало, но началась миграция кандасов из Туркменистана, Афганистана, Ирана. Но в основном сюда переселяются из Узбекистана. Многие сейчас переезжают на север по программе. Нам тоже предлагали, но мы только с мужем, дочери вышли замуж, что мы будем там делать одни?!», - задается вопросом она.
Асар
Микрорайон «Асар» находится на окраине Шымкента. На дорогу из центра сюда уходит порядка часа на автобусе. Здесь есть собственная школа, аллея и детские сады.
Асар был создан как типовой городок для кандасов, его открыли в 2009 году в рамках программы репатриации «Нұрлы көш». Микрорайон стал первым из подобных экспериментов по стране. Экс-президент Нурсултан Назарбаев заявлял, что после этого по всему Казахстану будут строиться подобные городки для кандасов.
В одном из одноэтажных частных домов проживает Алимжан Сапаргали вместе со своей женой, невесткой и пятерыми внуками. Одну из внучек он как раз укладывает спать.
Сапаргали родился в Сырдарьинской области Узбекистана. По его словам, около половины жителей его района были казахами, поэтому существовали школы, газеты и журналы на казахском языке. Большая часть казахов оттуда сейчас проживает в Асаре, уверяет Сапаргали.
«До распада Советского Союза не было границ между Казахстаном и Узбекистаном. Там где мы жили, уже около 400 лет проживали наши предки. У нас был центр казахской культуры, несколько родов проживало. Я переехал в Казахстан в 2003 году. В Шымкент, потому что климат и погода, все похоже. Я до сих пор езжу в Узбекистан, в места, где мы родились. Ночуем у наших братьев узбеков. На наших землях не было разделения между узбеками и казахами», — говорит он.
В Узбекистане он работал учителем в казахской школе, а его младшие братья выращивали рис и пшено. По его словам, они продолжили этим заниматься после переезда в Казахстан, но сам Сапаргали не смог продолжить работу учителем: «Никто же с неба не даст тебе работу учителем».
Алимжан Сапаргали
«Когда я впервые переехал в 2003 году в Акжар, аул в Сарыгаашском районе, то построил дом с помощью государственный квоты. С нашего аула приехало двое, знали еще нескольких людей. Но многих людей мы не знали, было тяжело. Работы не было, а без работы и прожить было тяжело. Мы приехали из Узбекистана вместе со своим скотом, мы его продали, чтобы прокормить семью. Занимались временным работами, нам за сутки платили по 1000-1500 тенге», — рассказывает Сапаргали.
Помимо прочего, он работал в теплице. Однако уже как два года перестал этим заниматься, потому что это стало накладно - повысились цены на лекарства для растений и полив.
«Много кто в Асаре работал в теплице, пытались выращивать помидоры и другое. Но все это не оправдывает себя и многие бросили, - добавляет он, - Работал сварщиком, потом были другие работы. С 2009 года работал на автобазе электриком, вышел на пенсию, но продолжаю там же работать. Конечно нелегко из одного места переехать на другое. Но сейчас уже все хорошо. Молодые нашли себе работу, ездят в город на работу. По своей специализации».
Микрорайон «Асар» строился с помощью асара (помощь, когда односельчане собирались и помогали строить дом, после чего семья, которая позвала на помощь накрывала стол «асар» - В) рассказывает Сапаргали.
«Мы сами построили этот Асар. В 2005 году начали этот проект, до 2011 года мы сами его отстраивали. Конечно, государство выделяло деньги - но нужна ведь еще техника и рабочая сила. Всю технику для жителей предоставляла автобаза, на которой я работаю. Все деревья, которые здесь посажены, были посажены нами. Чтобы была тень - я здесь высаживал черный тальник», - говорит он.
Сапаргали рассказывает, что есть много людей, которые говорили что «несправедливо предоставлять такие условия кандасам, а не местным».
Еще одна жительница Асара Асия Арипова рассказывает, что поначалу им говорили, что «они похожи на узбеков».
«Спрашивали, из Узбекистана ли я, я говорила, что я - казашка, кожа, - смеется она, - В 2005 году мы переехали в Казахстан, жили в Ленгере. Поначалу не могли освоиться, но со временем все стало привычным. Сейчас играем в кассу совместно, ходим друг к другу в гости - на праздники, дни рождения. Очень дружные соседи мы. Собираем деньги на какие-либо нужды, на праздники. Наурыз коже в этом году давали у нас дома».
Асия Арипова
Арипова сама родом из Туркестана. Она закончила университет в Алматы, но после вышла замуж в Узбекистане. Прожила там 25 лет, а после ее сын поступил на учебу в Шымкент. За ним и переехала она со своим мужем и получила гражданство Казахстана.
«Я очень счастлива, что вернулась на Родину. Вся семья, братья, родители, дети - все в Туркестанской области. Мы быстро нашли работу. Я и муж работаем бухгалтерами. В 2011 году получили дом в Асаре. Была теплица, но ее забросили. Сын тоже бухгалтером работал, но уже как два года работает водителем газели», - рассказывает она.
Из соседнего дома слышен шум играющих детей. В нем живет Камила Мамирова. Она присматривает за детьми соседей, пока те принимают у себя гостей.
«Я родилась в Сырдарьинской области Узбекистана. Там у нас были казахские школы. Наша семья занималась земледелием, пасла скот. В 2009 году переехала в Казахстан. Мы были нужны своей Родине. Вышла замуж здесь. Муж тоже из Сырдарьинской области переехал. Конечно, было страшно переезжать. Было сложно с работой, с пропитанием. Но все прошло. Сейчас у нас есть теплица, кормим себя за счет нее», - говорит она.
Мамирова рассказывает, что поначалу их упрекали, называли «оралманами», но сейчас такого уже не происходит.
«Мы боялись, что завтра наши дети забудут свои корни и свой язык, если останутся в Узбекистане. В школах стали переходить на узбекский язык», - добавляет она.
В Асаре есть собственная аллея. Ее в жаркие летние дни должен был освежать фонтан. Но сейчас он не работает, а рядом с ними старые урны и скамейки, а также иссохшие от пекла деревья и трава.
На аллее сидит Нурсалима Байназарова, ей 63 года. Она ждет свою подругу.
«В 1956 году наш район передали в аренду Узбекистану, а после окончательно ее отдали. Так мы и остались на территории Узбекистана. Я закончила политехнический институт в Ташкенте, а после в одном промышленном городе работала на подстанции электроснабжения завода, выпускающего запчасти для машин. После я жила в сельской местности. Когда заболела свекровь, я ухаживала за ней два года. После чего работала в магазине, в сельском совете. В какой-то момент меня избрали председателем и так я проработала 12 лет», - рассказывает она.
Нурсалима Байназарова
Байназарова говорит, что в их ауле было много этнических казахов, потому были школы на казахском языке. Были также казахские ансамбли.
В 2013 году она переехала в Казахстан. «Первые ощущения от родины были прекрасные. Дети поступили на учебу на грант сюда. Было тяжело устроиться на работу. Везде отказывали. Но я владею портняжным ремеслом, потому шила одеяльца, подушки».
Она очень благодарна той помощи, которую оказало государство кандасам.
«Они здесь создали хорошие условия. Для людей, у которых нет крыши над головой - они нашли тут свой приют. Получили место на своей Родине», - добавляет Байназарова.
«Я иногда шучу, что привезла Казахстану независимость»
Этническая казашка Гулбану Жаппарова родилась и выросла в селе Балакарак Канимехского района Бухарской области Узбекистана. В 1991 году она закончила школу и поступила в университет в Усть-Каменогорске. В том же году ее семья переехала в Казахстан, в село Акбулым, недалеко от города Тараз, где сейчас преимущественно проживают кандасы.
«На самом деле наши предки не переселялись в Узбекистан, они жили там давно, потому что это была земля казахов. В нашем селе жили только казахи, только один узбек был - торговцем был. Мой отец работал главным агрономом. В начале 90-ых в Узбекистане была засуха и недостаточно было корма для скота. Тогда отец с друзьями приезжал в Тараз на сенокос. Ему тут понравилась природа и он решил переехать на Родину. Кандасы из нашего региона в Узбекистане, переселившиеся сюда, называют моего отца первооткрывателем. Нам выделили дом, но мы жили в одном доме с семьей двух братьев отца. Особых проблем при переезде мы не испытывали так как мы же со всеми нашими родственниками приехали и все остались здесь», - рассказывает Жаппарова.
В 1996 году после окончания учебы в Усть-Каменогорске она переехала к родителям в Акбулым и устроилась в школу преподавателем казахского языка и литературы. Здесь же вышла замуж за местного жителя, сейчас семья воспитывает трех дочерей.
Гулбану Жаппарова
«До вашего прихода, сообщила дочке, что сейчас приедут журналисты, чтобы поговорить с оралманами, дочка спросила «Кто оралман?». Я говорю, что я оралман. «Мама, вы оралман? Я же в школьном тесте не указала, что я оралман» в шоке отвечает она. Я, смеясь, ответила, что она - не оралман. Мой муж же местный казах. Мы с местными жителями сразу нашли общий язык, все в хороших отношениях. Поэтому, наверное многие не знают, что я оралман. Я иногда шучу, что я привезла Казахстану независимость. Потому что я переехала в августе 1991 года, а в декабре мы уже получили независимость», - смеется Жапарова.
До села Акбулым несложно добраться из города - сюда ездят и такси, и автобусы. Дом Гулбану Жапаровой расположен недалеко от железнодорожных путей и звук каждого проезжающего поезда гремит за окном. Однако жители привыкли к шуму - он стал частью их повседневности. В гостиной накрыт низкий стол (жер үстел - қаз) - как в домах многих кандасов. Она дружелюбно приглашает нас на чай.
«Когда переехала в Казахстан, была удивлена тем, что казахи тоже занимаются торговлей, потому что в Узбекистане только узбеки торговали - мы нет. Но позже все равно все стали торговцами, - смеется Жапарова. - И там мы жили неплохо. Недавно одноклассник отправил видео из родного села. У меня аж сердце замерло. Ведь в месте, где родился и вырос человек - всегда тепло. Но слава Богу, мы переехали в свою страну. Нам и здесь хорошо. Ауыл у нас многонациональный - турки, курды, казахи. Моего отца все уважали, до сих пор хвалят, если зайдет речь о нем. Я думаю, что везде есть место хорошему человеку».
У Гулбану трое братьев и двое сестер, сейчас все они живут в Акбулыме. «У младшего брата частный магазин, второй электрик, старший брат и сестра тоже работают в школе, сестренка занимается выпечкой. Все хорошо устроились».
Она вспоминает, что при учебе в Усть-Каменогорске было тяжело с русским языком, но с помощью сверстников она быстро адаптировалась. «Мы учили друг друга, они меня русскому, я их казахскому. Тогда никто не разделял оралманов. Негативное мнение об оралманах появилось в более поздние годы, особенно когда началась массовая иммиграция кандасов. Создается впечатление, что каждый раз, когда делают условия для оралманов, местных жителей это смущает, ведь с ними так не обращались. К тому же чувствуется и зависть. Но где бы ни были, всегда найдутся невоспитанные, неадекватные люди. Возможно, такие и попадались, потому что оралман упоминается в плохом ключе. Но человек есть человек. У любой нации есть и хорошие люди, и плохие», - считает Жапарова.
По ее словам, в начали иммигрировали те, кто финансово мог позволить себе это, позже прибывали люди уже от безысходности: «У нас в Таразе от голода не умрешь. Летом люди работают на поле. Хоть так кормят семью».
Гулбану Жапарова рассказывает, что при переезде в Казахстан чувствовалась разница в традициях. Она была удивлена тем, что традиции казахов этого региона были схожи с традициями узбеков в Узбекистане, хотя сами кандасы не следовали этим обычаям.
«У нас в приданое невесты не входят ее одежда, здесь добавляют. Также у казахов колыбель передается из поколения в поколение. У узбеков колыбель дарили родственники по линии матери, и здесь заметила, что казахи тоже так делают. Здесь же был Узбек хан, возможно он повлиял на традиции казахов», - говорит она.
Домой возвращается муж Гулбану - он вернулся с работы на железной дороге. Поздоровавшись, он присоединяется к разговору.
«Хвастаешься, что привезла нам независимость? Мы в 86-ом году взяли независимость, - говорит он с улыбкой. - У нас в ауле много переселенцев. Есть адайцы с Туркменистана. Многие на этой улице живут. Они переселились еще в 63-м году. Есть те, которые переселились в 90-х годах. Но многие из них переехали в Мангистау, видимо не адаптировались. Туда же в основном из Туркменистана переселяются».
«Они отличаются от нас, только между собой общаются. Несмотря на то, что они в 63-м году переселились, их язык остался таким же. В праздник Наурыз все наряжаются красиво, одевают национальную одежду бешпет (легкая верхняя одежда до колен с национальным орнаментом)», - добавила Жапарова.
«Мы, шутя, называли их «Адайстановцами». Примерно в 1988 году мы впервые начали праздновать Наурыз. Еще тогда переселившиеся казахи с Туркменистана надевали бешпет. 14 марта они отмечали «көрісу күні» (свидеться - в переводе) приглашали в гости, ели наурыз көже», - констатирует мужчина.
Гулбану Жапарову с мужем познакомили их братья, которые долгие годы дружили. Пара вместе уже 23 года.
«Каково это жениться на оралманке?», - спрашивает Гулбану у мужа.
«Какая разница, ведь главное, чтобы была казашкой, - отвечает он. - Когда началась массовая иммиграция казахов, мы же были детьми, нам было все равно. В начале с нами не общались, у них была адаптация. Когда дети начинают общаться, то и старшие тоже придут к этому. Сватаются друг с другом».
«Во время голодомора многие покинули страну и уехали в Иран, в Китай, в Узбекистан. Советская власть разграбила казахскую землю, пытались нас уничтожить, но мы все равно выжили», - говорит он.