Неделю назад в прокат вышел фильм «Арман. Когда ангелы спят», получивший смешанные отзывы, в которых была и критика, и восхищение. Картина поднимает несколько проблем казахстанского общества: насилие в отношении женщин, привилегированность влиятельных семей и халатность правоохранительной и судебной систем. И это не может не импонировать. Правообладатель фильма Kairat Nurtas Production не раскрывают сумму сборов первой недели, однако кинопрокатчики – Sulpak Cinema называют сборы «очень успешными». Айсулу Тойшибекова поговорила с режиссером картины Рашидом Сулейменовым о сценарии, работе с Кайратом Нуртасом и госзаказе в кино.
Вы окончили журфак, работали на телевидении. Что привело вас в кинематограф?
Сложно определить грань начала моей работы, потому что у меня нет кинематографического образования – ни вузовского, ни курсов. После ухода из «31 канала» я начал работать в продакшне, занимался продвижением эстрадных исполнителей. Мы сняли около 200 клипов, и в рамках производства музыкальных клипов стало тесно. Мы начали снимать рекламные ролики, потом постепенно перешли на документальные фильмы для «Хабара» и «Казахстана». Все это привело нас к художественной форме: сняли несколько сериалов. Я снимал короткометражные фильмы, за один из которых мы получили много международных премий. Он был о религии, реакция на него была неоднозначной, поэтому решили его не показывать в Казахстане.
Фильм о религии – вы подразумеваете конфликт между традиционным и экстремистским исламом?
Да. В сюжете мы не приняли ни одну из сторон, а просто столкнули эти две стороны ислама. Короткометражка называется «Панч-бот». Она открыла Лондонский кинофестиваль. Мы взяли пять наград в США, в Австралии получили три номинации («Лучший режиссер», «Лучший актер» и «Лучший фильм»), две платиновые награды в Индонезии. Мы закрыли его (короткометражный фильм – V) для широкого проката, потому что тема неоднозначная, а все мы находимся во власти стереотипов.
Вы себя, как режиссер, в каком формате комфортнее чувствуете: короткометражное кино, полный метр или сериалы, игровое кино или документалистика?
Полный метр – это форма привлекательная для любого режиссера. Сериалы ограничены тем кругом зрителей, которые смотрят телевизор, и в сравнении с Интернетом телевидение сейчас заметно проигрывает.
У вас недавно вышел фильм – «Арман. Когда ангелы спят». Получилось такое эмоциональное кино, которое давит на зрителя и вызывает в нем чувство сострадания. Как вам пришла в голову идея сценария? Сколько времени понадобилось, чтобы его закончить?
На удивление, сценарий был написан очень быстро. Другое дело, что идея работать с менеджментом Кайрата Нуртаса появилась еще года три назад, когда мы впервые встретились с его командной. С тех пор мы обсуждали много идей для фильма, но ни на одной из них мы не остановились. Как-то в интернете я наткнулся на заметку об очередном изнасиловании. Я сейчас даже не назову конкретный пример – их очень много. Изнасилования – это бич нашего общества, во всем мире мы занимаем печальные лидирующие позиции. Я изучил официальную статистику, озвученную старшим помощником генерального прокурора страны – это более 2,5 тысяч изнасилований, около 800 случаев изнасилования несовершеннолетних в 2016 году. И это только официальные цифры. А если вбить хэштег #Немолчиkz, вообще страшно становится. Мы просто утонули в этом информационном океане, сработала психологическая защита – мы стали относиться к этому (новостям об изнасилованиях – V) как к ежедневному информационному фону. Я сам – отец двух дочерей. Страшно не просто равнодушие, но и стереотипное отношение к жертвам изнасилования. Почему-то общество относится у нас к этому так: «женщина сама виновата», «не надо так одеваться». Это – средневековые стереотипы, их надо искоренять. Как бы ни вела себя женщина – она имеет на это право. А какое право имеет мужчина применять физическую силу? Мы, кинематографисты, обязаны подхватить тему, которую поднимают журналисты.
Многие считают, что наш фильм о мести. Нет, это фильм о равнодушии общества, потому что в том, что случилось, виноваты не только эти подонки и их родители – насилуют ведь не только так называемые мажоры, но и обычные парни; виновата не только судебная система. Это происходит по вине общества. Мы все склонны к компромиссам: договариваемся, берем взятки за молчание. Сами женщины в фильме – завуч и директор школы – предпочли откупиться, опасаясь за репутацию школы; родители детей просили оградить их от этого скандала – это тоже отношение общества. Аклима – тетя главной героини, говорит, что лучше взять деньги, если уж иначе никак, и она считает себя правой. Соглашаясь с этим и беря деньги, люди легитимизируют насилие. Как будто проблема будет решена, но это не так.
Если наш фильм поможет спасти хотя бы одну молодую жизнь, то мы его сняли не зря. Отдельный респект Кайрату и его матери за смелость, потому что он человек, бизнес которого основан на развлечении, и он поднимает острую социальную тему.
Вопреки традиции главная героиня – девушка, хотя у вас также был мужской персонаж, чью линию тоже можно было развивать, у него была своя мотивация. Почему вы выбрали Арман?
Курман сработал в качестве ракетоносителя, который вывел на орбиту спутник в лице Арман. Его мало, потому что фильм не о нем, а об Арман. Ту проблему, которые мы подняли, нужно преподносить глазами женщины, глазами жертв изнасилования, чтобы показать, что творится у них на душе. Фильм уже сравнивают с «Ворошиловским стрелком», но это как сравнить трактор и спортивную машину – есть по 4 колеса и руль, но цели разные. Фильмы вроде «Ворошиловского стрелка» преподнесены со стороны мужчины. Если бы мы преподнесли историю от лица мужчины, чье оскорбленное достоинство требует возмездия, то он был бы о мести. Мы не ставили себе такой цели и это не то, к чему апеллирует фильм. Финал фильма – это единственно возможная концовка всего холодного равнодушия, которым была окружена героиня. Это фильм про отчаяние и про то, что если не предпринимать действия, однажды такое случится. Я надеюсь, что фильм посмотрят и представители правоохранительных органов, и судебной системы, и тысячи девушек, их родителей и родственников. Мы не должны замалчивать эту тему.
Вы не переживали о реакции, которую фильм может вызвать у власть имущих? Я слышала, что после закрытой премьеры фильма, прозвучала команда делать перемонтаж. Так ли это? Пришлось ли какие-то сцены или диалоги вырезать?
Я вам скажу так: к сожалению, я не могу это комментировать. Я считаю, что было бы большей глупостью запретить этот фильм, нежели его выпустить. Есть программный документ «План нации. 100 шагов»…вы уже улыбаетесь (смеется) В нем есть целый раздел о коррупции в правоохранительных органах, судебной системе, в разделе написано, что нужно заниматься не только наказанием, но и профилактикой. Лечить болезнь можно только если поставлен правильный диагноз. Те отдельные личности, которые считают, что лучше было бы запретить фильм…я считаю, что это их страх. Эти отдельные чиновники переживают за собственное кресло, а не за собственное государство. Общественный резонанс происходит не потому что поднимается проблема, а оттого, что на нее нет соответствующей реакции государственных органов. Изнасилования – это признак того, что в механизме (государственном – V) что-то не работает, и это происходит по вине частных интересов, облеченных властью. Наш гражданский долг – указывать на социальные проблемы, а фильм – это колокол, в который мы бьем. Равнодушие – это проблема всего нашего общества, не только жертв изнасилования или их родителей.
Мой друг – композитор Ринат Аубакиров, он написал музыку к фильму, – человек тонкой душевной настройки. Он посмотрел фильм и сказал: «Честно, я почувствовал себя облитым дерьмом с головы до ног». Он не мог в себя прийти несколько дней и дело тут даже не в фильме, а в том, что в жизни все так и происходит, но об этом никто не говорит.
А рейтинг все-таки «18+» оставили?
Я благодарен комиссии, выдающей прокатное удостоверение, за их благоразумие и дальновидность, потому что они вполне могли не выдать прокатное удостоверение и фильм бы не вышел. Тем не менее, представители прокатчика, которые присутствовали на закрытом показе с министерской комиссией, рассказали мне, что комиссия аплодировала. Это дает повод верить в то, что мы меняемся. Ведь мы с государством партнеры – оно заинтересовано, все заинтересованы в решении проблем и в эволюционном развитии общества. У нашего фильма максимальное число показов — 410. Это я слышал от своих кинопрокатчиков – компании Sulpak Cinema. Уже сейчас, скрестив пальцы, мы можем надеяться на то, что будет поставлен абсолютный кассовый рекорд в Казахстане.
Кстати, на kino.kz закрыта возможность оставить отзыв к фильму. Почему?
Это решение правообладателя, потому что кинопрокатчики – компании-конкуренты, часто нанимают троллей (чтобы обваливать рейтинги – V). Я просил включить возможность рецензирования, чтобы получить обратную связь, но это происходит по заявке правообладателя, я же режиссер.
Нас многие предупреждали, что тема абсолютно некоммерческая, фильм может провалиться в прокате. Несмотря на риски, Кайрат вложил свои деньги в фильм, хотя он мог потратить их на покупку машины или дома
Вам легко было убедить его вложиться в проект?
Конечно, определенные сомнения были. Заявка была такой: «Рашид, хочется снять то, к чему народ будет неравнодушен». Я сказал, что у меня перед глазами такой пример и таких примеров много. Тема была сразу подхвачена и Гульзирой Айдарбековой – мамой Кайрата, и самим Кайратом, и его супругой Жулдыз.
Как проходил кастинг?
На роли мажоров мы искали не мелькавшие лица: главными антагонистами стали актеры, которые учились за границей. Они сами по себе такие ребята – обеспеченные, в них есть неподдельный лоск (улыбается). Исключение в плане известности – Олжас Нурбаев, с ним мы уже четвертый проект снимаем, он талантливый актер. Я изначально видел его в роли одного из мажоров. Мир Арман, наоборот, понятен и знаком зрителям, поэтому мы пригласили на роль ее окружения известных актеров. Тлектес Мейрамов, который сыграл дедушку Арман – один из титанов нашего театра и кино. Когда мы снимали в ауле, хозяйка дома, в котором шли съемки, отдельно приносила ему стол, помогала, выводила под руку из дома. Вся группа, глядя на это, улыбалась (смеется). Когда с нашего «аташки» снимали грим, хозяйка ахнула, говорит: «Вы меня зачем вводили в заблуждение, ваш дед-то молодой!» (смеется). Что касается работы с Жулдыз, я изначально был настроен скептически: жена певца, келинка моего заказчика – я представлял себе, сколько же нам придется работать (улыбается). Даже настоятельно рекомендовал актрисе поработать с преподавателями актерского мастерства. Она послушно это сделала, хотя потом выяснилось, что она актриса с большим потенциалом. Я уверен, что ее ждут новые роли в кино. Конечно, творческие споры тоже происходили, но она прекрасная актриса. Мне с ней было комфортно работать.
Мне не очень убедительным показался сам Кайрат, хотя его роль была не такой большой.
Я считаю, что со своей ролью Кайрат справился отлично, он просто играл себя. То есть если бы Кайрат Нуртас был не певцом, а футболистом, то он был именно таким же.
Расскажите о своей команде, с которой вы работали над фильмом.
Исполнительным продюсером выступила Райя Адыганова – легенда «Казахфильма», у нее большой кинопроизводственный опыт, с ней мы собрали команду. Как правило, эти люди малоизвестны и остаются за кадром. В нашей команде есть молодой талантливый оператор-постановщик Матвей Шестаков, которому мы обязаны красотой картинки. Есть талантливейшая, умнейшая Лариса Решетова – художник-постановщик фильма. Весь антураж картины – ее рук дела. Композитор Ринат Аубакиров написал музыку, которая выбивается из привычного ряда музыкальных оформлений наших фильмов. Еще он сделал другую аранжировку песни Кайрата «Орындалмаған арман».
Давайте поговорим о маркетинге. Вы в продвижении фильма делали ставку на Кайрата, чтобы привлечь его аудиторию. Даже на упаковку воды «Туран» его поместили.
Да, «Туран» — наши большие друзья (улыбается). Это не входило в наши с компанией договоренности, но они взяли продвижение на себя.
Между собой мы спорили, была даже мысль вообще не показывать Жулдыз до премьеры фильма, чтобы максимально сохранить интригу – в интернете поклонниц Кайрата Нуртаса очень интересовал вопрос – как выглядит его жена. Позже мы решили построить рекламную кампанию на них двоих. У нас уже спрашивают – будет ли продолжение. Пока в планах этого нет. Я скажу так: история фильма закончена. Если мы снимем вторую часть этого фильма, то это будет другая история.
Но финал открытый.
Да. Каждый зритель домыслит его сам.
Какой финал вы для себя выбрали?
Я в любом случае за закон – если человек совершил преступление, он должен нести ответственность. Арман, преступив закон, в какой-то мере уравнялась с теми преступниками.
Как-то в одном интервью вы говорили, что ваш любимый жанр – биографическая литература. Есть ли человек, чью биографию вы хотели бы экранизировать?
Не могу ограничиться одной личностью, потому что людей, которые творили нашу историю, много. Совсем необязательно лезть в далекую историческую эпоху. Есть люди, которые творили относительно недавно. Это истории шахтеров, учителей, врачей, музыкантов, спортсменов.
Как думаете, почему сейчас кинематограф так подвязан к заказу Минкульта и его дотациям? Даже Турсунов, который часто критиковал государство, выражает благодарность Мухамедиулы.
(смеется) Ответ лежит на поверхности: кино – это бизнес. У нас маленькое население и большая дифференциация по социальным группам. Например, то, что смотрят молодые, не смотрят взрослые; есть городской менталитет, а есть аульский менталитет – у них разные интересы. Такое дифференцирование нашей потенциальной аудитории очень сильно влияет на кассовые сборы. Минимальный адекватный бюджет производства кино – $200 тысяч. При этом кинотеатры забирают половину кинопроката, какой-то процент получают кинопрокатчики, поэтому фильм должен собрать, как минимум, в два раза больше. С точки зрения бизнеса кино сейчас – рисковая сфера. В этом плане, я считаю, что государство должно помогать не в виде финансовых вливаний, а в виде других преференций, взяв на вооружение опыт других стран. Например, отдельного закона о кино, частичного освобождения от налогообложения. Я против любых запретов, к слову о предложениях некоторых людей ограничить показ зарубежных фильмов. Лучше создавать условия, на которых самим кинотеатрам будет выгодно показывать казахстанское кино. Да, самым большим заказчиком в кино является государство. Когда мы ругаем его за цензуру, мы должны понимать, что кто платит, тот и заказывает музыку. Даже если нам агашка дает деньги, чтобы мы сняли его сына, он тоже будет говорить, что приемлемо, а что нет. Так и государство. Не хочешь цензуры – снимай на свои или привлекаемые деньги. Главное, чтобы все было в рамках закона.
То есть в господстве госзаказа нет ничего страшного?
Госзаказ – это следствие. Если бы не было госзаказа, дела обстояли бы хуже. Другое дело, что может не имеет смысла снимать многомиллионные картины? Они, согласно элементарной логике, и не нужны, потому что можно снимать фильмы за $200-300 тысяч, и они будут востребованы. Не буду называть примеры, но зачем снимать фильмы с бюджетом в $5-10 миллионов, если они принесут ту же прибыль, что и фильм за $300 тысяч?