Общим выводом исследователей стало то, что Китай все еще остается новичком в использовании мягкой силы. Он начал практиковать её только в начале 2000-х годов, охватывая своей работой преимущественно политическое руководство стран-партнеров. Однако из-за постоянной изменчивости подходов и инструментов, академического понимания этого явления у ученых пока не сложилось.

Её базовыми целями остаются предотвращение мировых конфликтов, признание китайских ценностей и собственного пути развития, как экономического, так и политического. Но задачи слабо адаптируются под каждую страну. По словам Динары Нурушевой, которая опирается на мнение американского политолога Джозефа Ная, мягкая сила Китая основана на трех составляющих: культуре, особенно в тех странах, где она может быть привлекательной для населения; политических ценностях, которых придерживается страна в отношениях с населением и другими государствами; и внешней политике, когда другие страны считают вовлечение Китая в свою политику легитимным и справедливым.

В качестве основных инструментов мягкой силы Нурушева выделяет язык, кухню, фестивали искусства и собственную городскую культуру. К ним также относится популяризация китайской медицины, образования, развитие туризма, создание китайских диаспор во многих странах и проведение мега-мероприятий вроде Олимпийских игр и выставки ЭКСПО-2010. Дешевые кредиты, зарубежные инвестиции и открытие совместных предприятий исследователь также включила в список этих инструментов.

Также Китай предпринимает попытки утвердить свое положение и в массовой культуре. В стране были созданы мобильные телефоны Huawei и Xiaomi, популярное чат-приложение WeChat, крупнейшая компания в сфере электронной коммерции Alibaba Group, продвигаются разработки компании Commercial Aircraft Corporation of China, направляются большие инвестиции в возобновляемую энергетику и развитие новых медицинских технологий, в частности в исследования по применению стволовых клеток и программированию ДНК.

Впрочем, общую эффективность этой политики исследователи оценивают сдержанно. Они отмечают, что в её основе нет каких-либо привлекательных для общества идей вроде персональной свободы и либеральных ценностей. Она ограничена взглядами компартии и дополняется культурными противоречиями.

По словам Руслана Изимова, в самом Китае население начинает проникаться западной культурой, особенно стремлением к престижному потреблению, технологизации своего быта и обучению в самых влиятельных вузах мира. Индивидуальные интересы начинают оппонировать с коллективистскими, которые оставались сакральными для страны на протяжении долгого времени.

Кроме того, эта политика не создает крепкого взаимодействия между людьми. Вновь ссылаясь на Джозефа Ная, Нурушева говорит, что в России, например, население способно выстраивать личные и деловые связи с гражданами Италии и Германии. Однако с Китаем такого не происходит – совместного бизнеса появляется не так много, культурный обмен остается ограниченным, а смешанные браки регистрируются довольно редко.

«В Казахстане наиболее эффективно работают экономические методы мягкой силы», - отмечает Данияр Косназаров. Свое утверждение он подкрепил статистикой прямых китайских инвестиций в Казахстан, которые с момента обретения независимости составили 23,6 млрд. долларов. По его словам, в Казахстане работают 689 китайских компаний, 621 из них – малые предприятия и 41 - крупное. По подсчетам исследователя, 31% иностранной рабочей силы в Казахстане приходится на специалистов из Китая.

Как и в большинстве стран мира, Китай концентрируется на работе со всеми участниками процесса принятия решений в Казахстане - политической и бизнес элитами, экспертным сообществом и СМИ. В качестве инструментов работы с ними используются расширенные туристические поездки по городам Китая, тематические выставки, семинары и тренинги для преподавателей вузов, врачей, специалистов нефтяной отрасли и других, важнейших для казахстанской экономики сфер.

По словам Косназарова, одним из главных экономических инструментов мягкой силы Китая стоит признать и экономический пояс Шелкового пути (ЭПШП), который сейчас почти не воспринимается экспертами как проект национального брендинга: «Его запуск повлечет за собой новую информационную волну, которая будет говорить нам, что Китай - миролюбивый сосед, ответственно подходящий к вопросам совместного развития и не имеющей какой-то скрытой политики в этих отношениях. К проекту Шелкового пути уже подключились крупные города, провинции, мозговые центры и университеты Китая».

С населением же Китай пытается работать, создавая доступные условия для обучения казахстанских студентов в своих вузах, особенно в Синьцзян-Уйгурском автономном округе. По подсчетам Косназарова, сейчас в Китае обучается около 11-12 тыс. казахстанских студентов. При этом участники стипендиальной программы «Болашак» пока предпочитают западные вузы - в Китай за последние  11 лет отправились лишь 122 казахстанца. «Но количество пока не переходит в качество. Нам еще рано говорить о том, что в Казахстане сформировалась некая прокитайская армия молодых казахстанцев, готовая работать день и ночь. Это долгий путь», - полагает он.

Другой используемый Китаем инструмент – институты Конфуция. Четыре таких учреждения открыты при казахстанских вузах в Актобе, Алматы, Астане и Караганде. Они обучают китайскому языку и знакомят с культурой страны. Несмотря на желание расширять свою сеть, у этих институтов нет продуманной стратегии, которая бы объясняла, почему изучающие китайский язык должны отдавать предпочтения им, а не ряду других фирм, которые предоставляют аналогичные услуги. По словам Косназарова, их стремительное развитие сдерживает и частичная финансовая поддержка государственных органов Казахстана, которая позволяет им в определенной степени регулировать их работу.

Также Китай предпринимает попытки работать на информационном поле Казахстана. Но, по  оценке Косназарова, получается у него это не особо успешно. С созданием ЭПШП китайские компании и аналитические институты стали заказывать положительные материалы и крупные исследования по этому проекту. Но деятельность самих китайских СМИ остается не очень привлекательной для казахстанской аудитории, поскольку в основном их материалы имеют пропагандистскую тональность. Также китайский бизнес периодически делает замеры общественного мнения, пытаясь определить уровень синофобии в стране.

Исследователи убеждены, что усилия, которые прилагают китайские власти, не дают повода сомневаться, что их интересы в Казахстане имеют долгосрочный характер. Особенно на это указывает укрепление деловых связей  и создание Азиатского банка инфраструктурных развитий. Но высокий уровень синофобии, с которым политике мягкой силы пока не удается справиться, продолжает сдерживать их нарастание. К этому, впрочем, добавляются еще и проблемы прозрачности ведения бизнеса и культурные различия между людьми.

Однако в том, что влияние Китая на Казахстан будет усиливаться, Изимов не сомневается. Китайские компании со временем будут использовать все больше казахстанских ресурсов, а для снижения напряженности в обществе Китай будет совершенствовать политику мягкой силы.

По словам Косназарова, повышение плотности связей с Китаем сегодня волнует многие страны, включая государства Африки. Их население обеспокоено тем, что им придется действовать в ущерб собственным интересам, отдавать земли и кормить Китай. «Однако эмпирических данных, что это действительно происходит – нет. <…> Китайские инвесторы зачастую отказываются вкладывать деньги в их страны, где не видят развитой инфраструктуры. Напротив, куда больше в их инвестициях заинтересованы местные бизнесмены», - говорит он.

Изимов полагает, что к Китаю попросту нужно изменить отношение. «Его нужно перестать воспринимать однополярно. Хорошо это или плохо, но Китай – партнер со своими амбициями, интересами, преимуществами и недостатками. Нам нужны более глубокие знания о нем», - говорит Изимов. Эксперты утверждают, что в Казахстане все еще не выработалась продуманная политика работы с Китаем. Более того, они считают, что в Казахстане по-прежнему уделяют мало внимания его изучению, а информационный вакуум заполняется лишь единичными исследованиями и журналистскими материалами о Китае. И этого явно недостаточно для того, чтобы понять характер своего партнера и перестать его бояться.