Юна Коростелёва, Vласть Протестные акции, прошедшие по всему Казахстану, утихли. Сейчас многие задаются вопросом: а что дальше? Vласть поговорила с казахстанскими политологами о том, чего ждать.

Толганай Умбеталиева, политолог:

— Основные причины митингов: недовольство людей и то, что власть не слышит их, она никак не реагирует на жалобы жителей. У людей не остается никакой другой возможности, кроме как выходить на митинги. Они участились во время выборов, потому что к митингам добавились люди, которые эти выборы бойкотировали. Неэффективность бойкота в том, что голоса никак не учитывались в результатах выборах. Митингами бойкотирующие показали свой голос, но не в документе, а на улице. Если раньше на выборах за действующего на тот момент президента голосовали 97-98%, то сейчас эти цифры упали до 70%, однако даже эта цифра звучит неубедительно. Очень много людей, особенно в Алматы и Астане, показывали свое неучастие в этих выборах. Кроме того, многие голосовали за Косанова, как бы против правящей власти. Отсюда получается, что закон действует избирательно. Почему по отношению к протестующим власти вели себя очень агрессивно, потому что это «незаконно», а на всевозможные вбросы во время голосования, которые, кстати, наказываются либо огромным штрафом, либо сроком до четырех лет, власть закрыла глаза? Правительство таким образом показывает, что вроде как оно действует по закону, а вроде и нет, и вот это чувство несправедливости вызывает протест. 

Я думаю, что митинги будут продолжаться, и протестное настроение не утихнет еще около полугода.

Сейчас любой повод будет вытягивать людей на улицу. Этим они хотят показать, что они протестуют и выходят на митинги не потому, что они сторонники [бизнесмена и политика Мухтара] Аблязова, а потому что они действительно недовольны. 

Досым Сатпаев, политолог:

— Сейчас все забывают, что в стране протестные настроения существуют еще с середины 2000-х годов. С этого времени с регулярностью происходят какие-либо протестные акции, пусть и на локальном уровне. Вспомните, например, как разгоняли митинг водителей праворульных машин в 2006 году. Из этого понятно, что протесты происходят периодически по разным темам и поводам.

Акции протеста, случившиеся во время и после выборов - это зеркальное отражение ситуации в стране. При этом на этих акциях не было лидера, и это понятно, ведь сразу после транзита власти и перед выборами власть вычищала поле: давила на оппозиционеров, нейтрализовывала СМИ и другие источники информации. Власть сама создала условия, благодаря которым общество стало разношерстным и неуправляемым: у всех разные проблемы и разные поводы, поэтому и митинги стали разношерстными.

Теперь проблемы общества необходимо решать только с участием жителей. Возьмем тот же Национальный совет общественного доверия, недавно созданный Токаевым. Непонятно, кто будет представлять этот совет от жителей. Для этого нужно как минимум пять-семь человек из разных слоев с разными проблемами, чтобы все разрешить.

Протестные акции — это системная проблема власти, а не локальные взрывы. У народа нет другой возможности высказаться и показать свое недовольство, как говорил Мартин Лютер Кинг: «Бунт — это язык тех, кого не слышали». 

Митинги так и будут продолжаться с особой периодичностью, только теперь даже власть не знает, кого контролировать. Протестующие для нее — это слепая зона. 

Общество наэлектризовано, поэтому протестные акции могут вспыхнуть даже из-за бытового конфликта, который необязательно будет связан с выборами или Аблязовым.

Андрей Чеботарев, политолог:

— Начиная с марта и до конца выборов, власть не была уверенной в себе — транзит был очень неожиданным, поэтому она действовала по инерции. Напряглась даже элита, потому что никто не знал, какие есть риски. Наверняка кто-то из элиты не был согласен с этим вариантом перехода власти. Общество почувствовало какой-то тренд на перемены, но серьезных реформ власть не анонсировала - возникла необходимость как-то влиять на власть. Протест не был однородным, он проходил по двум основным линиям: социальные и политические митинги. Социальные — это митинги многодетных матерей, например. Это та часть населения, которая почувствовала растерянность властей и поняла, что на них можно как-то влиять. Политические — это все остальные митинги, начиная от флешмоба Асии Тулесовой и Бейбарыса Толымбекова и заканчивая массовыми митингами. Причем мы видим, что даже столица, которая до этого была тихой заводью для чиновников и менеджмента, тоже проявляет активность. Во время политических митингов задача у властей усложнилась, потому что люди поделились на сторонников Мухтара Аблязова и его [экстремистской — прим. V] организации и тех, кто к нему не имеет никакого отношения. Плюс сейчас взволнованы сторонники оппозиционера [Амиржана] Косанова, который, можно сказать, предал их, поэтому протест может быть направлен не только в сторону правящей партии. 

Я не думаю, что эта протестная волна будет длинной. Самая длинная была в Жанаозене в 2011 году, она закончилась трагическими событиями, все это помнят. С того момента власти научились менее агрессивно реагировать на протесты. А сегодняшние митинги в скором времени сойдут на нет. Но ведь кроме митингов есть и другие формы протеста - например, создание партий или движений. Недавно молодежь создала движение Oyan, Qazaqstan!, сейчас в социальных сетях обсуждаются возможности создания и других политических движений.

Сейчас правительство заинтересовано в том, чтобы погасить волну недовольства. Для этого Касым-Жомарт Токаев создал Национальный совет общественного доверия, с помощью которого он хочет стать ближе к народу. Это такой фильтр, таким образом, он немного снял напряжение, как это было сделано в 2017 году во время земельных митингов.