Практически во всех аспектах президентство Трампа для Европы является кошмаром. Он явно презирает Евросоюз. У него прохладные отношения с немецким канцлером Ангелой Меркель, зато он дружит с авторитарным президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом и восхищается президентом России Владимиром Путиным.
Трамп приветствовал предстоящий выход Британии из ЕС. На первой же встрече с премьер-министром Терезой Мэй он, как сообщается, спросил её с энтузиазмом: «Кто будет следующим?». Трамп крайне запоздало подтвердил готовность соблюдать пятую статью устава НАТО (обязательство о взаимной обороне); он объявил о выходе США из Парижского соглашения о климате, очень популярного в Европе; наконец, он сократил американское финансирование ООН, которую Европа активно поддерживает.
Неудивительно, что личность Трампа непопулярна в Европе. По данным свежего опроса Pew, лишь 22% британцев, 14% французов и 11% немцев доверяют ему. Однако эта же самая непопулярность (связанная больше с самим Трампом, чем с Америкой вообще) помогает укреплять европейские ценности.
В начале года был страх, что растущая волна националистического популизма, которая помогла прийти Трампу к власти и победить сторонникам Брексита, охватит всю Европу, вплоть до того, что ультраправый политик Марин Ле Пен станет президентом Франции. Но в реальности эта популистская волна, по-видимому, достигла пика в момент избрания Трампа. После этого популисты потерпели поражение в Австрии и Нидерландах; французы избрали президентом новичка, центриста Эммануэля Макрона; а Мэй, сторонник «жёсткого» Брексита, потеряла большинство в парламенте после внеочередных всеобщих выборов в июне.
Европа по-прежнему борется с низкими темпами роста экономики, высоким уровнем безработицы и политической разобщённостью – проблемами, которые мучают её уже десятилетие со времён глобального финансового кризиса 2008 года. Но кто бы ни победил на сентябрьских выборах в Германии, это будет не крайний националист, а умеренный политик, который понимает важность сотрудничества с Макроном для перезапуска франко-немецкого мотора европейского прогресса.
Переговоры о Брексите обещают быть сложными и горячими. Для сторонников «мягкого» Брексита, желающих сохранить доступ Британии к европейскому общему рынку, проблема заключается в том, что голосование за Брексит было в основном вызвано озабоченностью из-за иммиграции, а особенностей правил общего рынка. Однако Европа отказывается давать согласие на свободное движение товаров и услуг без свободного передвижения людей. Сейчас около трёх миллионов европейцев живут в Британии, а в Европе проживает миллион британцев.
Возможным компромиссом может стать создание новой евро-британской структуры, которая бы гарантировала соблюдение прав граждан обеих сторон и при этом позволяла ввести определённые ограничения в отношении как иммиграции, так и некоторых видов товаров. Идею этой структуры можно представить в виде концентрических кругов – полная свобода передвижения во внутреннем круге ЕС и разрешение на ограничения на внешнем круге.
Насколько возможным будет такой компромисс, зависит от гибкости европейцев. Раньше в Европе рассуждали о возможности «разных скоростей» на пути к предполагаемой цели – «максимально тесный союз». Эта федералистскую цель следует заменить, а на смену метафоре разных скоростей должна прийти метафора разных уровней.
Многие представители европейской элиты уже стали гибче относиться к вопросу о будущем Европы и переходят от федералистской цели к концепции особой (sui generis) европейской организации. Они подчёркивают, что в Европе уже сейчас есть три разных уровня участия: таможенный союз, единая валюта евро и Шенгенское соглашение о ликвидации внутренних границ. Оборона может стать четвёртым уровнем.
В прошлом прогресс в сфере военного сотрудничества в Европе тормозился не только из-за опасений, связанных с суверенитетом, но и из-за существования гарантий безопасности со стороны США. А так как Трамп поставил под вопрос надёжность Америки как партнёра, вопрос о безопасности вышел на первый план.
Работа над созданием единой системы обороны в Европе уже началась, но процесс идёт медленно. Помимо Британии, лишь у Франции имеются крупные экспедиционные силы, в то время как потенциал Германии в этой сфере исторически ограничен. Между тем, Британия всегда отказывалась делать что-либо, что могло быть воспринято как конкуренция НАТО. Впрочем, эти подходы сейчас начинают меняться.
И вновь идея концентрических кругов могла бы здесь помочь. В начале 2000-х годов, накануне войны в Ираке, звучали утверждения, что в сфере безопасности американцы являются людьми Марса, а европейцы – Венеры. Но мир изменился. Европа столкнулась с целым рядом внешних угроз. Российские атаки на Грузию и Украину стали для европейцев напоминанием об угрозах, исходящих со стороны их большого соседа. Для сдерживания России по-прежнему будет необходим сильный блок НАТО.
Ещё одним источником угроз могут стать конфликты на Балканах. Как отмечают некоторые эксперты, недавно лишь чудом избежать начала гражданской войны в Македонии. Европейские миротворческие силы могли бы стать мощным фактором стабилизации в регионе.
Третий набор угроз для Европы исходит из Северной Африки и Ближнего Востока. Ливия погружена в хаос, именно отсюда отправляются в опасное плавание через Средиземное море отчаявшиеся мигранты; можно также вспомнить о необходимости защиты граждан или спасения заложников, удерживаемых в этом регионе. Французские экспедиционные силы (возможно, вместе с британскими) могли бы помочь в обеспечении безопасности. Но даже если Британия откажется участвовать, помощь могут оказать другие европейцы, как это, например, делает сейчас Германия, участвующая в борьбе с терроризмом в Мали.
Европа пока что очень далека от единой оборонной структуры, но потребность в ней растёт. Ирония в том, что непопулярный Трамп может оказаться, с этой точки зрения, в большей степени подмогой, чем помехой.