Иногда европейцы забывают об уроках, которым их учит история. Особенно когда их континент сотрясает угроза войны — будь то реальная или воображаемая. Именно это сейчас и происходит по мере того, как над Крымским полуостровом на Украине сгущаются тучи.
Было время, когда британское восприятие этого региона ограничивалось двумя символами Крымской войны: сострадание и героизм. Флоренс Найтингейл ухаживала за ранеными, а 600 Солдатов легкой кавалерийской бригады попали под обстрел российской артиллерии в Балаклавском сражении 1854 года.
Поэт-лауреат Альфред лорд Теннисон посветил легкой бригаде поэму, которая тогда приводила в трепет сердца британцев:
Пушки справа от них,
Пушки слева от них,
Пушки прямо на них
Под залпов вспышки и грохот...
Наряду с кровавыми потерями, было уже знакомое сочетание высокого уровня непрофессионализма и солдатского мужества, которые встречались во многих других конфликтах.
Был кто спасовал?
Или кто понимал,
Что это чей-то просчёт:
Им не положено знать,
Им — приказ не обсуждать,
Им — лишь идти умирать:
В самую Долину Смерти
Ворвались шесть сот.
После того, как столкновения на Украине привели к широко обсуждаемому референдуму в Крыму, начались дискуссии вокруг двух тем из прошлого: ирредентизма и политики умиротворения.
При своем странном звучании термином «ирредентизм» первоначально назвали движение в Италии в конце 19го века, направленное на присоединение к ней пограничных территорий с итальянским населением и формирование единого государства.
В итоге этот термин определил концепцию дальнейшего исторического развития Европы.
Стремление выйти за пределы границ, претендуя на территории по этническому признаку, знакомо не только Балканам, но и Судетской области, аннексированной Гитлером в 1938 году.
Более того, присоединение всегда было своеобразным дипломатическим вызовом, подразумевающим не столько принцип самоопределения (который Запад поддерживал в Косово и Южном Судане), сколько смену одного правителя другим.
В 1938 премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен вернулся после позорных переговоров с Гитлером, чтобы сказать, что он выиграл «мир с честью» и «привез мир для нашего поколения». А меньше чем через год началась война.
В 1945 году, когда война уже заканчивалась, Ялтинская конференция в Крыму стала кодовым словом политики умиротворения по отношению к планам Советского Союза на Восточную Европу, которые и привели затем к холодной войне.
Как заявил премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон: «Из истории мы знаем, что если закроем глаза на то, как подавляются другие государства, то в долгосрочной перспективе это приведет к большим проблемам».
И все же, годами Кремль искусно использовал путинскую политику умиротворения, показывая хорошо выработанное понимание слабостей и уязвимых мест Запада.
В Сирии Путин дал возможность президенту Башару аль-Асаду игнорировать призывы Запада к его свержению. В Иране Москва умело использовала различные маневры, чтобы в итоге занять позицию центрального игрока — как и потенциального «спойлера» — в спорах по поводу ядерной программы. Во время конфликта между Россией и Грузией в 2008 году Путин продемонстрировал свою готовность не обращать внимания на протесты Запада в отношении размещения там своих военных сил.
Более того, решительность Москвы долгое время была в большей степени обусловлена стремлением получить доступ в теплые воды. Это является стратегической необходимостью, имеющей особое отношение к Крыму, где находится российский Черноморский флот. (У России также есть военная база в Сирии).
У Запада же есть свои причины избежать опасной эскалации.
Как и Соединенные Штаты, силы Европы не хотят еще одной войны. Но в отличие от своих союзников в Вашингтоне, европейцы лучше знают Россию в качестве причиняющего беспокойство соседа, способного перекрыть кран поставки энергетических ресурсов и прекратить прибыльные сделки. В Лондоне российские деньги проходят через банки и рынки, футбольные клубы и дорогую недвижимость.
Но в то же время бездействие — это не выход. Как написал Эдвард Лукас, автор консервативной газеты «Daily Mail»: «Если мы не поможем Украине, мы дадим сигнал России о возможности более ужасающих конфликтов».
Источник: The International New York Times
Перевод Нины Кузнецовой, специально для Vласти