V: Вы закончили неполноформатный альбом в декабре, у вас ушло на это 8 месяцев. Как быстро вы приняли решение - у нас запись собственного альбома вообще редкое явление у музыкантов.
Алим Заиров: Давно входило в планы сделать что-то законченное, самостоятельное, чтобы это включало в себя больше одной композиции. Решение я принял в ноябре 2012 года, и весь подготовительный процесс у меня занял полгода. В течение этого полугода шло создание концепции, создание музыкальных образов, выбор артистов, которые приняли участие в записи.
V: Вы говорили, что альбом создавался между Киевом и Алматой, сколько раз вы переезжали из города в город?
А.З.: Нет, я никуда не ездил. Это была дистанционная работа. Мы по интернету держали связь с украинским музыкантом Романом Вишневским, который сделал мастеринг, сведение и большинство аранжировок на пластинке. Я благодарен и ему, и семье Вишневских за участие в создании записи. Я совершенно случайно наткнулся на его работы, и вскоре написал ему, что хочу поработать вместе. Роман на меня очень повлиял, в плане общего звучания. Во всяком случае, в двух композициях точно. Изначально аранжировка заглавной композиции Renovazzio звучала совсем по-другому. В первой версии я начинал работать с Шамисом Хасеновым, одним из немногих музыкантов в стране и городе, кто занимается написанием киномузыки. Но, в итоге, из-за технических неувязок я обратился к Роману и сказал, что нужно переделать композицию, чтобы создавалось давление и звучало качественно. Это заняло у него две-три недели, потом он прислал её и теперь она звучит в заглавной вещи. А вообще, практически весь материал я записал в Алматы, в Zeppelin Records, к слову, базы группы Motor-Roller, где возможен весь процесс создания живой композиции.
V: Почему вы не выбрали музыкантов из Москвы?
А.З.: Вы знаете, я бы не хотел задеть российский народ или российских музыкантов, но музыкантов с таким уровнем я не встречал даже в Москве. Украина мне кажется музыкальнее России по всем параметрам и жанрам. Это связано не только с инструментальной музыкой. Вспомним, к примеру, гениальнейшего композитора и продюсера Константина Меладзе, который пишет великолепнейшие вещи, на которых я рос.
V: Очевидный, но нужный вопрос: как вы пришли в музыку?
А.З.: Все, в принципе, стандартно. Я закончил музыкальную школу, потом поступил в Республиканский эстрадно-цирковой колледж, по классу фортепиано, после поступил в Казахскую национальную академию искусств им. Жургенова тоже по классу фортепиано. Вообще и там, и там я закончил образование по классу джазового фортепиано. Но, вопреки диплому и образованию, однажды я услышал композиции исландского пианиста Olafur Arnalds’a, после немецкого композитора Nils Frahm’а, который и был первым источником моего музыкального вдохновения, и полюбил неоклассику. Я долго думал, что мне пора заканчивать передавать чужие эмоции, играя не свои композиции, и в один из вечеров решил создавать что-то свое. Я просто сел и попытался что-то наиграть. Конечно, первая запись была бессвязной, тем не менее, я понял, что не все у меня плохо, как ранее я себе это представлял. Композиторского образования у меня нет, и я пишу музыку, опираясь на свои чувства и подсказки окружающей меня действительности. Кажется барабанщик группы Queen, Роджер Меддоуз-Тейлор как-то сказал, что музыкантам без специального образования бывает проще создавать музыку, поскольку они свободны от стереотипов, академических приемов и прочего. Я делал шаг за шагом, пробовал что-то записывать, стали появляться осознанные и законченные вещи, которые и мне самому очень нравятся.
Вообще, моя семья вся связана с искусством и близка к музыке. Мой дедушка, ныне покойный, более 25 лет играл в оркестре им. Курмангазы на контрабасе и был его директором. Бабушка у меня балерина, а мама связана с кино, в свое время она закончила ВГИК. Любовь к музыке у меня перешла от отца, он сам музыкант - барабанщик. Благодаря его дисциплине и влиянию я не бросил музыку, он чутко относился к моим занятиям.
V: Сколько времени в день вы проводите за инструментом? И сколько времени уходит у вас на написание композиций?
А.З.: Инструмент у меня находится дома. Работаю я в основном ночью. Конечно, в годы обучения я проводил за инструментом больше времени, потому что оттачивал исполнительские навыки. А сейчас, когда я свободен от обязательств перед учебными заведениями, время сократилось, но в среднем от одного до восьми часов ежедневно я провожу за инструментом. А на создание одной законченной композиции у меня уходит от 5 до 12 часов, которая после отправляется на сведение. Идеи чаще всего приходят внезапно, и все создается на одном дыхании. У меня нет привычки что-то из себя выдавливать, потому что это выдавливание ничем хорошим не заканчивается, композиции получаются крайне несуразными. Конечно, бывали такие вещи, над которыми я сидел 2-3 недели, и думал – выкладывать или не выкладывать в интернет. Вообще, я перфекционист по части создания. После написания, я сижу 2-3 дня переслушиваю и переосмысливаю написанное, могу одну и ту же вещь прослушать раз 50 за день, и если что-то мне не понравится, я все это переделываю или могу даже удалить. Около 6-7 композиций я безжалостно удалил, потому что мне не понравилось их звучание.
V: Кино, литература и другие жанры искусства оставляют след в вашем творчестве?
А.З.: На самом деле я прочитал не дальше школьной программы, но если речь заходит о научных энциклопедиях, связанных с неизвестными географическими, историческими фактами, эти научно-познавательные труды мне нравятся. Я считаю себя крепким киноманом, я люблю сильное не поп-корновое кино, хотя иногда и оно нравится. Очень нравятся работы Кристофера Нолана, Ларса фон Триера. К примеру, недавно посмотрел очень сильную работу иранского режиссера Сайруса Наурасте «Забивание камнями Сорайи М.», которая собрала множество наград в Азии, США и Европе.
V: Вы вообще стараетесь быть публичным человеком?
А.З.: Я старательно избегаю ярлыков публичности и популярности. Я не любитель светских раутов, меня часто приглашают, но я сторонюсь их. Я не люблю создавать шум вокруг себя, предпочитаю, чтобы за меня говорила моя музыка.
V: А общественной жизни не сторонитесь?
А.З.: Нет. Я считаю, что люди безразличные ко всем процессам – политическим, культурным и общественным, происходящим у нас в стране, поступают немного неправильно. Мы живем не в деревне и не в ауле, где достаточно все компактно, и редко что происходит. И я всегда слежу за большинством значимых политических, культурных и общественных мероприятий и событий.
V: Наблюдать и участвовать - вещи отличные друг от друга. Вы наверняка в курсе, что те же американские или британские музыканты постоянно реагируют на какие-то события, даже не в своей стране, как, например, с Pussy Riot. Как вы думаете, нужно ли казахстанскому артисту, учитывая нынешние реалии, участвовать в общественных дискуссиях?
А.З.: Очень отрадно осознавать, у нас все-таки есть люди, небезразличные к тому, что происходит в стране. Один из примеров - уличный художник Паша Касс, который сделал билборд со свисающим манекеном и написал послание офисному планктону на стене одного из домов. Про себя я могу сказать, что если возникнет какая-то ситуация, которая будет очень широко обсуждаться, я не смогу остаться в стороне. Если мне доведется участвовать в дискуссии, я хотел бы своим примером что-то показать и подсказать людям. Но у нас в стране артистам все свои эмоции лучше сдерживать.
V: Считаете ли вы, что в Казахстане вы состоялись как музыкант?
А.З.: В Казахстанской музыке я занимаю пока что особое место, поскольку я, наверное, единственный представитель неоклассической сцены. И это дает мне огромный стимул развиваться дальше. Но пока я еще не дал ни одного концерта, потому что чувствую, что моя музыка еще не готова звучать вживую. Но свой слушатель уже появляется. В данный момент, я занимаюсь обсуждением возможности сотрудничества с лейблом Flowers Blossom In The Space, который, возможно, будет представлять мои интересы в будущем. Это лейбл, который занимается продюсированием и продвижением в массы таких замечательных артистов, как Миша Мищенко, Fabrizio Paterlini, Kryptons Sons и многих других. Так же, они занимаются привозом таких ярчайших артистов, как ранее упомянутый Olafur Arnalds, Ludovico Einaudi, Nils Frahm, и т. д. Интересно, что представители лейблов очень мудрые люди, они понимают, что у музыки нет границ. И если я из Казахстана, то предвзятости к этому нет. Более того, они говорят, что приятно удивлены тому, что у нас есть такая музыка.
V: Конечно, выводить усредненный портрет слушателя не очень хорошо, но очевидно, что неоклассика для нас абсолютное новшество, и вряд ли она сразу вызовет массовый интерес...
А.З.: Вы знаете, неоклассика в принципе на территории СНГ не особо популярна в сравнении с академической классикой. Хотя это достаточно простой жанр, он во многом проще академической музыки. К тому же, он освобожден от каких-либо границ и может спокойно сочетать в себе и другие жанры. Тем не менее, слушателей неоклассики в Казахстане не более сотни, и в основном они сосредоточены в Алматы и Астане. Впрочем, отзывы, в большинстве своем, приходят ко мне от российских слушателей. Несмотря на это, я не пожалел, что выбрал этот жанр. Через него, через свои композиции я в полной мере могу передать свои эмоции и посылы.
V: А насколько реально зарабатывать на жизнь созданием такой музыки?
А.З.: Пока что стабильного заработка от моей музыки у меня нет. Помимо этого я играю в кавер-команде (в группе, исполняющей чужие песни - V), что и дает мне заработок. Тем не менее, на музыке жить можно. Первый пример, приходящий на ум – Кайрат Нуртас и огромное количество кавер-групп, которые постоянно выступают на корпоративах, свадьбах и т. д. Но музыка хорошая и качественная вообще не популярна в нашей стране и станет таковой нескоро.
V: А если бы кавер-команды массово решили писать свою музыку, это бы переломило ситуацию? Ведь это правда бич наших музыкантов - они впадают в меланхолию от отсутствия возможностей и не видят смысла что-то делать.
А.З.: Среди большого количества кавер-команд я знаю не одну группу, которая пыталась заниматься своей музыкой. Они попадали и на радио, и на телевидение, но все равно их знают больше по исполнению чьих-то чужих вещей. Конечно, попытки есть, и бывают вполне удачные, но, прежде всего, да простят меня мои коллеги, такие команды все равно остаются кавер-командами.
V: Такое состояние музыки это проблема публики или же самих групп и их вялого настроя?
А.З.: В целом, это проблема и тех, и других. Мне неприятно это осознавать, но все музыкальные течения у нас копируют с западных. К примеру, сейчас у нас большое засилье хип-хоп исполнителей разного калибра. Причем, мы только сейчас приходим к ряду жанров, которые на западе стали уже менее актуальны. И все качественное, что создается, проходит мимо ушей, а оседает лишь менее качественный продукт.
V: Тем не менее, пример с Галымжаном Молданазаром был очень показателен. Он варился в собственном соку, рассылая музыку небольшому количеству друзей, а потом появился клип и Молданазар стал набирать популярность. А после упоминания в российской Афише, в Казахстане о нем заговорили с придыханием. Может все зависит от зарубежного признания?
А.З.: У нас в стране нет крупных и не очень лейблов, которые занялись бы продвижением таких артистов, кроме, разве что, Anorak Production, которые продвигали команду Some Toir и до сих пор продвигают Buhar Jerrau. Наши молодые артисты заявляют о себе только через социальные сети, которые и приводят их к каким-то результатам. Мне очень помогают блог-платформа Yourvision и несколько пабликов Вконтакте с суммарной аудиторией более чем в полмиллиона человек. И начинающим артистам нужно сосредоточиться на интернете, выходить на тематические сайты и соцсети.
V: В чем тогда феномен Мерген, Галымжана Молданазара, Buhar Jerau, Такежана?
А.З.: Возьмем в пример Галымжана. Я не помню, чтобы у нас в стране когда-то были синти-поп артисты, впрочем, как и артисты моего жанра, как и жанра Мерген. Мы пионеры в своих жанрах. В этом, я думаю, и заключается феномен. Часто от слушателей, которые репостят наши с Галымжаном альбомы видишь заметки в духе: “Никогда бы не подумал, что такой жанр есть в Казахстане. Я не могу поверить, что слышу это у нас, что это музыка казахстанская”. Такежана я слушал совсем немного. Мне в принципе чужд хип-хоп и рэп, но нужно отдать ему должное, потому что человек исполняет социальные вещи, и не боится затрагивать опасные темы. В случае с Buhar Jerau, ребята делают весьма философский хип-хоп. Когда я услышал у них трек 498, и если бы потом не узнал, что это завуалированная история о взаимоотношениях семипалатинского полигона с современным Казахстаном, я так бы и продолжал думать, что в песне говорится о взаимоотношениях парня и девушки.... Приходит время каких-то молодых музыкантов, которые не обрамлены большими заработками. Эти музыканты будут творить то, что чувствуют. Мы уже видим изменения на примере появления Галымжана, Мерген и других. Впрочем, за 20 лет независимости, что-то уже и должно было у нас появиться. Главное, чтобы начинающие не бросали все на полпути, это очень важно – не переставать трудиться, если им искренне хочется заниматься музыкой.
V: А что, в ближайшее время представите для слушателей вы сами?
Открою вашему порталу небольшую тайну - сейчас мы с Галымжаном Молданазаром прорабатываем концепцию совместной работы, скорее всего я буду отвечать за музыку и некоторые аранжировки. В первой половине февраля в Алматы состоится презентация диска на физических носителях. Я уже преступил к созданию нового материала. А после премьеры новой композиции я возьмусь за создание нового полноценного альбома.