О чём можно поговорить с каннибалами? Рассказать про свою важную роль в обществе? Ну, посмеются они, проникнутся симпатией – может, убьют быстро и не очень больно. Крикнуть? Вдруг, там, за рекой, услышит другое племя? Ну, услышат они, да. И человек заорёт зычно в последней надежде уцепиться за жизнь. Соседнее племя подойдёт к берегу, участливо помашет на прощание рукою и, может даже, если никакой важной акции обмена товарами в ближайшее время не намечается с каннибальскими партнёрами, что-нибудь крикнет в ответ. Мол – зря вы людей едите, мы вот не едим, и к нам люди тянутся, торговля лучше идёт. А каннибалы ухмыльнутся и огрызнутся в ответ: «Зато у нас суверенная демократия и никто нам не указ. Наши предки тут тысячу лет назад людей ели и ничего. В конце концов, вы же всё равно с нами торгуете и вот даже общаетесь». Те устыдятся, отойдут, сделав вид, будто и слышно плохо – ветер, и не разглядеть на самом деле кого там едят – темно. Потом, может, припомнят при каком важном разговоре: «Косточки-то человечьи у вас тут валяются, ай-ай-ай, хороший был человек, зря вы так с ним, давайте нам теперь скидку на ракушки». А канибаллы, не исключено, череп поднимут, погладят его и даже всплакнут – ну да, неплохой был человек, вкусный.

Какой-нибудь их принц, может, даже сочинит строки, наподобие шекспировских: «Бедный Йорик! Я знал его, Горацио: это был человек с бесконечным юмором и дивною фантазиею. Тысячу раз носил он меня на плечах, а теперь… Как отталкивают моё воображение эти останки! Мне почти дурно. Тут были уста — я целовал их так часто. Где теперь твои шутки, твои ужимки? Где песни, молнии острот, от которых все пирующие хохотали до упаду? Кто сострит теперь над твоею же костяной улыбкой? Всё пропало».

У нас с журналистикой, конечно, ещё пока не всё пропало. Но очень уже близко к тому. Новые поправки в закон о СМИ появились так, как обычно у нас появляются самые коварные изменения в законах: было инициировано обсуждение, привлекали экспертные группы из журналистского сообщества, они там за какие-то мелочи поборолись. А потом – бах! – и вдруг из недр министерства информации в парламент идёт уже по сути другой законопроект. Там несколько новых пунктов отменяют всё позитивное. Введение понятий «личной» и «семейной» тайн, которые охраняться будут наравне с врачебной и банковской (а за их разглашение, между прочим, уголовная ответственность), по сути, похоронят любые попытки журналистских расследований. Об этом уже говорится кругом (кляпом-то рот не заткнули пока), но без толку, Эти понятия пока даже не трактуются никак, но будут растолкованы потом, уж никто не сомневается – так, как надо. Кому надо. Журналист должен взять разрешение у объекта своего расследования на публикацию личной и семейной тайны!

«Вы не будете против, если я опубликую сведения о том, что тендеры у вас выигрывает компания вашего сына?». «А то, что вы плавали на яхте с проститутками, оплаченными крупным бизнесменом – это случайно не личная тайна? Могу я про это написать, ну пожалуйста?!».

Власть, получается, искренне уверена, что СМИ уже не нужны для сохранения тонуса, так сказать – чтобы не разгулялись казнокрады, коррупционеры и просто дураки. Вот же поправки в разные законы о правоохранителях вносятся – какой орган за каким должен следить. Так и победим, дескать. Как будто не было уже такого опыта в истории, когда все за всеми следят, а в стране всё равно бардак и разруха.

На этом фоне пункт про увеличение срока ответа на запрос СМИ с трёх до пятнадцати дней – сущая мелочь. А то же армия непонятных пиарщиков в госорганах, бедная, вся в мыле уже. И без того на СМИ постоянно жалуются, что информация скудная, мало подробностей, темы не развёрнуты.

Думаете, те люди, которые не могли за три дня написать внятный ответ на запрос, смогут это сделать за пятнадцать? Как бы не так.

Это будут те же скудные заметки, только уже не новости, а никому не нужные старости. Что, наверное, и требуется. Особенно если ещё исключить все личные и семейные тайны.

Но мы не унываем, конечно. Выход есть всегда.

Как там у Вильяма нашего Шекспира?

«Быть или не быть, вот в чём вопрос. Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель

Желанная? Скончаться. Сном забыться.

Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ».

Можно, в конце концов, писать о животных. От них не нужны разрешения на разглашение страшных секретов, они не подадут в суд, не устроят расправу за ненадлежащее использование госзаказа или выпуск издания за счет опального олигарха. Журналистика и так связана по рукам и ногам, как тот человек у костра каннибалов. Год за годом вязали госзаказом, «ручным управлением» через телефон, практическим отсутствием свободного рекламного рынка (откуда он в стране, где более 80% экономики – это государственные или квазигосударственные компании?), посадками главных редакторов и председателя Союза журналистов… Рот не закрыт, нет. Ты можешь подискутировать с ними.

Давайте исправимся раз и навсегда. Все СМИ – по лекалу «В мире животных»! Там, в этом мире, есть ведь и драма, и ми-ми-ми. И, главное, все довольны. А если уж о людях – то о приравненных в правах с животными. За которых не засудят, на закроют и не посадят.

«Бедный Йорик!.. Как отталкивают моё воображение эти останки! Мне почти дурно».