Жанар Нурлыбек, энтузиаст нетворкинга, любит путешествия и интересные бизнес-модели, сейчас она временно живет и работает в Киеве. Специально для Vласти Жанар сделала серию интервью с интересными украинскими предпринимателями и рестораторами. Первый разговор, который мы публикуем в рамках серии – беседа с Вероникой Кустенко, совладелицей кофейни First Point. Она рассказывает о том, как ей удаётся совмещать консалтинг и кофейню, русский и украинский, революцию и бизнес-начинания.
Жанар Нурлыбек, специально для Vласти, Киев
Фото Гульнур Диаровой
С Вероникой Кустенко, совладелицей кофейни First Point мы встретились рано утром, в ее заведении. First Point - это гибридное заведение, сочетающее в себе и кофейню, и агентство по обучению за рубежом. Заведение расположено в историческом районе Киева - на Подоле. С Вероникой мы познакомились пару лет назад, в Алматы, где она была по делам своего образовательного агентства.
Жанар Нурлыбек: В Казахстане я часто сталкиваюсь с мнением о том, что Украина - это бедная, несчастная страна. Но за последние три года в Украине очень сильно развилось предпринимательство, ресторанный бизнес. Для начала расскажи о себе - чем ты раньше занималась и как ты вообще пришла к открытию своего заведения First Point?
Вероника Кустенко: Моя история - не короткая. Вообще, я консультант по международному образованию. Это моя профессия, это мой основной род деятельности, это то, чем я занималась после окончания университета. Вот уже 15 лет я этим занимаюсь. И я работала в сфере международного образования, как я это называю - с разных сторон стола. Изначально я работала в образовательном агентстве, которое я сначала открыла в Запорожье, а потом переехав в Киев, открыла филиал и здесь. Долгое время я работала и организовывала первые международные образовательные выставки. Моя гордость - это первые украинские выставки, которые организовывало мое агентство. После этого я работала на австралийский университет. Я работала здесь, в Украине, но выполняла для них следующую работу - это был полноценный международный отдел австралийского университета в оффшоре. Оффшор, в том смысле, что университет находится не в Австралии. И смысл был в том, чтобы обеспечить быструю коммуникацию между рекрутерами этого университета в западной Европе, восточной Европе и СНГ. Мне удавалось совмещать маркетинг с административной работой. С одной стороны, это был процесс приема и оценки документов, помощь в принятии решения, кого мы зачисляем, кого мы не зачисляем. С другой стороны, я всячески продвигала университет на территории СНГ. Так я познакомилась с Казахстаном. Была в Казахстане.
Жанар: Как ты от сферы образования пришла к открытию кофейни, да еще в формате гибридного заведения?
Вероника: Да все очень просто. Когда я консультировала людей по образованию, мне нравилось делать это за чашкой кофе, а не в офисе у себя. Да, в офисе у меня стояла кофе-машина, но это была обычная кофе машина. Да и пространство офиса не всегда предрасполагает к какому-то душевному разговору.
Жанар: Ну, по казахстанским меркам, сваренный кофе - это уже хорошо.
Вероника: Я стала наблюдать за собой, что я с людьми всегда встречаюсь где-нибудь в кофейнях. Ну, на тот момент я еще не так хорошо разбиралась в кофе, не так еще его ценила. Вкус еще не был выработан, поэтому мы могли встречаться где-то и в «Старбакс», и в каких-то коммерческих кофейнях, и в отелях, где в лобби тоже собственно подают коммерческий кофе. Так или иначе, наблюдения за собой привели к тому, что у меня появилось желание иметь собственное пространство. Пространство, которое удалось бы использовать и как кофейню, и как своего рода офис. То есть кофейня совместно с офисным пространством.
Надо сказать, что это у нас семейный бизнес. Поэтому идея кофейни, именно создания кофейни, пришла не мне, а моей сестре, с которой мы вместе работаем. Мы создали место, где, прежде всего, нам самим в первую очередь будет приятно работать. А если еще и людям приходящим будет приятно, то для нас это вдвойне приятно.
Жанар: Если говорить именно о кофейне, то она у вас выдержана в стилистике путешествий?
Вероника: Да, все верно. Моя сестра Оля отвечает у нас за атмосферу в заведении, и именно она создавала концепцию. Мы приверженцы скандинавского стиля, которого изначально и придерживались. А потом в интерьер добавили того, про что мы - про путешествия, про образование. Именно поэтому у нас тут и глобусы, табло вылетов-прилетов, книги. Мы хотели максимально лаконичный дизайн. И так как это наш первый проект, то многие вещи здесь делались своими руками. В буквальном смысле слова. Мы думаем (пока только думаем) сделать здесь небольшой винный бар. Просто мы понимаем, что это совершенно другая концепция. Мы хотим это сделать, потому что сами любим вино. Опять же, мы любим кофе, поэтому и открыли кофейню.
Жанар: Не видно, что вы сами делали это заведение. Это не выглядит местечково.
Вероника: Видимо, сказался опыт путешествий. Мы много ездили, много чего видели. Плюс еще мы подстраивались под само помещение. Это же Подол, старый город и дореволюционный дом. Были свои нюансы.
Жанар: В общем, вы с сестрой решили открыть это место. Получается, ты так же продолжала отвечать за консультирование студентов, а она занималась именно кофейней?
Вероника: Нет. У нас несколько совместных семейных бизнесов. Тут есть я, моя сестра и муж моей сестры (мой зять). Самый главный бизнес - это оказание консультаций по образованию заграницей. И в этом большом проекте есть несколько небольших под-проектов, о которых сейчас мы говорить не будем. А второй и новый для нас бизнес - это вот кофейный бизнес. Кофейня третьей волны. Наша кофейня относится именно к третьей волне.
Жанар: Что это значит - «третья волна»?
Вероника: Вот эти все тонкости и про кофеваренье, и про кофейное оборудование мог бы рассказать мой зять Юра, который здесь является управляющим. Но, в общем и целом, кофейни третьей волны - это кофейни, где присутствует свежая обжарка, это наличие авторских напитков, и это кофейни, которые открыли бизнесмены, у которых уже есть некий основной бизнес, а кофейни для них - в первую очередь творчество. Это не коммерческий кофе из кофе-машин, а кофе, который ты варишь «под гостя». Грубо говоря, гость может выбрать зерно, на котором он хочет получить свой кофейный напиток. Гость может получить какие-то сведения о том, что он пьет, как он пьет. Гость может пообщаться с баристой.
Жанар: Если считать, что в прошлом году я была у вас на праздновании года кофейни, то этим летом вы отмечаете вторую годовщину.
Вероника: Да-да, мы относимся к бизнесу, который открылся в послереволюционный период. Мы открылись в самый кризис. 31-го июля нам два года.
Жанар: Расскажи подробнее. Когда я рассказываю в Казахстане, что за последние три года произошло развитие, бум предпринимательства, ресторанный бизнес развился, кофеен много открылось, многие очень сильно удивляются. В принципе видно, что предпринимательство развивается. Вот мне интересно, с чем это связанно? Как при всех ваших кризисах это возможно?
Вероника: Мы нашу первую кофемашину покупали в период, когда революция только закончилась или еще не закончилась. Я не помню точно. Но я помню, что был дикий кризис. И когда мы вообще вынашивали нашу идею с открытием First Point, мы ходили по многим кофейням. Это бывает так, что сначала у тебя появляется идея, а потом ты действуешь… И ищешь помещение. Сразу везет с помещением редко кому и поэтому на его поиски уходит в среднем год. В как раз в процессе поиска помещения, за этот год ты уже прорабатываешь идею, концепцию, находишь поставщиков и разговариваешь с другими ребятами, у которых уже есть опыт. Ну, вот, мы как раз разговаривали с ребятами из нашей кофейной индустрии. Мы ходили по разным кофейням и просили ребят поделиться своим опытом, своим мнением. К чему я все это веду? Естественно мы обсуждали всю эту ситуацию в стране и вообще, что нам делать. Открывать? Или не открывать? Потому что было не понятно, что дальше будет в стране. И мы пришли к выводу, что когда была война, я имею ввиду, нашу общую - Великую Отечественную, то все равно ведь тогда театры работали, рестораны работали и т.д. Людям нужно что-то хорошее. И если ты, грубо говоря, не идешь на войну, то ты идешь и делаешь что-то хорошее. Что ты можешь делать - иди и делай что-то хорошее. Если тебе идея нравится, если людям твоя идея может доставить удовольствие, то это надо делать. Собственно, вот мы двигались и руководствовались именно этим. В каком-то смысле это революционное движение дало какой-то толчок предпринимателям.
Жанар: Это ваша внутренняя, личная революция?
Вероника: Да-да! Люди понимали, что надо что-то делать. Я… Ну, если ты меня спросишь про Майдан, то я расскажу про Майдан. Как ты понимаешь, для всех это до сих пор очень чувствительная тема. Тут сложно что-то комментировать и не хотелось бы, чтобы мои слова связывали с политикой. Просто сама я очень аполитичный человек.
Жанар: Нет-нет, интервью у меня как раз без политики.
Вероника: Во всей этой ситуации, во всем этом я сама не разбираюсь и если честно, то и не хочу разбираться. И просто я считаю, что если делаешь свое дело хорошо, то вот и делай это. Люди обязательно это почувствуют. Вот такой вот у меня принцип. Я думаю, именно поэтому наш бизнес, который для нас скорее не бизнес, а инициатива - стала успешной. Мы стали успешными достаточно быстро. Мы сами этого не ожидали.
Жанар: Про Майдан и украино-российские отношения, как я уже говорила, я спрашивать не буду. Но мне интересно, если у вас российские партнеры по бизнесу? Если да, то поддерживаете ли вы с ними отношения сейчас и как это происходит?
Вероника: Вообще мы открыты. Абсолютно. Но я больше вовлечена в консультационный бизнес, а здесь, в кофейном бизнесе я не решаю многие вопросы. Моей задачей конкретно здесь, в этом пространстве является атмосфера. Так вот, возвращаясь к твоему вопросу о российских партнерах. Если касаться моего консультационного бизнеса, то у меня не то, что партнеры есть российские, а есть партнерский офис в Москве, с которым мы взаимозаменяемы в некоторых вопросах. Когда нам необходимо, то мы ведем совместные переговоры. К примеру, когда мы хотим заключить новый контракт с зарубежным учебным заведением, и необходимо присутствие в России и в Украине. С Казахстаном мы, кстати, работаем удаленно. Оттуда идут заявки, все хорошо, но физического офиса у нас там нет.
А что касается нашего кофейного бизнеса, кофеварения. Мы ездим в Россию - у нас есть что-то вроде странствующих бариста - то и зерно привозят, и подарки какие-то. А еще у нас тут часто снимаются российские сериалы. Далеко ходить не надо, дело двухдневной давности. Так вот все эти актеры из телевизора приезжают на локацию, пьют у нас кофе потом. Мы же все люди и мы все одинаковые.
Жанар: У меня к тебе есть такой вопрос - в Казахстане со стороны кажется, что в Украине острая языковая проблема. Даже у меня часто спрашивают, на каком языке я разговариваю, живя в Киеве. Думают, что на русском языке разговаривать нельзя. Мне даже кажемся, что в Казахстане языковой вопрос гораздо острее. В Украине наоборот - здесь все вместе, люди, как правило, знают оба языка. Я сама часто бываю на различных мероприятиях, лекциях, в той же Свободной школе Журналистики и вижу, что без проблем один спикер может выступить на украинском языке, а второй спикер выступает на русском.
Вероника: Да-да, это в зависимости от того, на каком языке спикеру удобнее говорить. Вопрос хороший. Я же сама из русскоязычной семьи, из восточной части страны.
Жанар: Но украинский язык ты знаешь, правильно?
Вероника: Да, конечно!
Жанар: Вот, я это и имею в виду. Я беру интервью на русском, но люди, у которых я беру интервью, все знают украинский язык в любом случае.
Вероника: У меня вся семья говорит по-русски. Соответственно украинский язык для меня - выученный. Мы его начали учить, в моем случае, в моем поколении, со второго класса. Во втором классе можно было выбрать - учить его или нет. И в то время родители некоторых моих одноклассников сказали, что не надо учить украинский язык. Потом, когда распался Советский Союз, эти ребята немного пострадали в том плане, что они потеряли время. Они поступали в университете, а там в обязательном порядке требовался украинский язык. Хотя, если покопаться, то вроде и не требовали. К примеру, у меня дедушка преподавал в университете и ему нужно было все-все свои лекции перевести с русского языка на украинский. Но, тем не менее, мною язык выучен. Я могу на нем писать, я могу на нем читать, я могу на нем говорить, но в своей повседневной речи я использую русский язык. Есть ситуации, когда я использую украинский язык и это - если мне хочется. Или если ко мне обращаются на украинском языке, и я расположена ответить так же на украинском. У нас же интервью с тобой честное, я настраивала себя на то, что буду на все вопросы отвечать максимально честно. Ведь бывают ситуации разные. Естественно, когда я еду в западную Украину, то я из уважения разговариваю на украинском языке. Я там не говорю по-русски, даже если мне приходится коряво в начале разговаривать.
Жанар: Но там, на западе Украины, нормально же реагируют на акцент?
Венера: Абсолютно! У меня был один эпизод, когда я приехала на образовательную выставку во Львов и такая, знаешь, вся из себя со всеми говорю на украинском. Но мне потом сказали, что если мне проще говорить на русском, то давайте общаться на русском. Это тоже тематика специфическая, которую мы не используем в повседневной речи. То есть там, я конечно из уважения и потому, что я нахожусь в языковой среде - я говорю на украинском. А здесь, в Киеве, если ко мне обращаются на украинской мове, и если по какой-то причине мне тяжело говорить на украинском, то я спрашиваю у своего собеседника ничего, если я буду говорить по-русски. И если человек мне ответит, что ему все же проще общаться на украинском, то я буду стараться переходить на украинский. Но мой родной язык - это русский.
Жанар: То есть, получается, что русский язык - это основной язык всех твоих коммуникаций.
Вероника: Все тексты, весь бизнес, все взаимодействие со всеми государственными органами нашими, для которых документы должны быть на украинском. Во всех остальных случаях я использую русский язык.
У нас тут недавно эпизод один интересный был, но это скорее отступление лирическое. Вот, ты видишь у нас сейчас в кофейне стоят экспонаты космической выставки. Автор этого проекта - Артем, продюсер, творческий человек. Так вот он недавно делал эксперимент - он решил перейти на украинскую мову. Сам он из Донецка, но давно оттуда переехал. Еще до всей этой истории.
Так вот он в определенный момент решил говорить только по-украински. Просто иногда складывается такое впечатление, что Киев - это такой город, который говорит только по-украински. Даже я живя в Киеве уже 12 лет иногда замечаю, что Киев будто бы только на украинском говорит. Вот и Артем решил провести такой эксперимент и потом написал свои выводы. Во-первых, из всех заведений, куда он ходит, только два заведения говорят по-украински, включая нас. Хотя я не знаю, нас он включал в свой список или нет. Да и то получилось, что на украинском языке говорят только в тех заведениях, которые изначально задумывались как чисто украинские.
Это - концептуальные заведения. Либо это те заведения, где собственники украиномовные. Так вот, в его списке накопилось только 30 % украиноязычных заведений.
Жанар: Здесь, когда я говорю, что я казашка из Казахстана, но казахский язык практически не знаю (знаю только бытовой), люди удивляются, как такое вообще может быть. Спрашивают у меня, как я умудрилась не знать свой родной язык. Но вот, кстати, спасибо Украине, здесь я начала учить казахский язык.
Вероника: Ты знаешь, у меня тоже ощущение от Казахстана, что это больше русскоязычная страна. У меня там, кстати, дядя живет. У нас с ним связь дальняя и мы с ним не общаемся. Но я думаю, что он вряд ли знает казахский язык. Живет он в Караганде. Уехал он туда юношей, а семья у него вся русская, они этнические русские. Так вот, у меня от Казахстана осталось впечатление, что казахский язык знают не так много людей. Потому что, во-первых это совершенно другая языковая группа. То есть, ты не можешь одновременно выучить, знать оба языка на основании их схожести. Русский язык с казахским не похожи, и для того чтобы знать казахский надо куда-то пойти и выучить его. Я во время поездок в Казахстан не испытывала неудобств от того, что я не знаю казахский язык. Но мне всегда было интересно слушать казахскую речь, хоть она всегда была больше ситуативной. То есть, когда ты идешь по улице, то ты не слышишь, чтобы все говорили на казахском. Просто когда ты приезжаешь в другую страну, то ты сразу ощущаешь, что ты в другой стране именно из-за языка - ты слышишь в потоке другую речь, которая тебя тут же окружает.
Я бы хотела в Казахстане по возможности больше работать. И если так сложатся обстоятельства, то я бы не стала отказываться от таких возможностей. Меня связывают с Казахстаном выпускники австралийского ВУЗа, которые присутствуют в Казахстане. Какие-то связи академические до сих пор есть и я думаю, что их удастся как-то развить дальше. В нашем случае, самая большая проблема - это расстояния и дороговизна билетов.
Честно говоря, я Казахстан не сразу поняла. Ожидания у меня другие были. Я не могла себе позволить опаздывать на встречи - ну как это? Точнее даже не опаздывать, а мне вот было не понятно, зачем люди меня задерживают у себя на встрече, при этом угощая меня? И на мои фразы о том, что у меня следующая встреча скоро начинается, я слышала в ответ, что ничего страшного - подождут. Они подождут, не переживайте, у нас так принято.
Так вот я в такие моменты сидела и думала, что это вообще? Это такой вид конкуренции? Или что? Мне это было совершенно непонятно. И у меня все пошло хорошо, когда я, наконец, поняла вот эту составляющую.
Жанар: Да, нужно просто расслабиться и поймать казахский дзен.
Вероника: Да, все хорошо пошло, когда я поняла, что нужно просто расслабиться. И тогда никто никуда не будет спешить, торопиться, опаздывать, нервничать.
Жанар: Это у нас такой степной гедонизм.
Вероника: Степной гедонизм? Это интересно. В общем, таким образом, я поняла, что в Казахстане мне нравится все.
Жанар: Мы - очень гостеприимный народ. Хотя мне кажется, в последнее время мы это теряем.
Вероника: Ну, знаешь, у нас в Украине все-таки гостеприимство более селективное. А у вас в Казахстане все меня куда-то ведут. И я при этом чувствую себя не в своей тарелке, потому что не знаю, как мне на это отвечать.
Жанар: Так никак! Просто наслаждайся! Расскажи о предпринимательстве в Украине в целом?
Вероника: Я думаю, что впереди - развитие. Дело в том, что у нас, как и в любом государстве развивающемся, без предпринимателей вообще ничего не будет. Тем более в данный момент мы говорим о столице. Если говорить о городах, которые я наблюдаю, то это Запорожье, где и сейчас что-то начало появляться. А ведь оттуда очень много людей в свое время уехало. В Киеве у нас большая тусовка, и, конечно, мы наблюдаем друг друга. В общем, я считаю, что страна никуда без предпринимателей не двинется. И тут еще наше вот это «голь на выдумку хитра». Мне кажется это про нас, это наше национальное.
Жанар: А как ты думаешь, почему украинцы такой вот предприимчивый народ?
Вероника: Мы всегда находились на стыке множества торговых путей, на перепутье - все время с кем-то надо было торговать и торговаться. Наверное, вот отсюда. Да и Киев сам такой город, через который все проходит. И наши соотечественники много где присутствуют, много куда ездят, путешествуют. Нас сейчас 46 миллионов. Хотя может уже и меньше в связи с войной и оттоком людей, но я точных цифр этих не знаю. Мы просто молодое, современно государство, которое ищет собственные пути развития. И есть очень много патриотов, которые не хотят уезжать, а хотят что-то делать здесь. И делают это на своем уровне, на котором это возможно. И я не могу сказать, что государство, государственная система как-то себя отвратительно ведет по отношению к предпринимателям. Я имею в виду, что гайки не закручиваются. Но, конечно, как и везде есть свои нюансы.
Жанар: Знаешь, какая у меня ассоциация с вашим заведением? Я относительно недавно прочитала книгу Шерил Сендберг, которая является операционным директором компании «Фейсбук». Так вот у нее знакомство и собеседование с Марком Цукербергом состоялось в одном из кафе Силиконовой долины. И сейчас туда даже экскурсии водят и рассказывают, что именно здесь Марк сделал Шерил предложение по работе. И хоть я пока еще не была в том кафе, но ваша кофейня почему-то вызывает у меня ассоциации с этим местом. Просто в Силиконовой долине есть много кафешек, где происходят какие-то судьбоносные для мира IT встречи, заключаются договоры. И ведь в Украине тоже сфера IT очень развита…
Вероника: Да-да, так и есть. Причем часто так бывает, что у нас не договариваясь встречаются люди, у которых впоследствии складывается сотрудничество. Видимо мы что-то здесь правильно сделали, хотя мы и не задумывали это место как некий хаб. Мы просто делали место комфортное для нас самих. У нас был такой чисто эгоистичный подход. Но получилось очень хорошо.
Жанар: Я как-то раз была на одной лекции и она очень пришлась мне по душе. На лекции говорилось о так называемых брендах-эгоистах. Это компании или же люди, занимающиеся своим личным брендингом и которые не ориентируются на свою целевую аудиторию и подписчиков, они не смотрят на конкурентов, они не изучают рынок, они просто сами строят сообщество вокруг себя.
Вероника: Да… Вот мы никого не нанимаем на позицию SMM-менеджера, потому что считаем, что человек должен быть инсайдером заведения. И у нас это пока получается. Возможно, потом будем выходить на какой-то другой уровень, будем более профессионально заниматься SMM. Но пока нам это даже и не нужно, я считаю. У нас маленькое, милое заведение на 5 кв. метров и мы понимаем, что не можем мы сюда завести тысячи людей. Они просто не поместятся. Поэтому самая главная задача для нас - создать комфорт и оборот идей. Но однажды наши клиенты написали отзыв, что складывается ощущение, будто миром управляют, сидя в нашей кофейне. У нас здесь происходит круговорот идей. Идеи рождаются, идеи крутятся, какие-то встречи и собеседования у нас здесь проводятся. Но при этом нам, конечно, есть куда развиваться. У нас есть несколько проектов, которые пока лежат на полке, но которые мы планируем реализовать на своей площадке. Это из серии - делиться опытом. У нас был youtube-канал, который мы будем реанимировать и я планирую брать интервью у своих выпускников. Инфобизнес сейчас очень сильно развивается и у нас в Украине, и в России, и в Израиле.
Жанар: Ну, у меня к тебе последний вопрос. Поделись вашими планами. Планами относительно кофейни и агентства.
Вероника: Мы конечно хотим масштабироваться. У нас есть несколько идей, которые мы хотим реализовать в нашей кофейне, но пока не можем, потому что мы еще пока маленькие. К примеру, мы хотим что-то сделать с кухней. Но мы не может этого сделать здесь, просто потому что у нас в принципе нет кухни. Нам ее здесь даже некуда встроить. Мы любим сами готовить и как раз планируем готовить для своих гостей там, где у нас будет кухня. Мы сейчас находимся в поисках помещения, и это тоже все будет в концепции First Point, в концепции путешествий, самолетов и т.д.
Что касается коммуникаций с нашими клиентами, с нашими гостями, то мы двигаемся капсульно, если это можно так назвать. У нас запланированы серии встреч с различными путешественниками. И это не просто люди, которые часто путешествуют. Это люди, для которых путешествия - это некий лайф-стайл. Многие из них пришли в это из сферы образования, некоторые из них - это бывшие клиенты нашего агентства по образованию за рубежом. К примеру, есть одна пара, которые где только не были, чего только не делали. Даже пингвинов в Антарктиде трогали. Они достаточно взрослые, зрелые люди, у них есть опыт таких путешествий, есть свой блог. И это очень все интересно! И вот такие встречи мы хотим проводить у себя в заведении.
А что касается образовательных проектов, то у нас есть один основной паровозный проект. Это первая русскоязычная платформа по поиску и бронированию языковых курсов за рубежом. И мы сейчас активно ее развиваем. Это интересный проект, которому достаточно много лет, но из-за того, что это онлайн-покупка, то у этого проекта есть определенные сложности развития. Сейчас мы выходим на новый уровень и будем развивать в ближайшее время. Это похоже на то, как если бы ты покупал тур в интернете, но только у нас - это образовательная программа.
Мы вообще открыты к сотрудничеству и делаем то, что нам самим нравится. Каким-то коммерческим проектам, которые с нами хотят сотрудничать, мы отказываем, если не видим душевность. С какими-то проектами сотрудничаем. Наш принцип – делать все с душой.
