Айнура Аханова, главная редакторка '98mag, специально для «Власти»
Я — главная редакторка независимого журнала о культуре '98mag. В феврале нашему проекту исполнится три года. Все эти три года мы жили по довольно прозрачной и понятной модели: бренды и агентства размещают у нас рекламу, а мы этими деньгами оплачиваем работу авторов, редакторов, дизайнеров, операторов, фотографов, программистов и других фрилансеров.
И сейчас мы становимся все ближе к тому, что эта модель может перестать существовать. Но не потому, что у нас плохой продукт. А потому, что мы выбрали официальный налоговый режим, который государство делает проблемным для всех, кто работает в сегменте B2B.
Как устроена работа '98mag и как её изменит налоговая реформа?
'98mag — это маленькая команда и большой периметр людей вокруг. В штате около десятка человек, но под каждый проект мы собираем отдельную команду: дизайнеров и веб-студии под спецпроекты, продакшн-команды под съёмки, фотографов и стилистов под фотосессии. Мы — ТОО на специальном налоговом режиме на основе упрощённой декларации. Большинство наших подрядчиков — ИП на упрощёнке. Это нормальная, законная экосистема малого бизнеса: один небольшой игрок притягивает к себе десяток таких же небольших.
С 2026 года эта экосистема будет выведена из игры. Согласно пункту 16 статьи 286 нового Налогового кодекса, компании на общеустановленном режиме не смогут относить на вычет расходы по операциям с налогоплательщиками на упрощённом режиме.
Если перевести с налогового на человеческий: крупным брендам и агентствам будет невыгодно работать с нами, потому что они не смогут учитывать наши услуги в расходах. А если мы перейдём на общеустановленный режим, нам будет невыгодно работать с нашими же фрилансерами на упрощёнке.
Нововведение бьёт и по тем, кто «наверху цепочки», и по тем, кто «внизу». Государство называет это борьбой со схемами «дробления бизнеса». На практике получается борьба с теми, кто честно работал по тем правилам, которые государство же и предложило.
Министерство национальной экономики в ответ на наше обращение и обращения коллег отвечает, что норма направлена на «справедливое распределение налоговой нагрузки». Что она касается только тех, кто работает на основе упрощённой декларации. И что по статистике «лишь около 20%» упрощёнщиков работают с компаниями на общем режиме, в основном в секторах оптовой торговли, строительства и B2B-услугах. А малый бизнес может «спокойно перейти на общий режим», и ему не придётся платить НДС, если его оборот составляет меньше 43 млн тенге в год.
На бумаге это выглядит аккуратно. В реальности есть несколько важных «но».
Во-первых, эти самые 20% — это как раз мы: B2B-сектор, креативные индустрии, агентства, продакшны, независимые медиа, студии, небольшие сервисные бизнесы.
Во-вторых, переход на общий режим — это не только вопрос процента подоходного налога, который нам действительно будет непросто платить. Это другая бухгалтерия, другие риски и слишком высокая стоимость администрирования. Для проекта вроде '98mag это означает не «просто сменить режим», а выстроить заново всю финансовую модель: от гонораров авторов до стоимости проектов для брендов.
Что ждёт креативные индустрии?
Если ничего не менять, у '98mag (как и у сотен схожих проектов) по сути три сценария.
Первый — перейти на общий режим и попытаться выжить. В теории это то, чего от нас ждет государство. На практике — это рост налоговой нагрузки, который для медиа-проекта с маржой гораздо ниже, чем у сырьевого бизнеса или стройки, съедает пространство для инвестиций в контент и людей. Случится разрыв связей с фрилансерами, потому что даже если мы как ТОО перейдём на общий режим, многие наши авторы и специалисты останутся как ИП на упрощёнке — просто потому, что это единственный рентабельный формат для них. Проект, который держится на гибкой занятости, плохо переносит попытку превратить его в мини-корпорацию.
Второй сценарий — остаться на упрощёнке и потерять часть партнёров. Мы уже видим, как крупные компании пересматривают свою политику. Некоторые официально уведомили, что с 2026 года они работают только с поставщиками на общем режиме и/или плательщиками НДС. Для нас это означает потерю части клиентов, давление на цены, рост доли прямых B2C-инициатив, которые не перекроют B2B-потоки. За каждым расторгнутым договором — ненаписанные тексты, неснятые ролики, гонорары, которые не получат люди.
Третий сценарий — уйти в тень или закрыться. Часть бизнеса, скорее всего, действительно уйдёт в серые схемы: договоры без полноценных закрывающих документов, частичные «чёрные» выплаты фрилансерам, бартеры вместо денег. Часть просто свернётся. И это ровно то, чего государство публично не хочет: сокращения легального малого бизнеса, ухода в тень и монополизации рынка крупными игроками.
Креативная экономика — это не только большие фестивали и громкие кампании. Это сотни микрокоманд, которые собираются вокруг проектов. Журнал, который делает спецпроект с брендом. Небольшое агентство, которое снимает ролик. Театр, который ставит спектакль на заказ. Подкаст-студия, которая продюсирует серию эпизодов для корпоративного клиента. Все они работают по одной логике: юрлицо на упрощёнке, десятки фрилансеров вокруг, гибкие команды, небольшие бюджеты, высокая доля человеческого труда.
фото gov.kz
Запрет вычетов по сделкам с такими юрлицами фактически выталкивает их из корпоративного рынка. Вместо заявленной поддержки МСБ мы получаем усиление зависимости брендов от крупных агентств и холдингов, сокращение пространства для независимых медиа и продакшнов, торможение развития креативных индустрий, которые везде в мире рассматриваются как драйвер диверсификации экономики. И здесь речь не только о деньгах. Речь о том, какие истории будут рассказывать в публичном поле: останутся ли там голоса независимых медиа, нишевых проектов, локальных инициатив — или останется только то, что проходит через фильтры?
Какие решения возможны?
Неделю назад уполномоченный по защите прав предпринимателей Казахстана Канат Нуров обратился к председателю сената Маулену Ашимбаеву с письмом, в котором просит сохранить право на вычеты при сделках с поставщиками на упрощёнке. И сам бизнес-омбудсмен, и эксперты, например, налоговый консультант Екатерина Ким, запустившая петицию от МСБ, не просто критикуют норму. Они также предлагают альтернативы, которые позволят бороться с налоговой оптимизацией без уничтожения малого бизнеса.
Компромиссы существуют. Можно ограничить запрет вычетов только сделками между связанными сторонами, а не всеми подрядчиками на упрощёнке. То есть бить по реальному дроблению, а не по креативному агентству, которое снимает ролик, или по журналу, который делает спецпроект.
Можно ввести отдельную ставку налогообложения (например, 6–8% с оборота) для тех, кто на упрощёнке и работает с контрагентами на общем режиме — вместо того, чтобы выбивать их из системы целиком.
Можно ввести отлагательный период минимум 18 месяцев, чтобы бизнес успел адаптироваться: пересмотреть договоры, бизнес-модели, построить бухгалтерские процессы. Можно проводить риск-ориентированный контроль, а не тотальный запрет: точечно работать с секторами, где действительно распространены схемы.
Я не налоговый юрист и не эксперт по фискальной политике. Я редакторка журнала, который три года пытался делать независимое медиа о культуре, финансируя его за счёт прозрачных B2B-сделок. Мы приняли правила игры: зарегистрировали ТОО, работали с договорами, платили налоги, строили долгосрочные отношения с брендами и агентствами. Сейчас эти правила меняются так, что добросовестный игрок оказывается в худшей позиции, чем тот, кто изначально выбирал серые схемы.
Я согласна с Екатериной Ким и Канатом Нуровым в одном: нельзя одновременно декларировать поддержку МСБ и вводить нормы, которые фактически лишают малый бизнес возможности честно работать. Для таких проектов, как '98mag, новый Налоговый кодекс в его текущем виде — это не про «чуть больше налогов». Это про вопрос: останемся ли мы в белом поле и в принципе в живых.
Очень хочется верить, что у государства есть интерес не только к росту фискальных показателей, но и к тому, чтобы в стране существовали независимые медиа, маленькие агентства, художники, режиссёры, программисты и авторы, которые могут работать легально и не бояться, что завтра их просто вычеркнут из чьих-то вычетов.
Поддержите журналистику, которой доверяют.
