Адам Надашди. Толстокожая мимоза. Издательство Ивана Лимбаха, 2018. Перевод с венгерского Вячеслава Середы

Автор: лингвист, профессор английской кафедры Будапештского университета, журналист и популяризатор науки, создатель новых (для венгерской традиции) переводов самых известных пьес Шекспира. Кроме того, Надашди – открытый гей, еще в 90-е годы не только озвучивший свою ориентацию (что особенно смело, учитывая тогдашний консерватизм венгерского общества), но и очень вдумчиво и бойко писавший о ней.

Содержание: именно этому вопросу – гомосексуальности автора и ей как таковой – и посвящен сборник текстов, эссе и мемуаров, очерков и рецензий, написанных с 1995 по 2014 год. Однако, в отличии от многих не художественных текстов на эту тему, «Толстокожая мимоза», благо, является книгой не пропагандистской (любая пропаганда – это насилие, которого автор не приемлет), а просветительской. Причем Надашди просвещает не только читателя, но и себя самого, что однако, следует не столько из содержания, сколько из авторской интонации – часто как бы полувопросительной, удивленной.

Говоря о фильме Джармена «Синева» Надашди, среди прочего, обращает внимание на откровенность рассказчиков за кадром, на то, с какой легкостью они делятся самыми интимными и страшными подробностями, в том числе связанными с гомосексуальностью Джармена и его болезнью. Надашди вспоминает, что при просмотре «Синевы» (состоящей всего из одного кадра, синего неба) ему было не по себе, ведь он вырос в обществе, где подобные темы в лучшем случае замалчивались. Затем он защищает и настаивает на праве художника пугать зрителя, приводя в пример родителей, которые читают детям страшные сказки, следуя, по сути, древней традиции – сызмальства готовить людей к жизненным трудностям и смертельным опасностям.

Надашди не ограничивается известными (или относительно известными) примерами, в сборнике есть и его собственные наблюдения, сделанные в разговорах с личностями вполне «заурядными» (очередной удар по стереотипу, на этот раз о том, что все гомосексуалы сплошь гении и знаменитости). Один из таких текстов – это интервью с анонимом, который рассказывает, как пытаясь не выбиваться из общей массы, пытался строить отношения с женщинами, иной раз даже успешно, но в итоге понял, что это (для него) бессмысленно.

Впрочем, Надашди не сводит суть личности или явления к сексуальности. В сборнике, например, есть эссе, посвященное вопросу бисексуальности Шекспира и Гамлета (второго автор преподносит как alter ego первого), которое можно прочесть как в целом блестящую статью о творчестве гения, выходящую за рамки основной темы; или очерк о концерте Аллена Гинсберга – текст, где Надашди, имея в виду стиль поэмы «Вопль», оригинально (и, возможно, на чей-то вкус зря) называет одного из отцов бит-поколения чуть ли не религиозным автором, этаким «ветхозаветным пророком», провозвестником и вдохновителем «Лета любви».

Цитата: «Трагедию «Гамлет» считают выдающимся произведением, в частности, потому, что в ней, по-видимому, отражены его личные терзания и личное мироощущение. Трудно освободиться от мысли, что Гамлет — это сам Шекспир. А коли так, то весьма интересно, что в этой столь важной пьесе практически не затрагивается любовь. Разумеется, о гетеросексуальной любви им написаны блестящие пьесы (взять хотя бы «Ромео и Джульетту», да и «Отелло» тоже!). И все-таки самая личная пьеса с ее загадочной фигурой, Гамлетом, обходит тему любви стороной. Быть может, это произошло потому, что в глубине души его занимала любовь гомосексуальная, но он не мог, не хотел об этом писать. Однако могло быть и так, что он всерьез полагал: не имеет значения, кто есть предмет любви; больше того, он мог думать, что отнюдь не любовь является самым решающим, всеохватным и судьбоносным вопросом, с которым может столкнуться смертный»

Сай Монтгомери. Душа осьминога. Альпина нон-фикшн, 2018. Перевод с английского Ирины Евстигнеевой.

Автор: журналист и натуралист, автор многих книг о животном мире.

Содержание: Веками осьминогов – особенно гигантских осьминогов – воспринимали как чудовищ. В исландских сагах мы натыкаемся на «хафгуфу», жуткого монстра, живущего на дне морском, который так и норовит проглотить «людей, корабли, китов и все, что попадалось ему на пути». Альфред Теннисон, любимый поэт королевы Виктории, в сонете «Кракен» пишет о существе, чьи «чудовища-полипы, без числа, гигантскими руками навевают зеленый цвет дремотствующих вод». Сай Монтгомери, пришедшая в океанариум изучать «Кракена», то есть гигантского осьминога, пришла к обратному выводу: никакое это не чудовище, а напротив – существо «прекрасное и невинное, как ангел». И не только: еще осьминоги чертовски умны, в каком-то смысле, они даже умнее нас, людей. Они понимают игры, легко обучаемы, а их мозг – внушительная нейронная сеть – расположен на конечностях, которые некоторое время могут существовать самостоятельно, даже отрубленными. Однако чтобы это понять, необходимо, как и в случае с сексуальными-меньшинствами, развить свою эмпатию, попытаться встать на место другого. Даже если это «монстр».

«Я всегда питала пристрастие к монстрам. В детстве я переживала за Годзиллу и Кинг-Конга, а не за людей, пытавшихся их убить. Мне казалось, что гнев монстров был вполне оправдан. Никто не любит просыпаться от грохота ядерных взрывов, поэтому я понимала желание Годзиллы крушить все вокруг. Что же до Кинг-Конга, то его на злодейства толкнула любовь к прекрасной Фэй Рэй — и кто из представителей сильной половины человечества посмел бы его в этой страсти упрекнуть! (Хотя, как по мне, ее истошные крики могли бы вывести из себя и менее терпеливое существо, чем горилла.)», - поясняет свой интерес к осьминогам Монтгомери.

Интерес этот привел к довольно примечательным результатам: например, автор узнала, что у осьминогов есть характер. Причем у них, как и у людей, он разный, все зависит от конкретной личности. Например, в океанариуме жила самка осьминога, которую смотрители назвали в честь Эмили Дикинсон, потому что она была очень застенчивой, пряталась у задней стенки аквариума, избегая публики. Другого осьминога, самца, прозвали «Ларри в выходном костюме», в честь героя эротической компьютерной игры: Ларри любил страстно обнимать смотрителей, стоило им оторвать от себя одно щупальце, как он норовил присосаться другим (думается, в наши дни его скорее назвали бы в честь опального голливудского продюсера). Более того, осьминоги не только обладают уникальными характерами, но и умеют различать характеры людей. И у них бывают любимчики!

«Осьминоги понимают, что и люди все разные. Кто-то им нравится, кто-то — нет. И с теми, кому они доверяют и кого хорошо знают, они ведут себя совершенно по другому. Джордж, например, относился к посетителям с некоторой настороженностью, однако со своим смотрителем Биллом Мерфи был дружелюбным и расслабленным. Перед визитом в Аквариум Новой Англии я посмотрела на YouTube видео, снятое в 2007 году: Джордж плавает на поверхности воды и нежно ощупывает Билла своими присосками, пока долговязый аквариумист, перегнувшись через край люка, поглаживает и почесывает его голову», - уверяет Монтгомери.

Естественно, что вскоре автор влюбляется в одного из осьминогов, в самку Афину; но та вскоре умирает. Затем резко и сильно стареет другая любимица автора, Октавия: имея множество сильных сторон, осьминоги имеют и существенный недостаток (во всяком случае, для тех, кто их любит) – они очень мало живут. А когда дело идет к смерти, когда наступает старение, они становятся заторможенными, прежняя игривость исчезает без следа. Так что влюбляться в них, как и нырять к ним в аквариум, довольно опасно; правда, во многих культурах короткая, обреченная любовь – самая возвышенная. (В случае с осьминогами, однако, еще и очень дорогая: один аквариум для этого уникального существа стоит несколько тысяч долларов).

«Душа осьминога» написана в жанре репортажа, а не научно-популярного эссе, поэтому читать ее крайне интересно. Здесь есть микро-сюжеты – не только об осьминогах, но и о смотрителях, каждый из которых попал в океанариум не просто так; или о других животных (например, о черепахе – ровеснице океанариума, очень властной и любопытной особе, любящей большие компании и внимание); или о небольшой, но крепкой тусовки владельцев головоногих моллюсков. Все интересное, что Монтгомери узнает об осьминогах, она норовит испытать на себе – и это придает книге не только достоверности, но и занимательности. Читается на одном дыхании, да простят мне этот штамп.

Цитата: «Скотт изо всех сил тянул щипцы на себя, чтобы не позволить Октавии затянуть меня в аквариум. А я не могла сделать ровным счетом ничего: я превратилась в канат, который перетягивали двое. Несмотря на то что я довольно крепкая 53-летняя женщина ростом 165 сантиметров и весом 56 килограммов, мне не хватало силы верхней части тела, чтобы противостоять гидростатическим мышцам Октавии. У осьминожьих мышц и радиальные и продольные волокна, и у них больше сходства с нашим языком, чем с бицепсом, но они достаточно сильны для того, чтобы осьминог мог превратить свои руки в жесткие прутья или, наоборот, сократить их длину на 50–70 %. Одно исследование установило, что мышцы на руках этого животного способны выдержать тягу, в сто раз превышающую вес осьминога. В случае Октавии это составляло бы больше 1800 килограммов»

«Океан для меня — как ЛСД для Тимоти Лири. Он утверждал, что психоделики для изучения реальности — что микро- скоп для биологии, поскольку и то и другое позволяет выйти на новый уровень восприятия реальности. Шаманы и искатели просветления едят грибы, пьют зелья, лижут жаб, вдыхают дым, нюхают порошки, чтобы испытать ощущения, недоступные в нормальном состоянии. (И люди не одиноки в своем стремлении: слоны, обезьяны и многие другие животные специально едят забродившие фрукты, чтобы испытать алкогольное опьянение. Недавно биологи застали за «употреблением наркотиков» и дельфинов: те поймали ядовитую рыбу-фугу и начали по очереди толкать ее носами, передавая друг другу, как сигарету с марихуаной. Разозленная рыба выпустила в воду нейротоксин, в результате чего дельфины впали в некое подобие транса.)»