Наша тема называется «Чего ждать от Национального банка и тенге?». Все очень просто, в конце лекции мы ответим на этот вопрос.

Может, звучит нескромно, но, я думаю, что те, кто учится в университете, смогут без проблем написать курсовую по теме инфляционного таргетирования на «отлично», я вас уверяю.

Давайте начнем с самого главного, с ключевых понятий. Что такое центральный банк? На самом деле все очень просто, не нужны сложные определения. Когда мы слышим «Национальный банк», что мы представляем? Что это государственный орган, который регулирует экономику посредством денежной массы - это главное, потому что он использует инструменты процентных ставок, какие-то другие инструменты. Но ключевое здесь то, что он посредством оборота денег осуществляет регулирование экономики. Второе, что нужно знать – что такое инфляционное таргетирование. Здесь все просто: слово английское - «target» в переводе значит цель, а инфляция она и в Африке инфляция, то есть режим денежно-кредитной политики, при котором центральный банк видит своей целью уровень цен в стране, или инфляцию.

Что очень важного произошло в мире в начале 90-х годов. Произошло то, что центральный банк Новой Зеландии принял доселе никому неизвестный режим. Все сидели и думали, что за режим ввел банк Зеландии, и что такое «инфляционное таргетирование». Но в 1989 году вследствие кризиса банк этой страны вдруг решил неожиданно объявить своей целью инфляцию в стране. Весь мир тогда не совсем понял, что они имеют в виду, но на данный момент порядка 30 центральных банков в мире официально работают в режиме инфляционного таргетирования. Основной вопрос в связи с этим - почему инфляционное таргетирование и почему столь масштабен этот инструмент, почему так популярен и почему пришел в Казахстан. А потому, что еще в 2001 году, будучи руководителем Национального банка, Григорий Марченко говорил о том, что сейчас Национальный банк начинает постепенный переход к режиму инфляционного таргетирования. Все тогда посидели, послушали и подумали: ну начинает и начинает. Россия через 2-3 года объявила об этом и вот только сейчас мы к этому режиму перешли и официально об этом объявили.

Есть на самом деле две ключевые вещи, которые в мое время при обучении экономике на магистратуре в МГУ имени Ломоносова перевернули мое сознание об экономике и о том, что с ней связано. Эти вещи выражены в двух тезисах, я их поясню.

Первый тезис - мировой опыт нам показывает, что все действия, которые будет осуществлять центральный банк, в долгосрочном периоде приведут только к увеличению общего уровня цен. То есть, если Центробанк, например, хочет своими действиями – запуском денег в экономику – увеличить производство, в долгосрочном периоде у него ничего не получится. Да, производство в долгосрочном периоде вырастет, но через 5-6 лет мы увидим, что это не дало никакого эффекта, все как было, так и осталось, а мы увидим лишь только увеличение общего уровня цен в стране. Этот принцип называется принцип не нейтральности денег.

Второй принцип, тоже безумно важный, который перевернул сознание уже не мое, а людей, которые жили в 1960-х годах - это принцип того, что люди, оказывается, ожидают чего-то от государства. Они могут не только делать прогнозы, прогнозировать свои действия на основе той информации, которая проходила в прошлом, но они могут, как оказалось, принимать правильные решения. Вот эти два важнейших принципа легли в основу механизма таргетирования инфляции.

Сейчас я расскажу, что произошло по поводу первого принципа - почему, когда центральный банк увеличивает денежную массу, то в долгосрочном периоде все это приводит только к тому, что цены в экономике повысятся.

Представьте себе ситуацию: современный экономический мир, Америка, страна – лидер капиталистического мира, конец 1960-х годов и она начинает буксовать, и за ней начинают буксовать другие развитые страны. И тут неожиданно появляется такая вещь в экономике, как стагфляция, до этого никому неизвестный термин, никто даже предугадать его не мог. Что такое стагфляция? Это одновременный рост инфляции и безработицы. В царившей тогда доктрине так называемого неоклассического синтеза или кенсианского классического синтеза существовала кривая Филлипса и все безбожно на нее ссылались. Они говорили, что между инфляцией и безработицей есть обратная связь. Если центральный банк хочет увеличить уровень занятости в стране, то уровень занятости вырастет, а с инфляцией ничего не будет, потому что связь-то обратная. Но что-то пошло не так и экономический мир начал буксовать.

Окончательно гвоздь в гроб кенсианского классического синтеза добил, как это не парадоксально, президент (США Ричард) Никсон и его коллега по администрации - руководитель федеральной системы Артур Бёрнс. Представьте себе ситуацию: 1971 год, в мире нестабильность и тут президент Никсон и 15 его советников в секретной обстановке сидят и решают судьбу мира, они придумывают какие-то реформы, которые в последствии назовут «Никсоновским шоком». Именно благодаря этим двум господам попали в книжки по макроэкономике. Что они сделали? Они пытались снизить уровень безработицы в Америке. Это одна из мер, которую они применяли. Но в итоге дошло до того, что уровень безработицы в Америке дошел до 11% - это неведомая цифра для США, и невероятно выросла безработица.

Все начали думать, что же делать и почему это происходит? И тут на помощь пришли люди, которые назвали себя монетаристами. Главный идеолог их Милтон Фридман. Я думаю, вы слышали про такого человека, он философ, один из активных участников такого течения, как либертарианство. Вот он, помимо всего, величайший экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике. Монетаристы пришли и сказали: «Ребята, вот то, что вы делали – все неправильно, только потому, что вы слишком часто допускаете вмешательство в экономику. Кенсианства, иначе говоря, слишком много. Ну предложили и предложили, казалось бы. Но монетаристы сделали очень много важнейших открытий. Помимо всего остального, они сделали открытие, что в экономике есть ожидания, и непросто они сделали это открытие, а они включили его во все прогнозные модели. Все те решения, которые применялись после конца 1960-х годов, содержали функцию ожиданий, то есть они ожидали наше с вами мнение.

Здесь важно сделать оговорку: ожидания были и до этого. Кто знает экономику, тот, наверное, помнит так называемое стадное чувство инвесторов, о котором говорил Кейнс. Так вот, то, что предложил Фридман был высший пилотаж по одной простой причине - он математически рассчитал, как ожидания людей влияют на экономику, до этого в принципе никто этим не занимался. Конечно, как это обычно бывает в жизни – монетаристы оказались неправы, пришла другая школа, которая называла себя новыми классиками, затем пришли кенсианцы, которые предлагали подобные вещи, но они тоже отличались от того, что предлагали вольтеристы.

Мы прибегнем сейчас к графику, который очень сильно любят экономисты. Я очень упрощенно и вкратце объясню, как понять, что в долгосрочном периоде центральный банк только добивается роста инфляции.

Давайте представим ситуацию из жизни Казахстана, как будто мы сейчас живем в точке А, у нее есть определенный выпуск - ось абсцисс, есть вертикальная - уровень цен, ось координат – это все рынок благ. Давайте представим такую ситуацию, что Национальный банк вдруг неожиданно решил увеличить предложение денег, вот захотелось ему так. Что происходит в экономике? А происходит то, что кривая краткосрочная совокупного спроса, так называя АD, из AD0 переходит в AD1. Это происходит за счет того, что увеличилось количество денег? Появляется эффект богатства, становится больше денег и люди начинают их куда-то тратить. Давайте сравним с реальной жизнью.

Представьте, что сотрудникам национальных компаний увеличили заработную плату, вот только сотрудникам нацкомпаний, как раз из-за того, что центральный банк увеличил количество денег в экономике. У них появилось больше денег и они начали больше тратить. Они приходят в магазины - точки B – и начинают тратить. Что думают предприниматели? Они думают, что спрос на нашу продукцию повышается, и значит с этого можно что-то иметь, и они поднимают цены. При этом спрос повышается настолько, что можно больше выпускать молока, продуктов, и они начинают стягивать людей с рынка труда - дают объявления на headhunter, в газеты, люди начинают приходить к ним и работать. У нас появляется новое равновесие - выпуск увеличивается, потому что людей стало больше работать, предприниматели видят, что их продукция пользуется спросом, и мы перемещаемся в точку B, где у нас выпуск выше и цены выше.

Что происходит потом? Проходит какое-то количество времени и предприниматели осознают, что центральный банк своими мерами повлиял на эту вещь и постепенно деньги начинают появляться не только у сотрудников нацкомпаний, но и у бюджетников, у работников частных структур. Тут они понимают, что, оказывается, они ошиблись и это был не спрос на их товар, а просто денег в экономике стало больше. Какое решение они принимают? Они принимают такое решение, что, собственно говоря, если Центральный Банк повысил количество денег и их стало больше, значит, в следующем периоде я еще смогу поднять цены. Но они также осознают, что за счет этого движения денег, по сути, спрос-то не изменился. Да, брали много на самом деле, но на самом деле это бутафория и они начинают сокращать спрос на труд и начинают увольнять людей, потому что понимают, что могут меньшей кровью обойтись. В принципе, они могут меньше выпускать товаров. Вот здесь как раз происходит сдвиг кривой краткосрочного предложения, она вступает в фазу EAS T+1 период, и вот тут-то экономика приходит в точку C, где кроме инфляции мы ничего не получили, уровень занятости остался на том же месте, где он был, и выпуск остался на том же месте.

Так вот центральная модель – это размышления новых классиков о том, как устроена современная экономика. Я вам просто скажу, что и монетаристы, и новые кенсианцы, которые сейчас в тренде, они думают именно так. И этот принцип лег в основу инфляционного таргетирования. Что бы не делал центральный банк, это приведет только к увеличения уровня цен. По сути, под контролем у Национального банка только уровень цен в стране, инфляция.

Давайте пойдем дальше. Я этот вопрос назвал транспарентность или почему центральному банку нужно быть открытым. Давайте рассмотрим эволюцию открытости руководителей центрального банка на примере Федеральной резервной системы (ФРС). Алан Гринспин, который много лет руководил ФРС, выдающийся экономист, у него была шикарная фраза: «Если вам показалось, что я выразился достаточно ясно, вы неверно меня поняли». Цель этого человека всегда была запутать журналистов, игроков рынка. Он всегда пытался сделать так, чтобы рынку было тяжело понять, чего ждать от ФРС. Рынок долго думал, как же обойти этого человека и они придумали такую вещь, как «портфельный индикатор Гринспина». Журналисты каждый раз, как объявлялось о заседании комитета по финансовому рынку, они сидели возле ФРС и ждали когда же придет Алан Гринспин. Так вот, когда он шел с портфелем и он был забит бумагами, они делали вывод, что он весь вечер провел в рассмотрении сложных моделей, статистики и ставка скорее всего будет повышаться. Если его портфель был не такой забитый, значит, ставка повышаться не будет. Примитивная логика, согласен, но вы не поверите, из 20 предсказаний, которые выходили, 17 были верными. Вот так рынок пытался обойти закрытость руководителя важнейшего банка в мире. Последняя информация, которая вышла на прошлой неделе - это то, что творится уже сейчас. The Wall Street Journal провело исследование, опросив игроков рынка - банкиров, кому из тех, кого вы слушаете в ФРС, вы можете доверять? В итоге они пришли к выводу, что доверять можно только руководителю ФРС. Транспарентность стала настолько важна, что каждое слово разбиралось и сейчас это очень сильно оценивают.

Почему это важно? А все дело в том, что доверие экономических агентов повышает эффективность денежно-кредитной политики. А оно, в свою очередь достигается посредством открытого и честного диалога с рынком.

Был в экономической истории пример, когда честность, открытость и бескомпромиссность позволила добиться больших успехов в деятельности ФРС. В 1979 году при президентстве Джимми Картера ФРС начал руководить Пол Волкер. Он проводил жесткий курс по борьбе со стагфляцией. Он сильно сжал денежную массу, чтобы побороть инфляцию, что привело к еще большому замедлению экономического роста. Вся страна не понимала, что он делает и постоянно критиковала Волкера. Он же стоял на своем и постоянно говорил, что его цель - инфляция. В итоге он заслужил доверие рынка и его слову верили. Если сравнивать начало и конец периода правления Волкера, то инфляция уменьшилась с 11,22% в 1979 году до 3,66% в 1987 году, что являлось значительным вкладом в стабильность экономики США. Вот что делает доверие.

Оба эти принципа лежат в основе инфляционного таргетирования.

Таким образом, политика таргетирования инфляции обуславливается этими двумя уроками: во-первых, инфляция — это единственная переменная, на которую в долгосрочной перспективе может влиять центральный банк, а, во-вторых, во избежание излишних колебаний экономической активности центральный банк должен вести прозрачную и предсказуемую политику с четко обозначенной целью, пользуюсь при этом доверием населения.

Выяснив, что лежит в основе инфляционного таргетирования, давайте перейдем к мировому опыту работы банков в этом режиме.

Чтобы понять, что будет делать Национальный банк, нужно понять что делают центральные банки таргетирующие инфляцию. Их основная цель - это борьба с инфляцией. Можно говорить о низкой и стабильной инфляции в долгосрочном периоде. Главное, что центральные банки формулируют эту цель в явном виде.

Теперь о том, как это достигается.

Во-первых, фиксация целевых показателей по инфляции. Бывают точечные или интервальные таргеты. Некоторые банки фиксируют конкретный ориентир, а некоторые определяет диапазон. Национальный банк определяет диапазон, и он у нас на уровне 6-8%.

Во-вторых, независимость и самостоятельность в установке ставок. Здесь все ясно, ведь центральный банк должен принимать решения исходя из ситуации и самостоятельно.

В-третьих, прозрачность деятельности. Есть разные способы сделать работу ЦБ прозрачной. Например, направление открытых писем, парламентские слушания, публикация протоколов заседаний и результаты голосования.

В-четвертых, центральные банки в странах, таргетирующих инфляцию, должны тем или иным способом отчитываться за результаты своей денежной политики. Например, Риксбанк в Швеции предоставляет отчет комитету по финансам парламента Швеции о проведении денежной политики дважды в год. В Канаде механизм аналогичен. Банк Англии должен публиковать открытое письмо министерству финансов в случае, если инфляция отклоняется от целевого показателя более чем на 1 процентный пункт, где он должен объяснить, почему цель не была достигнута и какие меры будут предприняты.

Ну и, в-пятых, свободное плавание валютного курса.

Тут есть несколько важных моментов. С одной стороны, фиксация валютного курса является инфляционной мерой. Есть конечно механизм абсорбции денег посредством государственных ценных бумаг, но все-таки. С другой, есть такой принцип как «невозможная троица». Он говорит о том, что невозможно одновременно достичь фиксированного обменного курса, свободного движения капитала и независимой денежной политики.

Но говорит ли это о том, что центральный банк не должен вмешиваться в курсообразование? В данном режиме денежно-кредитной политики участие ЦБ в курсообразовании не только допустимо, но и необходимо.

В каких случаях? Во-первых, в случае спекулятивных ударов по номинальному валютному курсу либо негативному воздействию внешней среды, регулятору нужно выравнивать курс, чтобы предупредить его негативное влияние на экономику. В случае реальных шоков необходимо допускать свободное курсообразование, но при этом брать во внимание резкие скачки, которые могут сглаживаться. Во-вторых, и это очень важный момент - в случаях когда вмешательство в курс не мешает достижению главной цели – низкой инфляции.

Вот таким образом, центральный банк, таргетирующий инфляцию, достигает своей главной цели.

Если говорить о Казахстане, то начать лучше с того, какие риски в себе таит этот режим.

Первое - это доверие. Давайте скажем прямо, момент запуска инфляционного таргетирования выбран не совсем удачный. Мы уже видели, как важно доверие для эффективной работы регулятора, а тем более регулятора, таргетирующего инфляцию. Нынешнему руководству предстоит очень непростая работа на этом поприще, ведь до настоящего момента работал принцип: «послушай Национальный банк и сделай наоборот».

Второе - это слабая развитость финансового рынка, а также инструментария Нацбанка.

Основное место в этом режиме занимает процентный канал денежно-кредитной политики. У нас долгое время ставка рефинансирования выполняла роль инструмента, который мало что определял на рынке с точки зрения воздействия. Теперь есть базовая ставка, которая в целом правильная инициатива. Но это же институт, а значит нужно время для того, чтобы он эффективно заработал. Также в странах, таргетирующих инфляцию, в системе регулирования ликвидности большая роль отведена такому инструменту, как РЕПО, у нас в основном развиты свопы.

Для примера возьмем северного соседа. ЦБ России сформировал набор инструментов процентной политики и активно его применяет, пусть и не так давно. Это ключевая ставка Банка России, ставка по трехмесячным аукционам по предоставлению кредитов под залог нерыночных активов, ставки по операциям постоянного действия. В связи с этим может сложиться ситуация, при которой действующих инструментов будет недостаточно, и Нацбанк Казахстана прибегнет к старым добрым интервенциям, от безысходности, так сказать. Это возможно в случае реальных шоков в экономике.

Ну и последнее - это высокая доля импортных товаров. Доля отечественных продовольственных товаров на рынке Казахстана составляет 40 с лишним процентов. До этого доля была на уровне 30 с небольшим процентов. Вы представляете, какое воздействие на их стоимость оказывают колебания валютного курса. Ослабление тенге в августе, взвинтило инфляцию выше 8%.

Национальный банк, разумеется, все это понимает. Но в связи с этим, чего нам стоит ожидать от регулятора?

Во-первых, однозначно повышение прозрачности и восстановление доверия. Данияр Акишев видит это в грамотной информационной политике и это правильно. Так что мы обоснованно ждем открытости национального банка.

Во-вторых, инфляция должна стать основной целью Национального банка. Но здесь все очень непросто.

Если посмотреть на динамику инфляции в 2014 и 2015 годах, то можно отметить следующее. 11 февраля 2014 года прошла девальвации, что в итоге повысило уровень цен с 0,6% в январе до 2,3% в феврале. Наибольший рост в 2015 году мы видим в октябре, как результат решения по либерализации курса тенге. К декабрю инфляция составила 8,2%. То есть, с лагом в 2 месяца экономика отреагировала повышением цен. Напомню, что курс несколько вырос в ноябре, а значит, мы снова увидим увеличение общего уровня цен.

При этом уже очевидно, что в казахстанской экономике замедление темпов роста ВВП по сравнению с прошлым годом. В 2014-м рост составил 4,1%, а в 2013-м он был 5,8%. В январе-сентябре предварительно рост составляет 1% и то, это очень амбициозно. Уровень производительности труда в обрабатывающей промышленности падает с 2012 года. Объем произведенной продукции обрабатывающей промышленности в этом году, судя по всему, будет ниже прошлого года, а численность работников в этой сфере снижается с прошлого года.

Кредитование юридических лиц, по сравнению с февралем 2014 года, когда прошла девальвация, снизилось на 8%, ставки вознаграждения растут при этом с июня и составляют сегодня в тенге в среднем 14,4%.

Очевидна необходимость стимулирующих мер в экономике, а именно увеличение денежной массы, которая с августа, кстати, выросла на 20,7%.

Помимо этого, мы уже знаем об остро дискуссионных планах по повышению налогов, которые очевидно окажут воздействие на МСБ, а также о выделении средств на стимулирование экономики из Национального фонда.

И первая, и вторая мера, скорее всего еще больше закрутят инфляционную спираль. Поэтому в ближайшие пару лет мы будем наблюдать как Национальный банк будет лавировать между экономическим ростом и борьбой с инфляцией. Дилемма, скажем, непростая.

Стоит вспомнить, что некоторое время назад на российском рынке активно начали обсуждать вопрос снижение ставки, так как российская экономика падает. На это резко отреагировала (глава Центробанка России) Эльвира Набиуллина, заявив, что ставка не будет понижаться до тех пор, пока инфляция не замедлится. Это настоящий ответ руководителя банка, который таргетирует инфляцию. По идее, если инфляционное давление будет нарастать, то Национальный банк должен сделать то же самое. Так что ожидаем именно такой реакции.

Ну и теперь о тенге. Вот уже 3 месяца мы живем в новой реальности – «свободно плавающем курсе тенге». Если посмотреть на динамику тенге, то можно сказать, что вследствие девальвации 2014 года, а также объявлении о свободном плавании, наша валюта подешевела к январю 2014 года на 78%. Рубль, к слову, за этот же период упал на 97,5%.

Особо пояснять ситуацию при Кайрате Келимбетове не буду, скажу только то, что наблюдалось после того, как тенге отпустили в свободное плавание тенге, называется «боязнь плавания». Это когда центральный банк, отпустив курс, боится ощутить дно. Явление очень распространенное. И поэтому Национальный банк в то время активно прибегал к интервенциям, говоря о спекулятивном воздействии. Спекуляции вокруг курса были, и Национальный банк даже публиковал сведения об операциях на рынке. Тем не менее, курс держался очень плотно.

2 ноября был назначен Данияр Акишев и курс тут же пошел вверх. За неполный ноябрь тенге просел еще на 9 с небольшим процентов. Рубль за ноябрь подешевел на 2,6%.

Если мы сложим темпы обесценивания рубля и тенге с начала года, то увидим, что они практически равны, то есть в паритете. Мы зафиксируем эту мысль и немного позже вернемся к ней.

Участвовал ли Национальный банк при Акишеве на валютном рынке? И да, и нет. Сравнивая с ситуацией при Кайрате Келимбетове участие на валютном рынке Национального банка сегодня незначительно. Но Акишев делал это и продолжает делать через межбанковский рынок, манипулируя тенговой ликвидностью. Тенговая ликвидность привлекается коммерческими банками на рынке под залог государственных ценных бумаг. Ситуацию на рынке отражает индикатор TONIA (индикатор фиксирует средневзвешенную процентную ставку по сделкам открытия РЕПО сроком на один рабочий день, заключённым на бирже в секторе автоматического РЕПО с ГЦБ, или средневзвешенную годовую процентную ставку по межбанковским кредитам сроком на один рабочий день).

Сокращая предложение краткосрочной ликвидности на рынке и поднимая ставку, Национальный банк вынуждает банки продавать валюту, чтобы обеспечить себя тенге. Эта мера конечно воздействует на курс, а также бьет по спекулянтам.

Национальный банк периодически пользуется этим инструментом. Достаточно активно он это делал в период с 5 по 9 ноября. В дальнейшем в течение недели Национальный банк поднимал ставку TONIA, чем поддерживал курс. Последний раз индикатор TONIA повышался 24 ноября.

Это было вызвано сбитым самолетом и атакой на рубль. Нацбанк Казахстана понимал, что эти действия не имеют фундаментальных экономических оснований и принял решение поддержать курс. Так что пока это основной инструмент воздействия на курс, на рынке валютном участие Национальный банк активно не принимает.

Теперь о будущем тенге. Некоторое время назад я делал эконометрическое исследование, в котором пытался определить какие факторы побуждают тенге к ослаблению. В макроэкономике это давно известно, но в наших реалиях могли быть совершенно определенные вещи. И я выяснил, определив минимальные, ну или пороговые условия, при которых Национальный банк прибегает к девальвации. Этот вывод был сделан на основе большого ряда данных за несколько лет. Это опубликованное исследование, позже я могу сказать, где его можно прочитать. К какому выводу я пришел.

Пороговыми условиями ослабления тенге со стороны Национального банка Казахстана являются:

1. Цена на нефть, которая снижается в течение 1 квартала;

2. Реальный эффективный обменный курс (РЭОК), который снижается в течение 2 кварталов;

3. Отрицательное сальдо платежного баланса - 3 квартала.

Конечно, даже после наступления вышеописанных условий, Нацбанк может поддерживать курс. Но именно при их наступлении начинается первый дискомфорт.

Давайте разберемся с каждым из этих показателей.

Сальдо текущего счета платежного баланса, которое, говоря простым языком, показывает объем денег вошедших в нашу экономику и вышедших из нее. По итогам 9 месяцев 2015 года, предварительно сальдо является отрицательным, но показатель уменьшается по сравнению с прошлым кварталом. Это конечно следствие ослабления тенге, но, тем не менее, хоть какая-то положительная динамика. Знак минус в сальдо сократился на 21%.

Индекс РЭОК, увеличение которого отражает удорожание национальной валюты, а его снижение – удешевление, относительно валют стран-основных торговых партнеров. Исходя из данных на сентябрь, индекс по валютам основных 34 торговых партнеров стал снижаться. Отдельно снижение наблюдается и по странам дальнего зарубежья и по странам СНГ. Добавлю лишь, что относительно рубля тенге начал дешеветь впервые в сентябре, а относительно юаня уже на протяжении 4 месяцев. Это хорошая динамика, которая говорит о том, что мы приближаемся к паритету.

Ну и наконец нефть. За месяц она потеряла 10% и ушла ниже 45 долларов. Сегодня торговалась на уровне 48,6 долларов. Низкая цена нефти, безусловно, невыгодна Казахстану. Но в России на прошлой неделе наметилась такая тенденция, что рубль дешевел медленнее нефти, раньше всегда было иначе. Это может свидетельствовать о том, что рынок считает курс обоснованным. А если учитывать, что у нас практически паритет по обесцениванию (с рублем), то ситуация неплохая.

В итоге, если смотреть на эти три фактора, можно отметить, что в текущих условиях, при цене на нефть на уровне 45 долларов, динамике платежного баланса и индекса РЭОК, курс на уровне 310 кажется вполне обоснованным. Так что ориентир именно такой.

Но все очень нестабильно. Это и ситуация в Сирии, и цены на нефть, а также предстоящие возможные решения ФРС и ЕЦБ. Так что ситуация может поменяться. Но, если не учитывать эти факторы, то от тенге мы ждем 310 и самые незначительные колебания вокруг этой отметки. Во всяком случае сегодня все говорит именно об этом.

Давайте подытожим и еще раз ответим на вопрос, поставленный в теме лекции. От Национального банка стоит ожидать прозрачной политики, направленной на повышение уровня доверия со стороны населения, а также приоритета в борьбе с инфляцией вместо стимулирования экономической активности. Ожидания по тенге находятся вокруг отметки в 310 тенге за доллар, при прочих равных, как говорится.

***

Лектор: Евгений Кочетов – магистр экономики МГУ им. М.В. Ломоносова, автор многочисленных исследований и статей в ведущих научно-практических журналах и деловых изданиях по проблемам макроэкономики, государственной политики и экономической истории Казахстана. Автор книги «Слова, которые изменили Казахстан».

Подготовила Саяжан Каукенова, фото предоставлено организаторами.