Мы встретились с ним в кафе дождливым сентябрьским утром. Он не спеша вытащил инструмент из чехла, отложил в сторону смычок и канифоль, и для разрядки обстановки предложил сыграть сюиту соль-мажор Баха. В тот же момент выглянуло солнце. За соседним столиком сидела девушка, которая сразу определила тональность произведения. И подметила, что нота соль в переводе с латыни — это солнце. Как только он перестал играть, снова начался дождь, и уже не прекращался до позднего вечера.
Арсен: Ты очень редко бываешь в Казахстане. Намного реже других классических музыкантов, проживающих за границей. О тебе мало знают на родине, хотя периодически пишут в западной прессе. С чем связан твой приезд?
Эльдар: Во-первых, с переездом родителей в Алматы из Астаны. Они давно хотели переехать, потому что это наш родной город, и наконец-то это произошло. Так же, в этот раз у меня была серия концертов в Астана Опера.
Для меня сейчас большая радость и честь сотрудничать с Астана Опера, где в мае я провел 5 концертов. Для меня было очень важно почувствовать, что казахстанская публика меня любит и помнит. В первом концерте я был солистом в оркестре под управлением дирижера Абзала Мухитдинова. На втором концерте выступил с потрясающим музыкантом Вячеславом Узбековым, у которого я учился еще в Алматы. На третьем концерте представил известную французскую скрипачку Рошель Кизаканин и Павла Романенко - концертмейстера альтовой группы оркестра Когана в Москве. Мы сыграли знаменитую обработку Дмитрия Ситковецкого на Вариации Гольдберга в обработке для струнного трио. После этого был четвертый концерт - «Мечты сбываются», с моими одноклассниками. И заключительным концертом был мой дебют в качестве дирижера. Мы подготовили очень интересную программу для публики: четвертую симфонию Моцарта, которую он написал в 9 лет. Так же был концерт Баха Ре-Минор для клавесина. И закончили прекрасной пятой симфонией Шуберта.
Я обязательно хочу приехать в Алматы, чтобы показать моей родной публике новый этап в своей жизни. Для меня это очень важно. Я люблю Алматы. Я здесь нахожусь уже три дня, и каждый день незабываем. Постоянно встречаешь каких-то невероятных интеллигентных людей, готовых поделиться своими впечатлениями, рассказать что-то интересное. Тоже самое я ощущаю в Париже и Лондоне, Неаполе и Буэнос-Айресе. В маленьких городах такого нет.
То, что я не могу часто приезжать в Казахстан, связано с моей занятостью в Европе и Америке. Много концертов, бурная творческая деятельность. Особенно последние два года. Я недавно защитил диплом дирижера в Государственной Консерватории Швейцарии в городе Лугано. И когда я начал совмещать дирижирование с игрой на виолончели, стало намного сложнее. Получается, что ты работаешь в два раза больше. Потом у меня одновременно были концерты и обучение. Нужно было ездить по 4 часа из Цюриха в Лугано. Постоянные переезды. Получается, что у тебя двойная нагрузка. Было сложно совмещать.
Арсен: Каким образом ты пришел к музыке?
Эльдар: Огромное влияние оказали мои родители. По отцовской стороне я в четвертом поколении музыкант. Он виолончелист – Заур Сапараев. И дед мой был виолончелистом и скрипачом. Прабабушка была скрипачкой. Это всё у нас в семье передается из поколения в поколение. Мои дети, я думаю, тоже будут музыкантами, потому что с такими предками им деваться просто некуда. Моя невеста замечательная скрипачка. У меня в детстве стоял выбор: пойти в балет, потому что мама балерина, либо играть на виолончели. У меня были очень хорошие балетные данные, но как-то от этого дела пронесло. До сих пор, когда сидим с балетными друзьями, покажу им подъем, все сразу падают. Но мама была против. Потому что это очень тяжелая профессия.
Я всегда смотрел на отца, как он гордо шел с виолончелью в белом чехле. Как его в то время провожали взглядом алматинцы и алматинки. Всегда завидовал ему и хотел быть похожим на него. Я помню, когда в первый раз пришел в байсеитовскую школу, мне выдали маленькую виолончель, и я гордо и трепетно нес ее сам.
Я жил в микрорайоне Аксай-4а, на Саина – Жубанова. Огромный многоэтажный дом, куча детей во дворе, и все учились в местной школе. Для них я всегда был аутсайдером. То есть ходит там с какой-то балалайкой, не учится ни с кем из них, целыми днями пропадает. Мне дали прозвище «скрипач на крыше». Это продолжалось до 12 лет. Эта толпа дворовых ребят меня постоянно доставала. К счастью, у меня были друзья — с соседом Аскаром мы давали отпор. Но через какое-то время эти ребята начали понимать, что такое музыка, прониклись, и все проблемы исчезли. Вообще начало 90-х годов было очень неспокойным.
Арсен: Я очень хорошо помню, как тобой восхищались взрослые музыканты в период обучения в школе. Из тебя уже тогда создавали легенду. Создавалось ощущение, что ты настоящий гений. Какой выбор перед тобой стоял, когда ты закончил байсеитовскую школу?
Эльдар: Меня как минимум 3 раза направляли в Москву. В третьем классе. Потом в шестом классе. И в третий раз, когда заканчивал школу. Москва меня всегда пыталась затянуть, но каждый раз происходило что-то такое, и у меня не получалось поехать. В первый раз мне не с кем было ехать. Во второй раз не пустила мама, потому что это были неспокойные 90-е. Когда я закончил школу, потом год отучился в академии у Айман Мусаходжаевой. Она часто вывозила своих студентов на мастер-курсы в Австрию. Один раз она взяла меня с собой, и там я познакомился с людьми, которые в последствии пригласили меня и повлияли на то, чтобы я поступил в Высшую Школу Музыки в Швейцарии. Все получилось с ее легкой руки.
Тема байсеитовской школы для многих очень родная. Один из пяти концертов в Астана Опера, мы назвали «Мечты сбываются». Я пригласил туда своих одноклассников, которые являются лауреатами многих международных конкурсов. Издалека приехал Бахыт Бижанов, лучший скрипач Казахстана. Он один из немногих музыкантов, который играл в Оркестре Венской Филармонии. Было очень радостно, что он приехал по нашему приглашению и поддержал нас. Играл Алибек Альпиев, потрясающий пианист, который так же является лауреатом многочисленных конкурсов. Каламкас Жумабаева, которая является концертмейстером Астана Опера. Ермек Курманаев – золотая виолончель Казахстана, солист алматинской филармонии. Прекрасная Гаухар Тасбергенова – концертмейстер Астана Опера. Ержан Ахметжанов, Александр Тараскин и многие другие выдающиеся личности. Я всех собрал, и мы дали такой концерт, который прошумел не только в Казахстане, но и по миру. Нашлись люди, которые заинтересованы провести концерты с нашим классом не только в Казахстане, но и в Европе. Потому что каждый участник является большой личностью. Наш класс очень звездный, так было и у моего отца. В его классе учились такие выдающиеся люди, как Байгали Серкебаев, Куат Шильдебаев, Айман Мусаходжаева, Серик Еркимбеков, Артык Токсанбаев.
Арсен: Расскажи, как протекала твоя жизнь в Швейцарии? Я помню, что тебя отправили всего со 100 долларами в кармане. Я до сих пор удивляюсь, как ты выжил в этой дорогой стране без денег?
Эльдар: Февраль 2000 года. Были очень сложные времена. И так получилось, что мне пришло приглашение на обучение в Цюрихе. Родители рассказывали, что им пришлось занять денег. По приезду понял, что жизнь в Цюрихе очень дорогая, искал возможности зарабатывать. Что делать? А что я умею? Во-первых, я очень коммуникабельный человек. Хоть я и плохо говорил по-английски и по-немецки, все равно нашел каких-то людей, начал спрашивать, где можно играть концерты. Естественно, просто так там концерт не организуешь. Особенно молодому и неизвестному музыканту. Я понял, что нужно работать на конкурсы. В первый год я нашел и выиграл 5 конкурсов. В мае 2000-го я сыграл первый конкурс в Цюрихе. Это был конкурс между всеми студентами швейцарских высших школ музыки. Меня выставили от Высшей Школы Музыки Цюриха, и я выиграл этот конкурс. И когда ректор с серьезным видом объявлял победителей, он сказал такую вещь: «Эльдар, мне одна вещь очень не понравилась. Огромный минус! Это твоя виолончель. Нельзя такого талантливого музыканта выпускать с таким инструментом. Если нужны деньги, мы их найдем. Срочно выдайте ему хороший инструмент». Они мне нашли инструмент французского мастера 18-го века, абсолютно божественный. Вообще мне везло с инструментами. Я играл на инструментах Страдивари, Монтаньяна и Аматти. Какие только инструменты мне не выдавались из фондов!
Через месяц я лечу в Хорватию. Меня пригласили туда в качестве жюри в первый раз. Конкурс имени Антонио Янигро – самый крупный и престижный виолончельный конкурс в мире. 16 лет назад я выиграл этот конкурс. В целом, 3 года подряд я только и делал, что выигрывал конкурсы. Каждый конкурс — это концерты. А концерты — это доход и репутация. С этих конкурсов я вышел на залы США, где у меня появился свой агент.
После того, как я выиграл этот конкурс в Хорватии, естественно было много хороших отзывов, поступило множество предложений. Я начал разъезжать по Европе с концертами. В мире очень сложно пробиться без какой-либо поддержки. Очень сложно попасть в круг классической музыкальной элиты, как бы ты не играл, и каких бы усилий не прилагал. Так как у меня не было никакой поддержки, то я мог доказать только своей игрой. К любому своему концерту я относился как к чему-то очень важному. Все должно было быть на высшем уровне.
На конкурсе в Хорватии меня услышал председатель жюри Бернард Гринхаус. Он был учеником великого Пабло Казальса. Он услышал меня и пригласил учиться у него в New England School (Бостон). Хотя к тому времени он уже не преподавал. Но он сказал, что ради меня он снова вернется к этому занятию. Я подумал, что он просто так все это сказал. Через неделю мне пришло приглашение со стипендией. Он даже хотел дать мне свой инструмент. Я к тому времени уже 3-4 года проучился в Швейцарии, и подумал, что это для меня далековато, и отказал ему. Одновременно мне пришло приглашение учиться у Давида Герингаса в Берлине. Легендарный учитель, ученик Ростроповича. То есть, если там была школа Казальса, то здесь была школа Ростроповича. Из них двоих я выбрал Герингаса и поехал в Берлин.
Все это способствовало росту моей карьеры. В 2004 году я получил должность концертмейстера в Юго-Западной Филармонии Германии. Я был там самым молодым музыкантом, и я считаю, что мне повезло. В первую же неделю моей работы у нас началось турне по Германии и Швейцарии с оперными певцами Анной Нетребко и Роландо Виллазон. Было около трех-четырех виолончельных «соло». У нас был заключительный концерт в зале Берлинской Филармонии. И после концерта написали большую статью в газете о Нетребко и Виллазоне. Обычно вдобавок пишут об оркестре. Написали, что «замечательно играл оркестр, а особенно прекрасно просолировал виолончелист Эльдар Сапараев». После этой статьи ко мне сразу же подошел директор оркестра и предложил пожизненный контракт. Я подписал его, и до сих пор 20-30% своих выступлений даю в качестве концертмейстера этого оркестра. Это замечательный коллектив. Меня устраивает абсолютная свобода действий, ко мне очень хорошо относятся друзья и коллеги из оркестра, дирижеры и директор. В этом году у меня будут проекты, где я буду дирижировать этим оркестром.
Через этот оркестр у меня было много карьерных продвижений. Один раз приезжал дирижировать знаменитый виолончелист и композитор Томас-Мифуне Вернер из Радио Оркестра Баварии. Он приехал и говорит:
— А, так вы и есть тот самый концертмейстер виолончельной группы? Вы посмотрели партии?
— Да. Я пришел заранее за полчаса. Сейчас гляну.
— Нет, молодой человек. Я недавно играл с Берлинским Оркестром Радио и Телевидения. Концертмейстер виолончельной группы не смог это сыграть. И вы считаете, что вы здесь в Юго-Западной Филармонии круче, чем Берлинский Оркестр Радио и Телевидения?
— Вы знаете, я ничего считаю. Я сыграю, вы не беспокойтесь. У нас тут еще полчаса до репетиции, я посмотрю.
— Вся программа держится на соло первой виолончели, - не успокаивался он. — Вы не успеете! Я сейчас напишу жалобу.
И тогда я уже разозлился, закрыл ноты и со злости сказал:
— Я тогда пошел пить кофе, и я все это сыграю с листа.
Короче говоря, я вернулся, и со злости так ему сыграл. А он подходит ко мне в паузе между репетицией и говорит:
— Эльдар, что вы делаете здесь? Вам же место в Берлинской Филармонии!
Я говорю:
— Мне нравится здесь играть! Здесь мое место, и я люблю свой оркестр! Все, до свидания!
— Может быть, я мог бы вам помочь?
— Мне не нужна ваша помощь. Ничего не надо. Просто будьте более человечным. Не нужно составлять мнение о музыканте, когда вы о нем еще ничего не знаете.
— Да, да, простите пожалуйста!
На следующее утро звонят из секретариата моей филармонии и говорят, что меня ищут люди из Мюнхенского Оперного Театра. Оказалось, что Томас-Мифуне после репетиции позвонил в Оркестр Баварского Радио и Мюнхенской Оперы, и хорошо меня отрекомендовал. Меня сразу стали приглашать в Мюнхен на большие сольные позиции. Если ты являешься приглашенным концертмейстером в Баварской опере, то других рекомендаций больше не нужно. В итоге я проработал там 8 лет в качестве концертмейстера. Все это способствовало карьерному росту в качестве солиста и концертмейстера. Оттуда меня уже приглашали в Штутгартскую Филармонию, так же я стал играть в составе легендарного виолончельного ансамбля «Филармонические Виолончелисты Кёльна» (Philharmonische Cellisten Köln).
Большую роль в моей жизни сыграла встреча с Дмитрием Ситковецким. Он тоже играл в Юго-Западной Филармонии. Мы делали какую-то интересную программу, у меня было большое соло, ему очень понравилось, как я сыграл, и он пригласил меня в его оркестр New European strings. Он состоит из бывших музыкантов Ленинградской Филармонии, бывших оркестрантов Оркестров Спивакова и Башмета. То есть это такой костяк, который живет в Европе, и дает мощные концерты. В нем около 17 участников. Мы с этим оркестром объездили весь мир. Так же посчастливилось поиграть с Димой в струнном трио его знаменитую обработку Гольдбергских вариаций Баха.
После побед в первых конкурсах мне понадобилось еще около четырех лет, чтобы достигнуть каких-то успехов в карьере. Вообще, я хочу посоветовать музыкантам, которые выехали в Европу или Америку: надо просто знать свою цель, и просто идти напролом. И всегда оставаться человеком. У меня было много очень хороших предложений, которые могли бы пойти в противовес моим моральным принципам. У меня были моменты, когда я мог сделать карьеру намного раньше, но мне тогда нужно было бы перешагнуть через кого-то. Я решил идти к своей цели, не обижая людей.
Арсен: Чем ты сегодня занимаешься в Европе? В каких проектах задействован?
Эльдар: Я стал мастером по дирижированию в Государственной Консерватории Швейцарии в Лугано. Когда мне было четыре года, папа играл в оркестре, а я становился за дирижером и начинал махать. Там оркестр просто «падал» . Потом в байсеитовской школе у нас был камерный оркестр, и каждую паузу мы никуда не убегали, я снова дирижировал. Потом в Швейцарии мой интерес к этой теме заметил легендарный дирижер Иван Фишер. Я постоянно подходил к нему с вопросами. Он тогда дал мне «помахать» произведение Штрауса «Дон Жуан». Приглашал учиться у него в Лионской Консерватории. Был значимый момент, когда один дирижер проспал генеральную репетицию, и весь оркестр предложил мне взять палочку в свои руки. И тогда все как-то само собой получилось, и я решил, что пора заняться этим профессионально, и получить диплом дирижера. Несколько лет мне одновременно нужно было работать, зарабатывать и учиться. Было не просто, но мне удалось добиться своей цели.
Так же я являюсь членом международной академии Баха в Штутгарте. Я продолжаю играть как концертмейстер и солист в Мюнхенском Радио Оркестре и в Мюнхенской Опере. Очень часто играю с Цюрихским Камерным Оркестром и Люцернским Фестивальным Оркестром. Продолжаю работать в качестве концертмейстера и солиста в Юго-Западной Филармонии Германии. Это мои основные точки опоры. Как солист и камерный музыкант очень часто выступаем с Дмитрием Ситковецким. Очень интересные планы у нас есть с Александром Рождественским.
Я второй год сотрудничаю с Камилой Серкебаевой. Я знаю ее с раннего детства благодаря Байгали Серкебаеву. Как-то судьба свела нас два года назад. Она тогда создала фонд имени Ермека Серкебаева. Его миссия — инициация и поддержка национальных и международных проектов, направленных на поиски и творческое развитие молодых одаренных артистов, а также оказание моральной и финансовой поддержки ветеранам культуры и искусства и содействие сохранению памяти о выдающихся творческих личностях.
Арсен: Я знаю, как ты любишь экспериментировать с музыкой и музыкантами других жанров.
Эльдар: Если есть интересные музыканты, то я просто достаю виолончель и начинаю импровизировать. Самым ярким моментом было выступление с Бобби Макферином. Я с ним уже три раза выступал, и даже хотел пригласить его в Казахстан. Но у него очень плотный график, и он конечно же, дорого стоит.
Импровизация является очень важным звеном в моей жизни, потому что я вырос в семье, где постоянно звучали песни Талгата Сарыбаева и Куата Шильдебаева. Они часто играли вместе, импровизировали, и я на этом вырос. Вот, например, завтра у нас с тобой будет небольшой сейшн. Помню, как ты в Штутгарте сделал мне диск с алматинскими песнями и записал туда одну свою, и она мне так понравилась, что я хочу сыграть ее вместе с тобой. Я всегда открыт для таких вещей.
Арсен: Ты музыкант до мозга костей, и достиг определенного уровня профессионализма. Какой вызов самому себе ты сейчас хотел бы сделать в музыкальном плане?
Эльдар: Год назад я открыл свой собственный оркестр в Цюрихе, который называется Lira Festival Orchestra. Он был создан при поддержке крупнейшего частного банка Vontobel. Владелец банка – Доктор Ханс Фонтобель, сам попросил меня открыть этот оркестр. Его фонд поддерживает в Швейцарии музыкантов и творческих людей. Они помогают мне на протяжении всего времени, которое я нахожусь в Швейцарии, и теперь я сам принимаю большое участие в помощи другим музыкантам из Казахстана. В частности, со стипендией. Потому что сам я такой помощи не ощущал. И когда начали приезжать люди из Казахстана, я всегда пытался всем помочь. Кто-то у меня жил, кому-то я помогал через этот фонд деньгами, кому-то пробивал инструмент.
Мое призвание — быть музыкантом. Но когда добиваешься определенного уровня, то естественно задумываешься: что же дальше? Мне хочется быть полезным обществу. Поэтому идея с Фондом имени Ермека Серкебаева мне очень близка. И я готов помогать. У меня есть люди и фонды в Швейцарии, которые надеюсь смогут поддержать фонд Серкебаевых в их благородных целях.
Казахстан богат талантами, прекрасными молодыми музыкантами, которых надо поддерживать. Нас мало, и мы должны держаться вместе.
Арсен: Что для тебя значит Казахстан?
Эльдар: Без Казахстана я не могу жить. Естественно, мне один-два раза в год нужно приезжать на родину, зарядиться энергией. Потом я снова возвращаюсь в Швейцарию, и мне этого заряда хватает на 3-4 месяца, как минимум. Мои родственники и друзья-одноклассники играют очень важную роль в моей жизни. Я очень сильно привязан к своей родине. Знаю музыкантов из России и Казахстана, которые не хотят возвращаться на родину, и играть у себя на родине. Они уже считают себя европейцами. Я считаю себя казахом. На всех концертных площадках я всегда с гордостью представляю Казахстан.
Как-то один мой знакомый банкир после посещения моего концерта спросил:
— У вас есть вулканы в Казахстане?
— Нет.
— Нет, ты не прав. У вас есть вулканы. Это ты. Ты степной вулкан!