Алёна Субботина, село Акмол - Астана, специально для Vласти
Фото Равката Мухтарова
АЛЖИР - Акмолинский лагерь жен изменников родины - так в народе называли 17-ое лагерное спецотделение Карлага НКВД в Акмолинской области. Большинство узниц - жены ЧСИР (членов семей изменников Родины), чьей виной были только верность мужу и семье. В основном это были жены известных государственных, политических и общественных деятелей.
Лагерь был создан на основе приказа НКВД СССР от 15 августа 1937 года на базе так называемой «26-ой точки», поселка трудопоселения, как отделение Карлага. Первая партия женщин с детьми от одного до трех лет прибыла в Акмолинск 6 января 1938 года. В разные годы в лагере побывало 18 тысяч женщин, а около 8 тысяч отбывали срок от звонка до звонка.
Вся жизнь узниц АЛЖИРа сливалась в беспросветный серый день. Утром перед бараком — общая перекличка, потом в столовой - половник жидкой каши. Жуткое ощущение постоянного голода. Пайка черного хлеба, черпак баланды, чайная чашка каши-размазни – вот неизменное питание узниц из месяца в месяц. Независимо от времени года.
В лагерях была высокая смертность. С 1940 по 1950 годы в Карлаге умерло 10 000 заключенных. В 19430-м ежемесячно умирало сотни человек. О масштабах гибели людей можно судить по числу кладбищ, разбросанных на территории Карагандинской и Акмолинской областей, в местах массовых заключений.
Сейчас на месте бывших островов ГУЛАГа стоят стелы и обелиски, на месте «26 точки» открыт музейно-мемориальный комплекс жертв политических репрессий и тоталитаризма «АЛЖИР», а память о тех ужасных события передается из поколения в поколение.
Леон Хасенович Нурмухаметов - сын Хасена Нурмухаметова, наркома здравоохранения Казахской ССР, репрессированного в 1937 году и Киры Ипполитовны Берсеневой, узницы АЛЖИРа.
Долгое время считалось, что Кира Берсенева была расстреляна в лагере, но как рассказал ее сын, на самом деле в 1943 году она выехала из лагеря в город Буй Костромской области, где проживали со своей тетей и самим Леоном, которому на тот момент было 8 лет.
«В 37-м отца арестовали, и как теперь выясняется, в тот же день он был расстрелян. Система работала со сбоями, через полгода семья получила приглашение на имя отца - прийти и получить медаль «ХХ лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии», но медаль опоздала», - рассказывает Леон Нурмухаметов.
Мать Леона Берсенева Кира Ипполитовна была арестована в марте 1938.
«Говорили, что негласно тогда было так - сколько лет замужем, столько лет в лагерях получали жены «изменников Родины». Ей дали приговор 5 лет ссылки. Она пробыла здесь ровно 5 лет, потом ее перевели в Жезказганский лагерь, шла война, ей некуда было деться, и она осталась в лагере, ей выдали трудовую книжку, до конца жизни у нее была эта трудовая книжка, которая выдана в отделении Карлага», - вспоминает Нурмухаметов.
И трудовую книжку и письма, оставшиеся от матери Леон передал в музей «АЛЖИР»
Татьяна Борисовна Шевченко - внучка узницы АЛЖИРа Мариам Лазаревны Анцис
Мариам находилась в АЛЖИРе со своей дочкой Валентиной, через какое-то время она возглавила швейное отделение в лагере. Позже, насмотревшись на ужасы лагерных будней, Валентина написала стихотворение «Белая могила».
«Моя бабушка Мариам Лазаревна Анцис прибыла сюда по этапу в 38 году, как заключенная, как жена изменника родины, которую обвинили только в том, что она не донесла на своего мужа, якобы шпиона, за то он якобы готовил покушение на Сталина. Моего дедушку расстреляли за то, что он был делегатом того съезда партии, когда Сталина не выбрали Генсеком. Сталин провел там большую работу, второй раз было голосование, выбрали Сталина. Когда мой дедушка вернулся в Мариуполь на Украину, он сказал: «ОН нам этого не простит». Это запомнила моя мама, несмотря на то, что она была девочкой. Так оно и произошло», - говорит Татьяна Борисовна.
Она уверена - Сталин надеялся, что дети и внуки не будут помнить ничего о своих родителях, если их вовремя разослать по детским домам, поменять имена и лишить воспоминаний. Но память о том, что случилось тогда, оказалась сильнее смерти.
Узницы лагеря помогали друг другу. Татьяна рассказала историю о девочке Сауле, которую приютила ее семья: «У этой девочки, бабушка звала ее Зоренькой, мама тоже сидела в лагере, и она ослепла, ее списали и направили на операцию в другой город. Тогда она попросила кого-то, чтобы ее дочку привезли в лагерь, чтобы она вместе с ней поехала туда, где ей будут делать операцию. Девочку привезли, но они с мамой разминулись, ведь у мамы никто не спрашивал, когда приедет дочка, ее просто по этапу отправили и все. Поэтому когда девочка приехала, ее мама уже уехала на операцию.
Девочка приехала, а мамы нет, это была трагедия… куда девать ребенка? Моя бабушка возвращается к своему бараку, у нее уже тогда комнатка была, она была вольнонаемная, и видит чемодан около входа в барак и две девушки рядом стоят, плачут, а на чемодане маленькая девочка и тоже громко рыдает. Она подошла, спросила, в чем дело. И тогда бабушка сказала: «Девочка останется со мной». И эта Зоренька была год у моей бабушки, девочка была очень способная, они ее все полюбили, она их всех полюбила, это была настоящая семья. И вот когда через год маме девочки сделали удачную операцию - бывает и такое - она вернулась за своей дочкой, взяла ее, и они уехали. А моя бабушка все время так переживала, она искала эту Сауле, везде писала, нигде не могла ее найти. Получилось так, что уже после перестройки Сауле нашла мою маму, они переписывались долго, когда мы уже были в Израиле, но потом опять обстоятельства разлучили нас, но они с мамой считали друг друга названными сестрами», - вспоминает Татьяна.
Дарья Дмитриевна Виолина, внучка Лидии Френкель узницы АЛЖИРа
Дарья - продюсер художественных фильмов, посвящённых теме репрессий, таких как «Тяжелый песок», «Московская сага». Также она автор документальных фильмов «Дольше жизни», «Мы будем жить».
Лидия Френкель, актриса немого кино, провела в лагере 5 лет. Ее любимым ароматом были духи CHANEL №5, когда она впервые вошла в барак, пропитанная этим неповторимым запахом, все без исключения заключенные женщины прильнули к ней, им невольно вспомнилась их прежняя свободная счастливая жизнь.
«Я совершенно не склонна разделять эпоху сталинского террора ни по национальному, ни по территориальному признаку, я думаю, что это была абсолютно общая трагедия и общая беда, которую мы вместе должны осмыслять по сей день, и признавать, и каяться, но не друг перед другом, ни одна нация перед другой, ни одна республика перед другой. Сталин был истинным интернационалистом - не жалел никого. Я думаю, что эта память нас совершенно точно должна объединять», - говорит Дарья.
Сарым Кабасович Габбасов, внук Мухамедкали и Шакитай Татимовых
«Моей маме, благодаря Мариям Анцис, было разрешено прибыть сюда и находиться в этом лагере. Она рассказывала, что в лагере царила атмосфера взаимовыручки. В музее АЛЖИРа - удивительные наряды, в которых жены «изменников Родины» пребывали сюда. Их же вызывали в НКВД, говорили, что организовывается встреча с мужьями, поэтому они надевали лучшие платья и в этих лучших платьях их везли сюда в «красных вагонах».
Азалия Ахметова, дочь Зинаиды Ибрагимовны Ахметовой, узницы АЛЖИРа
«Моя мама была узницей Алжира. 7 ноября 1937 года «тройка» НКВД увела папу прямо с демонстрации, а маму через 10 дней забрали, после того когда папу арестовали, мама была узницей АЛЖИРа 12 с лишним лет. После её отправили на поселение в Восточный Казахстан.
В последний раз видела маму – перед госэкзаменом. В 1959 году перед последним госэкзаменом ректор Малик Габдулин выписал встречу с мамой. Я была спортсменка, активистка. После экзамена поехала на чемпионат по спортивной гимнастике, и в это время в общежитие, где я жила, присылали телеграмму, искали меня, чтобы вызвать на похороны, и я потом только узнала, что мама умерла… Когда меня нашли, и я получила свидетельство о смерти мамы.
Мама очень любила лошадей, ухаживала за ними, кормила овсом, поила, и вот когда она в Карлаге была, спросили, кто может ухаживать за лошадьми, мама согласилась. Потом она еще и за волами смотрела. Во время войны был голод, сначала съели волов, потом и лошадей и где-то в 43-м году, она мне рассказывала, когда я поехала на встречу с ней, женщины-казашки решили организовать свиноферму, никто из фифочек, детей артистов, жен министров не хотел работать на свиноферме. Мама научилась готовить деликатесы из свинины и ее оставили еще на 5 лет работать там», - рассказывает Ахметова.
Нина Владимировна Саруханова, внучка Столярской Ирины Людвиговны, узница АЛЖИРА (Умерла в Алжире от туберкулеза легких в 1943 году)
Родственники Столярской не имели возможности ни увидеться с ней, ни поговорить, все, что у них осталось — пара фотографий и коротких записок, которые бережно хранятся в семье.
Дочь Ирины Столярской – Дана в 10 лет попала в детский дом, в котором ощутила все тяготы войны. Ей выдали ложное свидетельство о рождении, в котором написали, что она родилась в селе Татищево, а вовсе не в Польше, где она родилась на самом деле. Позже свидетельство о рождении восстановили. Столярская пробовала себя в разных специальностях, позже закончила ВГИК и стала актрисой.
«Мы нашли у нас в архивах удивительную совершенно фотографию, - рассказывает Нина, - это перевод по почте 100 рублей, которые она (бабушка) отсюда, из Акмолинска, отправила моей маме в детский дом.
Она пишет: «Здравствуй, дорогая Дана, как живешь и как твое здоровье? Я живу хорошо. Дорогая Дана, высылаю тебе 100 рублей. Получила ли ты от меня 50 рублей? Целую, до свидания. Мама. Учись», - прочитала телеграмму Нина.
Известно, что среди 8 тысяч узниц, содержавшихся в АЛЖИРе во время Великой Отечественной войны, здесь были жены и родственницы известных людей. Сестра маршала М. Н. Тухачевского, жена и дочь А. С. Енукидзе, жёны С. Сейфуллина, Б. Майлина, Т. Рыскулова, С. Кожанова, Т. Жургенова, Н. Нурмакова, С. Асфендиярова и другие.
Сейчас на том месте, где хоронили умерших заключенных, установлены символические надгробья — христианское и мусульманское. Каждый год, 31 мая, в День памяти жертв политических репрессий, потомки узниц АЛЖИРа съезжаются сюда со всего мира, чтобы склонить голову в знак уважения и того, что память – навсегда, потому что они передадут ее своим детям...
