---

Зарина Ахматова, Vласть

Фото и видео Жанары Каримовой

Мы приезжаем в город, который встречает нас космическим отчуждением, чтобы проводить третьего казахского космонавта Айдына Аимбетова в короткий трип на МКС. На КПП при въезде в город, на излете лета – холодная пустынная ночь и столь же неприветливые работники российского МВД. Ты, вроде бы, еще в Казахстане, но уже осознаешь всю номинальность этого утверждения. Здесь, в городе, что между небом и землей, время замедлило ход и убыстряется только когда победа научной мысли – космический корабль, отрывается от Земли, оставляя на земле все сложности дипломатических взаимоотношений двух стран.

---

Отрезвляет лишь осознание того, что в момент, когда хозяин квартиры ставит свою подпись на документах о сдаче жилья в аренду, он вынужден стучать в дверь и предупреждать о визитах в свое (де-юре) и уже не свое (де-факто) жилище. Байконур в аренде у Российской Федерации до 2050 года. Мы стучим в двери и предупреждаем о визите в казахстанский город российскую администрацию.

В городе одна гостиница, доступная большинству гостей, одно общежитие гостиничного типа и один филиал общежития гостиничного типа. Последний станет нашим пристанищем на ближайшие восемь дней. Градация комфорта – по нисходящей. Есть, правда, еще несколько элитных отелей – 300-400 евро в сутки. Ну, и легендарный «Космонавт», где экипажи живут в режиме обсервации.

Наши брони и брони коллег в «Центральной», что на площади, где указующим перстом Владимир Ильич лишает всех иллюзий, сняты чьей-то твердой рукой. Ближайшее время предстоит жить в филиале общежития. Со специфическим запахом, текущими кранами и стенами в разводах привыкшие к аскезе журналисты смириться еще могут. К тараканам и грязным подушкам приноровиться сложнее.

Мы расписываемся в бланке, завизировав знакомство с техникой противопожарной безопасности, получаем по маленькому кусочку мыла и моток салфеток на человека, поднимаемся по лестнице и испытываем первое бытовое потрясение, отперев с третьей попытки хлипкую дверь в «номер».

С балкона антиутопические виды – здание с заложенными кирпичом окнами, серое и безыдейное. Это первое, что ты видишь, просыпаясь в филиале общежития и всматриваясь в унылую ведуту за окном.

Таких зданий в Байконуре – не многим меньше, чем жилых. Консервация. Здания решили сберечь до времен, которые пока не наступили. До лучших. Так и сохраняют до сих пор. Кипучее солнце на рассвете – единственное, что оживляет пустынный державный, в худших советских традициях, городок на правом берегу Сырдарьи.

В такие минуты, будь ты на космодроме (час езды от города) или в самом городе, осознаешь и красоту, и величие, и единение человека и космической бездны, которую пытаются сделать ближе. И дружелюбнее. В остальные дни надо жить по земным законам. Вот только сложно понять, кому именно до́лжно подчиняться байконурским землянам – российским властям или казахстанским.

Первое, что сбивает с толку, – валютный курс. Тут в обиходе и тенге, и рубль. «Курс 290», - говорят нам в кафе и магазинах. Или 280. Или 270. Никто не может объяснить принцип курсообразования. Здесь же он привычен. До девальвации «290 тенге за доллар» (а Аимбетов полетел на МКС до девальвации) казалось чем-то по-настоящему сумасбродным. На третий день нам объясняют, что 290 – это количество рублей за 1000 тенге. Наше привычное соотношение валюты к доллару здесь встречают с таким же недоумением, с каким мы пытаемся разобраться в особенностях торговой и валютной политики города.

Пожалуй, Байконур – это единственный населенный пункт в Казахстане, который порадуется девальвации тенге. И ехать туда все же лучше с российскими рублями. Валютный дуализм, хоть и соблюдается, но не в пользу тенге.

От любого другого провинциального советского города Байконур отличают разбросанные по улочкам и паркам памятники космической отрасли – монумент Гагарину, макеты ракет, стела, маркирующая границы старого города.

Здесь есть местный «Арбат» – тихий, но гораздо более оживленный, чем другие проспекты, несколько кафе, книжный магазин, в котором продаются тестники к ЕГЭ (выпускному экзамену в России, аналогу нашего ЕНТ), книги по истории России, георгиевские ленточки и другие сувениры с ура-патриотической символикой северного соседа. В моем личном хит-параде победила T-shirt с лицом Владимира Владимировича. Хотела даже приобрести, но размеры начинались с добротного XL. Видимо, производители знают свою аудиторию не только в лицо, но и наощупь.

СДАННЫЕ В АРЕНДУ

Айгуль Ковалевой 24 года (Ковалева – фамилия бывшего мужа), вместе с братом Ерланом Бекмагамбетовым, который на два года старше, они содержат небольшой, но колоритный семейный бизнес. Практически в центре города, на первом этаже гостиницы-общежития ютится брачное агентство «Марья», здесь же напрокат можно взять свадебные платья (на случай, если свахи сработают на ура) и прочую подходящую случаю торжественную атрибутику. Вверх по старенькой лестнице – захламленная комнатка, ее Ерлан оборудовал под фотоателье. Он снимает для портфолио будущих кандидатов в супруги.

«Идея пришла в голову нашей маме, - рассказывает смешливая Айгуль, - она еще в молодости всех знакомила и женила. Мама по специальности – товаровед, у нас магазины были, шашлычка, она и шапки продавала, и ковры. Уже на пенсии открыла бюро знакомств, за пять лет у нас поженились четыре пары, но многие живут без официальной регистрации. Они приходят, регистрируются, фотографируются, все конфиденциально. Рассказывают, с кем бы они хотели познакомиться. Мы показываем альбомы с подходящими кандидатами, даем номер телефона того, кто приглянулся, и все. Дальше сами общаются, если не получилось, мы еще варианты предлагаем».

Ерлан во время нашего общения продолжает работать – студенты пришли распечатать курсовую. Помимо фотоаппарата в ателье есть ксерокс, принтер и сканер. «Агентство полного цикла» – так написали бы на каком-нибудь провинциальном баннере с претензией. Ерлан не так разговорчив, как сестра, и ответить на вопросы согласился, кажется, только потому, что мама попросила.

«Чаще всего в службу знакомств взрослые обращаются, - рассказывает Айгуль, - многие молодые стесняются, хотя приходят и спрашивают, но в основном у нас контингент «30+». Самая взрослая пара, которую мы поженили, им, вообще, за 40. Ей – 47, ему 50. И ничего, живут. Есть и россияне, и казахстанцы. А вообще – женщин больше, конечно, не стесняются, мужчины-то все равно зажатые. Они приходят как за последним шансом, им в кафе знакомиться надоедает. И потом… - Айгуль, поглядывая на брата, переходит на заговорщицкий шепот, принятый между девочками, - … мужчины думают, что в кафешках сидят только гулящие, а к нам приходят за домашними женщинами, которые дома сидят, разведенные, работящие. Некогда им по кафе ходить. Да, вообще, у нас тут особо негде знакомиться. Да и не с кем, если честно».

Завести анкету в «Марье» стоит 2 000 рублей. Если все сложится, можно еще заказать фотосъемку свадьбы. Одна пара так и сделала, до сих пор живут. Про них брат с сестрой рассказывают с особой гордостью, в том числе и потому, что новобрачные «даже ребенка усыновили».

Этот бизнес мама молодых людей Ботагоз придумала первой в городе. Сейчас она ухаживает за больным мужем, а дети продолжают ее дело. Сама она ездит в Алматы закупать платья. Айгуль говорит, что они «украинские» и после стирки не теряют вида. Агентство изначально хотели назвать «Валентин».

- Ну, чтобы по теме как-то было, - говорит Ерлан, - «Валентин» или «Валентина», но поскольку комнату мы арендуем у общежития, а заведующую общежитием звали Валентина, она оказалась против. Правда, я не понял, причем тут она вообще. Но женщины же… Назвали «Марья», по имени бабушки. Странно получилось, но что теперь.

Мы рассматриваем платья, сувениры – ленточки и украшения, которые Айгуль делает сама, и пытаемся поговорить про жизнь в городе. У ребят – казахстанские паспорта.

- Мы тут все немного обрусевшие. Хотя мама местная – когда еще строили город, сюда приехала, и бабушка, и дедушка, все местные. Они из Казалинска, это тут рядом, потом жили на станции Тюратам. Здесь мы все на российском обеспечении... так как нас сдали в аренду. У нас все школы почти российские. Вот мы все с детства учились на русском. Я по-казахски говорю – родной язык все-таки. Но не идеально.

- Вас сдали в аренду? Вы это так ощущаете? - аккуратно спрашиваю я.

- А что, нет? - отвечает Айгуль. - Можете даже написать. Я не считаю, что мы казахстанцы, нас сдали России в аренду, она нас и обеспечивает. Мы все сданные в аренду – как предприятия, так и люди. А паспорт казахстанский у меня. Но с «РК» нормально на работу не устроишься, если и устроишься, то мало платят. В российских учреждениях – больше.

- У нас тут все вроде как временно, но надолго, - включается Ерлан. - Люди всю жизнь живут на чемоданах, все пытаются свалить или хотят свалить. Многие уезжают, потом возвращаются, особенно из России. Не получается у них там. Тут все проще, город – маленький. Можно все быстрее сделать, а в большом городе за одной справкой целый день будешь бегать.

Ерлан дважды отчислен из МАИ (В Байконуре есть филиал Московского авиационного института), как он сам рассказывает «за пропуски»:

- Работал я всегда много. В типографии зарплату все время задерживали. Решил, что хватит работать на чужого дядю, стал матери здесь помогать. Это не единственная моя работа, я еще в нашем аэропорту работаю пожарным.

Мы выходим на крыльцо. Делаем несколько фотографий. Наши новые знакомые после «официальной части» становятся более разговорчивыми. Рассказывают про то, как выживают местные.

- Тут всё – проблема, - рассказывает Ерлан, - даже кредит оформить. Только kaspi bank всем их дает под высокие проценты. Российские банки не дают – гражданство казахстанское. Казахстанские не дают, потому что отчисления – по российскому законодательству. Замкнутый круг. Квартиры в свое время можно было только получить. Но поскольку земля в аренде – ты не можешь жилье продать. Можешь, но без земли. Забирай кирпичи и делай, что хочешь. Телеканал местный есть «Виза-2», администрация что-то снимает, мэра (глава администрации Анатолий Петренко) по праздникам показывают. Правда, вещание – с 6 вечера до 12 ночи. Мультики иногда бывают, фильмы какие-то.

На прощание нам рассказывают, где можно провести вечер. Наше дальнейшее пребывание покажет – ребята не обманули. Из развлекательных мест тут несколько кафе, сомнительный караоке-бар, модный, по местным меркам, клуб (жители Байконура там не частые гости – дорого), а вот с кинотеатрами как-то не задалось. На втором этаже посещаемого кафе есть видеосалон на 15-20 человек. Да и тот на грани закрытия.

- Был маленький кинотеатр, но тоже закрылся, - грустно говорит Айгуль. - Хоть что-то можно было увидеть в кино, в прошлом году, я как раз беременная была, показывали «Жизнь Пи».

К слову, релиз картины Энга Ли во всем мире состоялся в 2012 году.

«ОДНА СЕМЬЯ, КАК В СССР!»

На «Арбате» Байконура есть ЗАГС, подведомственный российской администрации. Одну субботу мы решили посвятить тем, кто от «Марьи» все-таки развил отношения до штампа в паспорте. Но штампов в этом заведении оказалось больше, чем мы могли представить.

Небольшое, действительно уютное помещение, пропитано советским торжеством светлой любви. Той самой, о которой мечтала простой рабочий человек Тося Кислицина в «Девчатах».

Главный специалист ЗАГСа, органичная реалиям, светлая женщина Нина Андреевна Захарова очень волнуется перед нашим разговором. Поправляет локоны и нервно посматривает на диктофон, говорит как по-выученному. Но с душой:

- В этом году у нас зарегистрировано 112 браков, разводов меньше – 74. Слава богу! Но браков все равно зарегистрировано меньше, чем в прошлом году – многие уезжают на ПМЖ в Россию. Ну, кто в Россию, кто нет… В разные города. У нас тут много граждан временно проживает. Создаются межнациональные семьи. В этом году было зарегистрировано 11. Такие браки улучшают социальную структуру, учат всех терпимости, с пониманием относиться к представителям других этнических групп. Способствуют улучшению, я думаю, что даже… - Нина Андреевна на секунду задумывается и все же решается, - даже между странами! Сегодня у нас будет рождаться одна такая семья. Межнациональная. Он из Казахстана. Она – из России.

В Байконуре два ЗАГСа, один казахстанский; по заверению главного специалиста, его значимый минус – отсутствие помещения для «торжественных церемоний». В российском – зарегистрировать брак можно, если хотя бы у одного из супругов гражданство РФ.

Сама Нина Захарова живет здесь уже больше 20 лет. Приехала в 1994 году. Отец супруга – военнослужащий. Помотало по городам, остались в Ленинске.

- Мы приехали в самый сложный, наверное, для города момент – конечно, было тяжело, и света не было, и газа, и тепла, но пережили как-то это все. Из руин, как говорится, город восстановили. Сейчас, сами видите – все есть! И вода, и свет! (Мы вспоминаем хлипкий душ в общежитии. Вода там правда есть.)

Нина Андреевна рассказывает про действительно сложный исторический для города момент после распада Союза. В 1991-93 годах количество запусков с космодрома резко сократилось, много работников и офицеров вместе с семьями покинули город. Вопрос со статусом космодрома повис в воздухе. Средств на поддержание жизнеспособности города не было. Две зимы подряд горожане практически замерзали в неотапливаемых квартирах. В 1994 году космодром и город Ленинск (так тогда назывался Байконур) был передан в аренду России. Сейчас в городе проживает чуть более 70 тысяч человек.

- Город уникальный! - продолжает Нина Андреевна. - Мне кажется, что байконурцы живут как одна семья – нет разделения по национальностям, два государства в одном, вы знаете… мы как в бывшем СССР живем! - застенчиво улыбается она. С Ниной Андреевной трудно спорить.

- Вы думали о том, чтобы уехать?

- Пока еще нет – мне некуда уезжать, пока город жив, и мы живем. Хочется, чтобы он жил! Чтобы семьи рождались, чтобы ракеты запускались, чтобы в нем люди были.

Мы остаемся на торжественную церемонию. Молодая, очень красивая пара – Тахир и София. Они оба будто не отсюда. Свадьба, вопреки ожиданиям, не лубочная. Невеста в легком коротком платьице. Жених – в красивом, хорошо сидящем костюме. Гостей немного. Только самые близкие. Нина Андреевна блистает. И делает это с удовольствием.

- Вот и свершилось великое таинство соединения двух сердец, в полном соответствии с семейным кодексом Российской Федерации! Ваш брак зарегистрирован, и с этой минуты объявляю вас мужем и женой. Можете поздравить друг друга первым семейным поцелуем! Как это приятно и нежно звучит. Я поздравляю вас с рождением вашей семьей! Пусть вас всегда сопровождает вера, надежда, любовь. Лично я считаю, что любовь – это волшебная страна, и жители этой страны – счастливы. И, может быть, по-разному, но все они соблюдают законы этой страны – любви. И один из них гласит: хочешь быть счастливым – люби! (присутствующие, кажется, сфокусированы на новобрачных меньше, чем на главном специалисте ЗАГСа) - ...Ну, а любить, это значит – отдавать! Глядя на вас, я думаю, вы будете достойными жителями этой страны.

Мы стоим рядом со второй сотрудницей ЗАГСа, она отвечает за музыкальное сопровождение. В момент, когда звучит пассаж про «достойных жителей», она отработанным движением включает «Обручальное кольцо – не простое украшенье».

- Сегодня в этом зале собрались самые близкие люди… - Нина Андреевна просит молодых поклониться родителям. Сотрудница-диджей меняет пластинку на «Родительский дом – начало начал».

- В нашем прекрасном городе родилась еще одна семья, которая ждет ваших поздравлений!

Присутствующие с вожделением ждут соответствующего трэка. Никто из приезжих не угадал. Из колонок громыхнуло: «Помнишь Гагарина? Помнишь Титова? Помнишь ли первый свой взлет? Помнишь мечтателя звезд – Королева? Он отправлял нас в полет. Байконур – снова звезды зовут. Байконур – пусть любимые ждут… Байконур – это гордость страны. Байконур – и тебе мы верны. Первый спутник, «Союз» и «Протон». Байконур, принимай наш поклон!»

- Это у вас всегда так? - шепчу я кому-то из родных молодых.

- Или эту ставят или «Траву у дома», - улыбается мне женщина с нарядным ребенком на руках.

Молодой жене Софии – 22, она окончила тот самый МАИ. Тахир тоже МАИ, но выучился на математика:

- Я уже работаю в российском банке, София устраивается только.

Спрашиваю, связывают ли супруги будущее своей молодой семьи со звездным градом? Тахир по-взрослому задумывается:

- Политика – дело такое. Тут много изменений. Город зависит от отношений России и Казахстана, от того, будут ли тут запускаться ракеты или Россия будет искать другой космодром. От этого и будет зависеть наше решение.

НЕВЕСЕЛЫЕ ГОРКИ

Поздравляем молодых, берем тайм-аут. После обеда нас ждет еще одна свадьба. Та самая обещанная, интернациональная. Неподалеку есть парк культуры и отдыха. Полуденный сентябрьский зной. Самое время родителям отвести туда детей. Мы без труда находим это место.

Если бы «король ужасов» Стивен Кинг писал очередную мистическую драму, он бы мог напитаться здешними видами.

Пустынная площадка перед входной группой – словно покинутые декорации к фильму ужасов. Исполненные желания найти людей, по проторенной среди сорняков дорожке мы пробираемся к парку. То, что показалось издалека, очень сильно напоминает арт-провокацию загадочного художника Бэнкси, зловещий Диснейленд в Англии. Писали, что Dismaland встречает своих посетителей надписью: «Добро пожаловать в Дисмаленд. Жизнь не всегда сказка». Но Диснейленд от Бэнкси предназначен для взрослых. Байконурский – место отдыха детей. Хотя именно здесь такая приветственная табличка пришлась бы к месту.

Несколько привычных аттракционов. Из посетителей – одна семья. Разморенная жизнью и сырдарьинским солнцем контроллер лениво, но сурово смотрит на нас:

- Картинг - 60 рублей, «Веселые горки» - 50, колесо обозрения временно не работает. Картинг закрыт, брать будете?

Пытаюсь выяснить, кто эта женщина, что тратит жизнь на то, чтобы продавать пропуска в самый мрачный парк отдыха, который мне когда-либо приходилось видеть. Узнаем лишь, что шестой год она продает билеты на здешние аттракционы. Говорит, что зимой парк открыт для прогулок, но она в этот период «работает на другой работе». Разговор происходит под зловещий скрип «веселых горок». Занято только одно место в вагончике целого поезда. Ветер обдает зноем. Хочется выбраться как можно быстрее к светлой Нине Андреевне и послушать, так и быть, «Обручальное кольцо». Впрочем, такая возможность у нас еще будет.

На обратном пути (уходили мы, не сговариваясь, дворами) встречаем красочно убранный шатер. Веет родным. Казахстанским. Фотограф Жанара спрашивает: «Как думаешь, не будут против, если сфотографирую?»

- Джигиттер, свадьбу ждете?

- Да, ждем. Заходите! - зовут нас мужики, развалившиеся на праздничных корпешках под топчанами и шарами.

- Нам идти надо, сфотографировать можно? - я уже поняла, что Жанаре «приглянулся» персонаж, сидящий у подъезда на корточках.

- Можно!

Мужчины принимают ритуально-парадные позы. Парень на корточках показывает перекрещенными руками «Peace». Дважды. Непонятно, кто из них больше рад – Жанара или он.

Мы возвращаемся в ЗАГС. Помимо нас посмотреть и запечатлеть «интернационал» пришли местные и республиканские журналисты. У новобрачных практически нет группы поддержки. Красиво одетые работники ЗАГСа становятся на место, отведенное для родственников. Для массовки.

Нина Андреевна задорно, словно в первый раз, зачитывает тот же текст, что и с утра. Опускает только кусок с «родительским домом». Я одними губами проговариваю ее интонациями уже знакомые фразы: «Глядя на вас, я думаю, вы будете достойными жителями этой страны!»

- Что? - спрашивает меня коллега.

- Сейчас будет песня, - говорю я.

На этот раз звучит «Трава у дома». Не обманула родственница жениха. Пара, которая сочеталась узами брака, очень сильно отличается от молодых Тахира и Софии. Его зовут Мейрамбек, он учитель географии из села в Кызылординской области. Марина – инженер, работает в космической отрасли.

«На правую?» - спрашивает Марина, надевая кольцо на палец мужа. Он целует ее застенчиво, троекратно, в обе щеки и в лоб. Она немного удивлена, отвечает сразу «контрольным», тоже в лоб.

- Я 81 года рождения, любовь-морковь, и познакомились. Друг познакомил. Год ухаживал. Сначала у нас было по казахским традициям – той, беташар, у нас в селе, старейшина бата дал, даст Аллах, в Москве по русским традициям свадьбу устроим, - бодро дает интервью Мейрамбек, Миша, как его называет теперь уже супруга Марина.

Марина из Воскресенска, что в Московской области. Четыре года живет в Байконуре.

- Ездили в гости к Мише. Хорошо я отношусь к его традициям, с уважением, - решительно говорит невеста. - Жить планируем здесь.

- Да, даст бог, найдем мне работу, будем тут жить, да добра наживать, - подхватывает жених. - Гражданство – дело времени, как Алллах скажет, так и будет, время покажет, черт его знает, как покажет.

- Я Мише не навязываю свое российское гражданство, хочет, возьмет, хочет – оставит свое родное, у меня, естественно, российское гражданство есть и будет.

- У нас космополитич… короче, мне без разницы – негр или кто, лишь бы человек хороший был, - резюмирует новоиспеченный супруг.

Он рассказывает, что «Сергей Павлович, тесть, приезжал, благословил» и даже «дарил подарочки», а Марина – бегает марафоны, она спортсменка.

- Да, - кивает Марина, это для меня норма, без которой не могу жить – 15-20 км в день, буду тренироваться сегодня вечером на городском стадионе.

Она подхватывает пошарканные пакеты, с которыми пришла, он оправляет костюм, что на пару размеров больше. Прощаются с присутствующими. Работники городской администрации аккуратно спрашивают журналистов, можно ли не давать их «в эфир»?

- Мы ожидали немного… другую пару. Не думали, что не совсем торжественно…

Как будто право на эфиры и любовь имеют только журнальные типажи. Они уходят по аллейке: она – как бывалый марафонец, он пытается успеть за ней. А потом берутся за руки, словно отвечая неуслышанным сомнениям работников мэрии, и скрываются в тени редких здесь деревьев.

ГОРОД БУДУЩЕГО БЕЗ БУДУЩЕГО

От местного клуба Asia Room ожидаешь, по меньшей мере, Верки Сердючки и «Хуто-хуто-рянки», которую, например, так любят в ресторанах и кафе Усть-Каменогорска. Жанара, наш фотограф, оценила музыкальный вкус местного диджея по 4-х балльной шкале. А Жанара, надо сказать, в этом разбирается. Компания молодых людей поздравляет именинницу.

Девушке исполнилось 26. Я ловлю ее у входа. Только что жених заказал ей «My heart will go on» и они танцевали медленный танец. Девушка в платье в пол могла бы легко затесаться на каком-нибудь гламурном вечере в Алматы. Она улыбается:

- Мы ходим в этот клуб, потому что тут самый классный администратор, он очень оригинальный. Единственный клуб, где можно отдохнуть, тут собирается масса людей. Было еще одно место, но закрылось. Есть еще клуб «Байконур», но я не знаю, как туда люди ходят.

Наша собеседница живет в Байконуре с трех лет, училась в Астане на финансиста, даже попытала там карьерного счастья:

- Но в Астане не получилось. Вернулась. Байконур – маленький, уютный город, тут нет такого пафоса, как в других городах, привыкаешь к этой тишине. Потом трудно жить в других местах. Вы, может, заметили, люди тут отдыхают только в пятницу и в субботу. Я в Астане даже отвыкла от этого, там все-таки столица, но потом приноровилась как-то.

Айгерим находит нас сама. Просит сделать ее фотографию, только «чтобы губы было видно». Она смешно их надувает. Ей 20. В девятом классе она переехала в Алматы, училась в школе «Дарын», а потом в колледже на фармацевта, но решила вернуться.

- В Алматы понравилось, базара нет, но тут мама, семья, переживают они за меня за меня. Вот я снова тут, сейчас работаю. В аптеке. После Алматы, конечно, скучно. Ну, что я вам рассказываю. Байконур – тихий, маленький город. Будущего тут нет. В Алматы можно посидеть, потусоваться, тут понятия другие, тут ты из Алматы приезжаешь, такая вся модная, а на тебя смотрят, как на отсталую. Да и город у нас больше российский. Но, знаете, что мне тут нравится – тут все компактно, чище даже, чем у вас, все знают друг друга. Но все равно собираюсь уехать. Не знаю, правда, получится или нет. А вы мне фотографии пришлете?

Мы обещаем прислать. Жанара вытаскивает с танцпола Антона. Говорит, что он отличался попытками танца. Особенно удалась «лунная походка». Антону 26, он в командировке. Приехал на запуск из Красноярска. Работает в сфере спутникостроения. Мечтает увидеть Алматы и Астану, говорит, что друзья хвалили:

- В четвертый раз я сюда приезжаю. Город – вот здесь, если честно, странный. Не горю желанием возвращаться. Делать тут нечего. Заняться особо нечем, брусья, турники футбол, все надоело – решили в клуб сходить. Если честно, клуб тоже так себе. Все плохо – музыка плохая, контингент не тот. Когда я впервые приехал на Байконур, я был восхищен! Все тут казалось особенным – пустыня, космодром, небо такое. И потом внутри было большое уважение к истории. Потом я приехал второй раз, все также – небо, космодром, уважение к истории. Потом надоело. Я вообще не понимаю, как они здесь живут. В закрытом, режимном городе.

Мы уходим через спальные районы обратно в общежитие. Клуб органично соседствует с жилым массивом и рынком. Ночное небо в Байконуре действительно кажется ближе, как в любом городе с плохой иллюминацией. Луна над Сырдарьей превращается в огромную бело-желтую прореху, сквозь которую можно вывернуть Вселенную наизнанку. Город обнесен забором и патрулируется. Общим голосованием было решено не проверять последствия попыток бегства.

Через несколько дней начальник отдела архитектуры и градостроительства, главный архитектор города Малик Муталиев, родом из Шымкента, расскажет нам, что Сырдарья «очень коварная», изначально в 1979 году военные планировали строить город на ее левом берегу. Но стихия их переубедила. Было решено, что безопаснее отстраивать правобережье. По генплану развития города, разработанному войсковой частью 1184 в том же 1979-м, Байконур жил в течение 10 лет. В 2008 году по инициативе администрации города (российской стороны) был разработан новый план развития Байконура до 2035 года. Даже несколько его вариантов. Про один из них главный архитектор рассказывает с особым упоением. Здесь и воздушный утопический мост, и достижения науки и техники в натуральную величину, и отреставрированная «гагаринская беседка».

- Но этот план не утвердили, - просто говорит Муталиев, после нескольких минут его описания.

- Не утвердили?

- Ну, не утвердили. Это я вам про наши фантазии рассказываю.

Были проведены общественные слушания, в которых принимали участие представители Роскосмоса, Казкосмоса и прочих ведомств. Приняли другую версию. Она тоже пока звучит как проект «Нью-Васюки»: общественно-деловой центр, музей, учебные учреждения, новые жилые массивы, реставрация законсервированных зданий, тех самых, с заложенными кирпичами окнами.

- Из бюджета акимата Кызылординской области были выделены 96 миллионов тенге, тендер на разработку проекта выиграла алматинская фирма.

Сейчас генплан, по словам архитектора, уже практически прошел экспертизу и находится на стадии утверждения правительства. С формой собственности пока неясно:

- Наш город единственный, наверное, на постсоветском пространстве, где не было малой приватизации, частных квартир практически нет. Но мы не дали разбазарить частный сектор, и теперь есть земля под индивидуально-частное строительство. Но пока жилье предоставляется по договору социального найма, квартиры обслуживают предприятия, мы с ними напрямую заключаем договора и соответствующие договорные обязательства. В 90-ые годы город опустел, мы стали дома консервировать, чтобы сохранить, потом несколько домов восстановили. Но остальные пока стоят – средств не хватает, эти дома, я уверен, будут еще долго служить нашему городу, ему всего-то 60 лет, - говорит Муталиев.

Еще он уверен, что когда Казахстан решит, что город надо развивать, инвесторы проявят к нему интерес:

- Они должны быть заинтересованы в том, чтобы Байконур стал городом будущего. Они же хотят стать космической державой, - говорит архитектор. «Они» - это власти Казахстана, - перевожу я для себя.

Юрий Владимирович Петровский, руководитель управления культуры, молодежной политики и туризма встречает нас в местном музее космонавтики. Музей космонавтики встречает нас оглушительным стэндом «Брат братом силен» с изображением Назарбаева и Путина.

- Байконур – город режимный, есть определенный порядок его посещения, нужно разрешение главы администрации, любая турфирма может обратиться в наше управление – абсолютно бесплатно, мы организуем пропуск в течение 2-3 часов, - строго смотрит на нас Петровский. - Гостиниц очень много, но они востребованы в период запусков, поэтому у нас высокие цены. Администрация в принципе вложила серьезные деньги в ведомственные гостиницы лет 10 назад. Это не такой большой срок, чтобы вновь делать капитальные вложения, - отвечает он на мой вопрос о состоянии гостиниц.

- А вы про какие деньги говорите? - уточняю.

- А вообще-то мы здесь – россияне, и администрация здесь – российская, и деньги здесь – российские, - отрезает он, и рассказывает, что Байконур включен в список посещаемых мест ЭКСПО-туристами в 2017 году.

- Сейчас производится реставрация аэродромной полосы. Туристы будут прилетать на один день, гостиницы не потребуются, это будет не привязано к пускам, плюс мы готовим команду волонтеров, нашли человека с опытом работы в Астане, со знанием языка, мы среди первокурсников будем проводить конкурс на знание языка и истории космодрома, будем готовить из них сопровождающих на время ЭКСПО. А вообще в Кызылорде – прекрасный аэропорт. Это всего-навсего 240 км и прекрасная дорога отсюда, можно и сейчас добраться. Рейсовый самолет из Москвы только летает. Ты прилетаешь, должен показать документы, на основании чего ты собрался сюда попасть, иначе будешь депортирован этим же самолетом.

КАЗАХСКИЕ ШКОЛЫ ПЕРЕДАЛИ КАЗАХСТАНУ ЧЕРЕЗ 15 ЛЕТ

В Байконуре действительно непонятно, кому нужно будущее этого города. С одной стороны, город находится в аренде у Российской Федерации, потому что идет в комплексе с космодромом, с другой – де-факто и де-юре, он все-таки принадлежит Казахстану.

Со специальным представителем президента в Байконуре Сериком Кожаниязовым нам встретиться не удалось. Говорят, ему нужно долго и заранее готовиться к интервью. Впрочем, попытка сходить в представительство Казахстана тоже не увенчалась успехом. Но Кожаниязова мы увидели 1 сентября на «линейке», с которой он поспешно ретировался.

Двоевластие здесь во всем. И пока, как ни странно, Байконур еще не болевая зона, благодаря добрососедским отношениям двух политиков. Например, шесть школ с казахским языком обучения только в этом году были отданы Казахстану вместе с одним детским садиком. И впервые за 15 лет здесь на линейке звучал один гимн. Казахстанский. И флаг поднимали тоже один. До этого школьники учились по российским учебникам, переведенным на казахский язык.

Исполняющая обязанности директора средней школы номер 272 в Байконуре Кайни Турусбекова рассказала, что это действительно было проблемой для тех, кто собирался поступать в казахстанские вузы:

- Теперь мы будем учиться по казахстанским учебникам. Раньше было много трудностей – мы были вынуждены учить на факультативе историю и литературу Казахстана и не могли использовать факультативные часы по назначению, жертвовали этим временем. Если бы мы продолжили учиться по российской программе, то наши 9-классники должны были сдавать российские экзамены, а выпускники – ЕГЭ. Это осложняло бы их поступление в вузы Казахстана.

Соглашение о передаче РФ Казахстану шести школ и детского сада было достигнуто 23 декабря 2014 года в Москве в рамках визита главы государства Нурсултана Назарбаева в Российскую Федерацию.

Для справки, по данным на 1 июля 2015 года, предоставленным администрацией города, в Байконуре – 8741 учащихся в 14 школах. Население города – 75 тысяч человек, из них 62% имеют казахстанское гражданство, 35% - российское, 3% - гражданство других государств.

На «линейке» в 272-й школе никто из опрошенных нами родителей не усомнился, что этого решения многие в городе давно ждали:

- Конечно, хорошо. Учились на казахском языке по русской программе, мы же не в Москву поступать собирались, а в наши, казахстанские вузы, - говорит одна из родительниц.

И все, как один, приводят хрестоматийный пример: странно же, когда «менің астанам» – не Астана, а Москва.

В другой школе, Государственном бюджетном общеобразовательном учреждении, лицее «Международная космическая Школа им. В.Н. Челомея» такую риторику, естественно, не разделяют. Заслуженный испытатель космической техники, ныне заместитель директора Вадим Кожеко устроил нам экскурсию по лицею. Здесь есть все – от макетов ракет до отработанных частей ракетоносителей, побывавших в космосе.

- В нашу школу принимаются все дети, которые проживают в городе, - рассказывает Вадим Анатольевич, - сдается экзамен, если сдал – учишься, если нет – ну, извините. Нам неважно, какая у них национальность или гражданство. У нас примерно 500 учащихся, из них граждан Казахстана – половина.

Граждане Казахстана, в случае, если они решат поступать в казахстанские вузы, к ЕНТ готовятся самостоятельно. Но у лицея – хорошие показатели, его выпускники, как правило, поступают в российские вузы с хорошей профессорской и материально-технической базой.

Сам Кожеко почти всю жизнь работал на сборке «Протонов», занимался именно топливной их частью. Мы пытаемся уже без диктофона поговорить с ним о том, почему падают «Протоны». Но экспертного полилога не получается: Вадим Анатольевич рассказывает, что человек, которому он доверяет, «раскинул на картах» и сразу увидел, что это была диверсия. Мы пытаемся скрыть недоумение. Позже коллеги скажут, что у меня это не получилось. И решаем, что лучше полежать в «возвращающейся» части аппарата – в этой капсуле космонавты спускаются на землю, а теперь такая есть и в музее лицея. Уже на пресс-конференции космических экипажей Вадим Анатольевич найдет моего коллегу, с которым мы ходили на интервью, и вручит ему несколько распечатанных листов с наукоемким текстом. Краткий их пересказ: гептил – не такое уж и токсичное топливо. Мы шутим про то, что когда весы в 12-м доме, ракеты лучше не запускать, и выражаем надежду, что доклад подготовили не экстрасенсы.

В БАЗАРНЫЙ ДЕНЬ

На рынке – с утра ажиотаж. Иностранцы, приехавшие посмотреть на запуск, делают кассу продавцам. Скупают вязаные носки у бабушек и фрукты втридорога. Но продавцы все равно недовольны. Впрочем, покупатели тоже.

Александр работает на рынке со дня его основания – с 1991 года. К нему приходят как к старому знакомому. Он разговаривает с нами без отрыва от работы. Вереница байконурских тетушек скупает у него чай, масло, молочные продукты. Он интересуется здоровьем их детей и мужей.

- Начинал с того, что йогурт продавал, потом другую «молочку» стал, так и остался. Товар – из Оренбурга и Самары. Из Алматы дороже получается. Но вот, например, чай «Пиала» и масло «Шедевр» – из Казахстана. В России их нет, а спрос тут на эти продукты высокий. Мы все время зависим – то от рубля, то от тенге. Сейчас больше от тенге. Наценка у нас стандартная – 20 процентов от прихода накладной. Да, непросто, но в 90-х было труднее. Во всем труднее. Пережили. Этот кризис тоже переживем. Правительство России сказало, что надо года два продержаться, кризис закончится. Держимся, клиентура все-таки – годами нарабатывал.

Мадина торгует на базаре фруктами. Оптимизма коллеги не разделяет. Она приехала в Байконур из Шымкента 20 лет назад. На рынке работает последние 8 лет.

- Уезжаем мы. Домой в Шымкент, смысла нет уже. Цены растут. Люди ругаются, берут меньше. Невозможно тут уже выживать. Не буду больше ничего говорить. Что, сами не видите, что ли?

- А мои друзья из Актюбинска шутят, что у нас не просто город космический, но и цены космические! - угрюмо говорит мне таксист Владимир Сушков, суровый мужчина лет 50 с мягким взглядом.

Если бы он не втесался на своей старенькой машине в нашу байконурскую историю, его стоило бы поискать. Владимир приехал в Байконур в 1986 году. Из Севастополя. Мы с ним едем по вызовам, за это время я получаю весь геополитический расклад по взаимоотношениям России и Казахстана, а также США и России, и вдобавок России и Украины.

- До развала Союза я в Байконуре ощущал себя как дома. Как в любом городе России. А потом что-то развалилось вместе с Союзом, хоть и строили всем миром этот город. В 90-х не было тут ни газа, ни света, люди готовили на паяльной лампе. Семьями стали уезжать, столько заброшенных домов осталось. Сейчас в городе где-то 70 процентов населения – казахстанцы, и раньше не было этой дележки: «ты – русский, ты – казах». А сейчас это национальное обострилось, русские уезжают, сокращения идут. Предлагают на «Восточный» (будущий российский космодром, строящийся на Дальнем Востоке в Амурской области) ехать, работать. Вот раньше на ЦЭНКИ (Центр эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры (ФГУП «ЦЭНКИ»), градообразующее в Байконуре предприятие Роскосмоса, в основном на работу брали русских. Остальных – водителями. Потому что у россиян обычно не было прав категории С. Сейчас так и осталось. Только сейчас это вызывает недоумение. Да и мне кажется, неправильно это все.

Владимир замолкает. А потом, словно додумав ему одному известную цепочку, говорит:

- Бардак везде. И круговая порука. Я сколько пытаюсь к Киселеву попасть – как об стенку горох.

- К Киселеву?

- Да, на телеканал «Россия». Писал, заявку оставлял, звонил – бесполезно. До путинских прямых включений-то вообще не дозвониться. Я вот недавно у директора рынка взял выписку с ценами на продукты. А то они, вообще, как хотят, так и продают. И всё так. Спать ложишься – бензин 32 рубля, проснулся – 37. Тенге, говорят, ушел в свободное плаванье. Они, что, за ночь новую партию бензина купили?..

У Владимира есть личная история, которая заставляет быть его политичным. Он женат на девушке Тамиле. Она младше на 24 года.

- Все ее спрашивают, ну, как ты за него замуж-то пошла? А она у меня из Кентау. Никогда не была замужем прежде, детей нет. Симпатичная. Умненькая. Я за ней полтора года ходил, обхаживал – цветы, шоколадки, добился вот своего. Папа – у нее узбек. Был. Мама – татарка.

Я после армии работал на «площадке 200» (пусковая площадка для «Протонов»), потом здесь мы строили взлетную полосу, «бурановскую», я сам строитель, из Севастополя по распределению сюда попал. А у нее отец в 2002 году устранял утечку гептила. В течение года ушли из жизни все, кто был задействован на этой работе. Все пять человек. Хватанули этой заразы. Она совсем девчонкой была, 14 лет. А в эфире сказали, что не опасно… Тут особо жить не на что. Она работает на нормальной работе. Перспективная она у меня. Мы даже пытались уехать как-то. Но вернулись.

Уехал Владимир хоронить брата и отца, обратно в Севастополь, успел застать отца живым после третьего инфаркта:

- Мы в Севастополе даже сына родили. А потом вернулись, а вернулись, потому что у жены казахстанский паспорт. Миграционную карточку ей не продлили. Нас там вообще чуть не арестовали. Ей говорят: «Пиши отказ от казахстанского гражданства», а я против был. Она бы написала. И что? Ни декретных, ни работы. Там работать негде, живут только семьи офицеров флота, полиция и хохлы, я теперь их так принципиально называю!

- Значит, «крымваш»?

- Крым наш. Вначале я радовался, конечно, но сейчас понимаю – в Крыму делать нечего. Эта ура-патриотическая эйфория давно закончилась. Теперь там жить не на что.

- Ну, так, может, не надо было Крым забирать?

- Крым забирать надо было. Политика. Это я вам как офицер запаса говорю.

Нашу политическую дискуссию прерывает звонок его телефона. «Моя лучшая подруга» - говорит телефон неопознанной мною песней. Владимир улыбается.

- Вот, моя лучшая подруга.

Он показывает фотографию миловидной девушки на стареньком телефоне, тоже не опознанной мною модели.

- Как вы думаете, она влюбилась? - говорит он мне.

- Да, - отвечаю я. Совершенно искренне.

***

Мы уедем через 8 дней, проводив Айдына Аимбетова в его недлинную космическую Одиссею. Уедем тем же маршрутом. Миновав КПП, добравшись на машине до одинокой станции Тюратам, внезапно выросшей в пустыне, от нее – почти 4 часа до Кызылорды, грязными, неприятными вагонами КТЖ, в которых который год пытаются навести порядок, а в «люксе» – две странные репродукции с национальными мотивами. За окном станут мелькать привычные пейзажи. А солнце перестанет казаться таким 3D-объемным, каким бывает только над Сырдарьей. Аэропорт Кызылорды теперь покажется не таким уж и провинциальным. И будто никогда не было этого города, левитирующего между небом и землей, Россией и Казахстаном, далеко и близко, в пустыне и у реки. И только цифровые фотографии и ожившие плотные голоса в диктофоне напомнят, что другое измерение совсем рядом. И тем, кто в нем проживает, необходимо политическое внимание.