Жибек, недавно вы написали о подростковой депрессии. Вы писали, что ее часто путают с переходным периодом. Как родителям не ошибиться, а вовремя распознать депрессию?
Перестройка организма, в том числе и гормональная, – это физиологическое состояние, не болезнь.
Но кто-то ссылается на то, что гормоны «играют», настроение постоянно меняется и так далее…
Нет, неправда. Вообще, в психологии и психотерапии считается, что переходный возраст – это характеристика не подростка, а их родителей. Это родители никак не могут адаптироваться к тому, что ребенок взрослеет, он вырастает, за ним уже не надо бегать, с ложечки кормить; что он становится самостоятельным, имеет собственное мнение, которое не всегда совпадает со мнением родителей. Когда мнение не совпадает с их мнением, родители начинают напрягаться и думать, что у ребенка бзики. На самом деле это у родителей бзики.
Когда родителям стоит обратить внимание и задуматься о посещении врача. На фоне чего вообще развивается депрессия у подростков?
Чаще всего, депрессия выявляется в возрасте 14-15 лет. Ее первый признак – это отсутствие интереса к учебе. Успеваемость в школе скатывается вниз, причины этого родителям непонятны. На самом деле ребенок теряет интерес к учебе в силу того, что настроение снижается, ничего не хочется. Как только ребенок стал совсем пассивным, стал замыкаться, меньше общается с друзьями или, напротив, демонстративно уходит из дома и пропадает где-то часами, а то и сутками, то скорее всего он переживает депрессию. По статистике считается, что депрессия у подростков начинается из-за проблем в семейных отношениях, когда теряется контакт с мамой, папой; появляется недопонимание или ему пытаются навязать что-то силой. Очень редко из-за разрыва отношений с парнем или девушкой; проблемы в школе и так далее. Сначала появляется протест, затем развивается депрессия.
Что могут предпринять окружающие: семья и друзья, в таких ситуациях? Часто ведь советуют развеяться, чем-то заняться и не переживать.
В качестве простых советов, когда это еще не депрессия, они работают. Если депрессивное состояние тянется 2 недели и больше, и ничто не может отвлечь подростка от этого состояния, то нужно идти к специалисту.
Готовы ли родители признать, что их ребенку нужна помощь специалиста, признать, что депрессия – это не сам себе на уме?
Нет, конечно. Куда ведут подростка, если вдруг, что не так? К невропатологу. Невропатолог выписывает валерьянку, пустырник, «витаминки покапать». Это не помогает и потом он советует сходить к психологу или психотерапевту. Реакция у родителей примерно следующая: «Мой ребенок что, псих? Вы хотите сказать, что у него с психикой не все в порядке?» Все. Куда они идут? К другому невропатологу. Только когда несколько специалистов говорят, что все же – нужно идти к психотерапевту, некоторые родители наконец созревают. Пока они созреют может оказаться поздно, потому что депрессия – это апатия, от которой страдают все сферы жизни. На фоне депрессия теряется аппетит или, наоборот, растет, подросток начинает заедать стресс, если у него есть тревога. Еще больше ухудшаются отношения дома, потому что некоторые родители могут после такого упрекать подростка, в духе: «Мы тебя рожали нормального», «Это все твои мультики аниме, манга, компьютерные игры». И такие родители бывают. Если ситуация затянется и будет восприниматься все тяжелее и тяжелее, то рано или поздно у ребенка появятся суицидальные мысли. В этот период, если помощь не оказать, начнутся попытки – одна за другой.
Сейчас министерство информации и коммуникаций активно борется с, так называемыми группами смерти, их много в социальных сетях, в первую очередь в «Вконтакте». С начала этого года заблокировали уже 500 сообществ. Насколько реально, что публикации в соцсетях и форсирование темы самоубийства, подводят подростков к черте?
Во всяком случае, эти игры (российские издания неоднократно писали об игре «Синий кит», итогом которой, по их сведениям, становится самоубийство – V) до конца пройдут те, кто психически предрасположен. Большинство детей просто посмеются и пройдут мимо, а несколько детей дойдут до конца, потому что они уже находятся в состоянии депрессии, и эти группы только подливают масла в огонь.
Часто к вам приводят детей и подростков, есть ли статистика?
Статистики нет, но ко мне детей приводят регулярно. Тяжелая реакция даже на мелкий стресс, она довольно быстро может расшатать психику. Если ребенок часто расстраивается, плачет и говорит, что все плохо, а близкие не будут оказывать ему поддержку, то можно предположить, что ребенок находится в группе риска.
Я читала, что есть синдром Вертера, когда люди склонны подражать самоубийцам или романтизировать их. Давайте поговорим о нем. Как вы относитесь к тому, чтобы регулировать процесс освещения темы самоубийства, какую роль играют медиа во всем этом?
Огромную. Вообще, есть правила публикации (на тему суицида – V). Нужно показывать не сам суицид, а выход из состояния, говорить, что есть специалисты, что человеку помогут выйти из состояния.
Кадр из сериала «13 причин почему»
Есть такой американский сериал «13 причин почему», вы его смотрели?
Я о нем знаю, но не смотрела, знаю сюжет в общих чертах.
Как вы относитесь к подобным продуктам медиаиндустрии? Ведь создатели сериала ставили перед собой цель привлечь внимание общества к проблемам подростков.
Подражатели есть разные. Есть подражание, которое остается на уровне мысли и дальше никуда не пойдет. И опять же, если ребенок имеет депрессивные симптомы, он начал думать, что жизнь – боль, как многие подростки любят говорить, то все сработает. Наша психика устроена так, что мы всегда идем путем наименьшего сопротивления и поэтому готовый рецепт – это просто программа к действию. Не сказать, что это прямое подражание, просто какое-то действие воспринялось как рецепт. И все. Чем меньше таких рецептов будет в поле зрения подростков, тем лучше.
Вы бы посмотрели этот сериал с детьми?
Посмотрела бы.
А дали бы детям самим смотреть, без вас?
Ну, не знаю. Я бы подумала. Вообще, педагоги и родители обязательно должны интересоваться этой темой. Мы должны больше писать о депрессиях, а не суицидах. Суицид – это уже последствия. Зачем писать о последствиях, когда можно максимально привлекать внимание к причинам и группам риска.
У нас в школе был психолог, но эта должность была больше номинальной, так, для галочки.
И в поликлиниках есть психологи, и там тоже для галочки. У нас служба психологов не особо поставлена. Каждый год из наших вузов выпускается немереное количество психологов, факультетов психологии по стране – пруд пруди. Казалось бы, у нас эта служба должна работать на ура, ан-нет. Наши психологи, к сожалению, не имеют никаких практических навыков. Сейчас я думаю открыть школу для психологов, чтобы специалисты могла овладеть техниками.
Два года назад я интересовалась темой и пыталась найти горячую линию. Какую-то я еле как нашла, и мне посоветовали пойти в парк и покататься на карусели. Это не совсем то, что хотят услышать люди, решившие обратиться за помощью.
Все эти телефоны доверия – это самая экстренная служба. Я считаю, что их телефоны должны висеть на каждом углу: начиная от школ и торговых центров, заканчивая ночными клубами. Психологи, работающие на телефоне доверия должны иметь особую подготовку, потому что это специфичный разговор – человека не видишь, и нужно уметь помочь ему по телефону, вовремя дать рекомендации. Важно суметь распознать – звонит человек, столкнувшийся с трудной жизненной ситуацией и его можно поддержать и вдохновить или это человек в состоянии депрессии, которого нужно настроить на визит к врачу. По телефону это можно выявить, слушая и задавая наводящие вопросы. Суицидальные попытки – это работа психиатра и психотерапевта, психологи здесь редко могут помочь.
В частной практике психотерапевтов много, почти в каждой частной клинике есть свой психотерапевт. У каждого психотерапевта должна быть психиатрическая база, он должен различать клинику. Большая часть психотерапевтов работает на уровне психологов. Ну куда это, в какие работы? Хорошо, когда они могут направить пациента к более опытному специалисту. В развитых странах считается, что все психические заболевания лечатся в первую очередь терапевтически. Лекарства создают только благоприятных фон для изменения личности, а изменения эти прорабатывать на сеансах должен врач, либо хорошо подготовленный психолог, который умеет работать с пациентами.
В принципе, вокруг психотерапевтов и психиатров очень много предубеждений. У нас еще и к медикаментозному лечению есть некоторая осторожность: антидепрессанты – это плохо.
Мифов в психиатрии много, просто немерено, но это всего лишь мифы.
Можете ТОП-5 назвать?
Ну, что все психотропные средства вызывают привыкание и зависимость – миф. Зависимость и привыкание вызывает только группа транквилизаторов и седативно-снотворных средств. Все. Больше ничего. А транквилизаторы у нас выписываются под двумя-тремя печатями, их просто так не купишь. Хотя есть у нас, конечно, аптеки, которые трамадол (психотропный опиоидный анальгетик – V) умудряются продавать (смеется). Но тем не менее, в большинстве случаев, аптека просто так не продаст. И всегда эти лекарства, вызывающие зависимость, назначаются коротким курсом. Все остальные лекарства: нейролептики, антидепрессанты, норматиники привыкания не вызывают. Есть люди, которые в силу своего состояния, принимают их годами и даже десятилетиями. Второй миф: все наши психотропные лекарства делают из людей растение, зомби. Неправда. Все дело в дозе. Ни один нормальный врач не будет нагружать пациента до лежачего состояния, потому что основной критерий эффективности лечения – это социальная адаптация. Если на фоне приема лекарств ведете хорошую социальную активность, то проблемы нет. Лекарства нужны до тех пор, пока пациент себя не изменит. Как только он себя изменит и начнет иначе относиться ко всему в своей жизни, лекарства больше не понадобятся.
Другой миф: если появился в поле зрения психиатра, то это крест на всю жизнь – поставят на учет, не сможешь на работу устроиться. Родственники, работающие в госучреждениях, приводят ребенка (причем, это могут быть и великовозрастные дети – мама может привести сына 20-30 лет) и говорят: «Не ставьте на учет, потому что его учетность отразится на моей работе». Да нет такого! Ни одна организация не присылает запроса о том, состоит ли ребенок такого-то человека на учете или нет. Не было такого. Еще миф: большинство людей считает, что депрессия – это просто лень и лучший способ помочь человеку это сказать: «Возьми себя в руки, ты размазня, тряпка. Соберись!» Это все только ухудшает состояние. Эти фразы понятны вам, здоровым людям, а когда человек в депрессии, он не сможет взять себя в руки, потому что страдает волевая сфера. Человек не понимает, что значит взять себя в руки и собраться. Это хорошо для здоровых людей, которые устали. Завтра они выспятся и будет все нормально. Им эти слова помогут, а при депрессии это не поможет. Очень часто у меня в комментариях так и пишут: «Это лень, человек не хочет над собой работать». Это не так. Депрессия – это такая же болезнь, как гастрит и бронхит.
Женщины чаще подвержены к депрессии. Они в принципе предрасположены к невротическим заболеваниям, вроде болезни Альцгеймера, потому что они эмоциональнее
Есть ведь еще и некая стигматизация. Если человек пожалуется на гастрит, ему скажут: «Да, понимаю. У меня тоже гастрит». А с депрессией нет. Хотя, сейчас, кажется, сам темп жизни загоняет человека в депрессию.
Если везде аврал, то человек сначала истощается и устает, и, если он не отдохнул, не взял отпуск, не простил кого-то, это выльется в невроз. Сначала невроз, тревога, страхи, бессонница, а потом человек постепенно впадает в депрессию. Хотя бы один день в неделю нужно отдыхать, нужно брать отпуск, потому что мозг все равно заставит организм отдохнуть и если не по доброй воле, то загонит в больницу. Себя нужно любить.