Айсулу Тойшибекова, Vласть
Фото Жанары Каримовой
Имя ЛГБТИК-активистки Гулзады Сержан хорошо известно в кругах правозащитников и активистов, работающих в гражданском секторе. В интервью Vласти соосновательница казахстанской феминистической инициативы «Феминита» рассказала о том, почему лесбиянки привыкли отодвигать дискриминацию в свой адрес на задний план, своих отношениях с журналистами и государством.
Несколько раз Гулзада сталкивалась с казахстанскими СМИ: давала интервью печатным изданиям и выступала на телевидении, но опыт этот был в большей степени травмирующим – он работал на поддержание демонического образа казахстанских лесбиянок, нежели на преодоление стереотипов. Недавно она дала интервью одному региональному изданию с хорошей репутацией, в котором рассказала о себе и проблемах ЛГБТИК (лесбиянки, геи, бисекссуалы, трансгендеры, интерсексуалы, квир) сообщества в Казахстане. Спустя время беседа с провокационным заголовком появилась на «жёлтом» новостном портале, где комментаторы не стесняли себя в выражениях:
— Меня спрашивали, зачем я дала интервью желтой прессе, а я вообще-то не им давала интервью. Тогда многие мои знакомые, родные, коллеги узнали (о сексуальности Гульзады - V). Ну, ладно – чему быть, того не миновать. Не стала смотреть комментарии, потому что хотела сберечь нервы Я не читаю комментарии, мне лично тяжело это делать. Другие активисты читают, могут спокойно ответить. Я не хочу сталкиваться с языком ненависти, поэтому игнорирую комментарии, – говорит Гулзада.
«Феминита» ставит своей целью не только защиту прав и интересов женщин, но и, в первую очередь, женщин из ЛГБТИК-сообщества Казахстана. Мы встретились с Гулзадой в театре «ARTиШОК», чтобы обсудить результаты исследования, гендерные стереотипы и дискриминацию, которые серьезно усложняют жизнь. Примеров этому множество: начиная с отказов трансгендерам в смене документов без прохождения медицинской смены биологического пола, заканчивая отказами в приеме на работу. Будучи женщиной, Гулзада сама нередко сталкивается с неоднозначной реакцией:
— Когда я захожу в туалет, мне часто кричат вслед: «Мужской – там!» То есть меня путают с мужчиной, потому что я одета в мужскую одежду. Я покупаю ее в отделе, где написано «Для мужчин», считаю, что для меня она удобнее, функциональнее. Обычно женская одежда шьется так, как будто на ней сэкономили ткань, карманов почти не бывает. Я следую логически – зачем покупать то, что мешает мне двигаться свободно? При этом во мне ничего не изменилось – я осталась той же женщиной с паспортом, в котором написано «женщина». Я иду в женский туалет, но моя одежда вводит людей в заблуждение и они хотят отправить меня в мужской только из-за одежды.
— После извиняются?
— Нет, некоторые смеются, некоторые говорят: «Ой, я думала, вы мужчина». Я понимаю их, у людей есть страх – они себя защищают. Те вещи, которые не вписываются в наши жизненные правила, нас пугают. Гендер – социальный конструкт, он определяется по внешнему виду. Сейчас у нас в государстве признаются два гендера – мужской и женский. Из поля зрения государства выпадают трансгендеры. Возникает дискриминация – в документе написано одно, а выглядит человек иначе. Гендерные стереотипы мешают людям жить.
В 2016 году «Феминита» отправилась в регионы Казахстана, чтобы провести исследование бисексуалок, лесбиянок и квир-женщин. Анкета состояла из 29 страниц вопросов, исследовательницы работали не только с анкетами, но и проводили глубинные интервью:
— Наше исследование, о котором вы спрашиваете, касалось лесбиянок, бисексуалок и квир-женщин. Эту тему очень мало исследуют. Мы сами представительницы ЛБК-сообщества, выбрали несколько направлений: дискриминация со стороны государства, соблюдение прав человека, доступ к медицине и социальное положение. Мы старались узнать о всех проблемах, с которыми сталкиваются женщины. Респондентки обратили наше внимание на то, что в анкете не было отражено насилие внутри сообщества. Да, мы это упустили, наверное, из-за того, что исследовательницы были из академической среды, где насилие между людьми не ставится на первую позицию. А оказывается, такая проблема есть. В рамках исследования мы посетили 17 городов, были в двух районных центрах, куда поехали по запросу самих женщин. Мы были ограничены в финансах и человеческих ресурсах. Вопрос безопасности тоже был немаловажен: ехать в аул с такими вопросами опасно.
Гулзада отмечает, что проводить опрос на двух языках – русском и казахском было очень важно, чтобы дать женщине выбор наиболее удобного и близкого ей варианта. Это, в первую очередь, было важно для работы в южных регионах и на западе Казахстана, где люди преимущественно говорят на казахском языке. Основная группа участниц опроса — казахстанки в возрасте 30 лет, от опроса несовершеннолетних девушек исследовательницы решили отказаться, чтобы избежать обвинений в пропаганде:
— Мы осознанно не опрашивали девушек до 18 лет, иначе нас могли обвинить в растлении (смеется). Но подростки в возрасте 16-18 лет приходили к нам, они тоже хотели принять участие в исследовании. Они есть, общаются с сообществом. Несмотря на устоявшийся стереотип о мифических традиционных ценностях казахов, за которые в последнее время борется чуть ли не каждый, большая часть респондеток были казашками. Есть такое мнение, что казашек и казахов в ЛГБТ меньше, а представителей других национальностей – больше. В нашем исследовании получилось наоборот – казашек, идентифицирующих себя, как ЛБК-женщин, оказалось больше, чем среди представительниц других национальностей. Мнение о том, что это не присуще казахским девушкам – это миф.Наши исследовательницы тоже были из числа казашек, возможно, поэтому изначально не было языкового барьера, и мы смогли собрать множество респонденток. Нас удивило еще и то, что себя женщины не ставят на первое место. У нас был вопрос: «Кого, вы считаете, дискриминируют больше?». Пишут: геев, трансгендеров и других. Лесбиянки находятся на последних местах. Этот опрос проводился не только в Казахстане, но и в других Центральноазиатских странах, и результаты других стран показывают то же самое – свои проблемы ЛБК-женщины ставят на последнее место.
— Это в целом распространенное мнение о том, что если ты – лесбиянка, то с тебя спрос меньше.
— Да. А теперь давайте посмотрим со стороны на то, как живут женщины в целом: насколько они допускаются к принятию решений, имеют вес в обществе? Женщин считают вторым сортом. Это примерно как с животными, которые сношаются у всех на виду – что с них взять? Положение женщин настолько низкое, что никто не обращает внимания на них. Женщины ведь не принимают решений, не влияют на ход событий, у них нет ресурсов. Так размышляют люди со средневековым мышлением, несмотря на то, что сейчас женское предпринимательство набирает обороты, а в сфере образования они опередили мужчин. Удивительно, что женщина ставит проблему других людей, непохожих на нее, выше своих: проблемы мужчин серьезнее, потому что они важнее, они имеют вес в обществе. Если с тобой не считаются, потому что ты – женщина, это не значит, что твои проблемы неважны. Проблемы женщин намного глубже, ведь ЛБК-женщины подвергаются двойной дискриминации – как женщины и как представительницы ЛБК. Нужно осознать это и сказать: «Извините, но я хочу своих прав. Я такая же полноценная, я женщина, которая имеет свое место в этом обществе, и я хочу его занять, потому что у меня есть ресурсы. Цените меня». Женщинам нужно обращать внимание на себя. Это касается всех: и ЛГБТ, и людей с инвалидностью. Мы должны заявлять о своих правах.
— Насколько в регионах развиты сообщества ЛГБТИК и женские сообщества в частности?
— В западных областях Казахстана женщины могут работать, зарабатывать деньги. Они могут реализоваться, могут позволить себе досуг, проводить время вместе в сообществе. Есть ячейки. Девушки рассказали нам, что после того, как их стало заметно, на них начали нападать. Из соображений безопасности они перестали открыто собираться большой компанией в определенных местах. Такую же историю я слышала в Шымкенте: у одного гей-клуба на посетителей начали нападать. Вообще, клубы стали опасны, приходится постоянно менять локацию, собираться в других местах. Сейчас социальные сети сильно облегчили коммуникацию, можно выбрать временное место и сообщить о нем остальным. Это очень важно, когда человек хочет примкнуть к сообществу – подходишь, знакомишься и вливаешься. В моей молодости в Алматы такого сообщества не было, говорят, что было, но я тогда не нашла. Я встретила сообщество впервые в Москве, когда училась там. Сегодня в Алматы стало больше возможностей – город большой, через социальные сети можно найти близких по духу людей. Но и в Алматы тоже небезопасно – случаются нападения.
— Как вообще обстоят дела с безопасностью?
— В нашем сообществе мы столкнулись с внутренней лесбофобией – я это так называю, это становится систематическим. Я хотела бы ошибаться, но появилась группа агрессивно настроенных женщин, которые избивают у клуба других девушек – лесбиянки избивают лесбиянок. Причем нападения групповые – толпа на одного человека. Доверие к полиции снижается, этим и пользуются нападающие. Мотива для избиения нет – никто не понимает, за что на них напали. Сначала предполагали, что они нападают с целью ограбить, но я особо не слышала, чтобы их грабили. Когда пострадавшая девушка подает заявление в полицию, полицейские просят писать встречное заявление нападавшей стороны, а потом угрожают, что накажут и тех и других, если они не заберут заявление. Это случилось не с одной женщиной, а подряд несколько случаев. Нападавшие явно почувствовали свою безнаказанность – лесбиянок никто не будет защищать.
— Вы занимались исследованием проблемы, участвуете в круглых столах. Какова позиция официальных ведомств по отношению к ЛГБТ сообществу?
— Государство у нас боится произносить такие слова и понятия, как гендерная идентичность и сексуальная ориентация. Эти слова услышать от чиновников невозможно – боятся их произносить. Они просто говорят: «Это противоречит неким традиционным ценностям», «это». Они не говорят, что есть дискриминация по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности. «Феминита» совместно с союзниками подавали альтернативный отчет в Комитет по правам человека ООН. В результате Комитетом было сделано несколько рекомендаций Казаxстану для ликвидации дискриминации по СОГИ (сексуальной ориентации и гендерной идентичности). В законодательство нужно внести нормы, которые регулировали бы преступления, совершенные на почве ненависти к ЛГБТ, чтобы эти преступления не рассматривали как простое хулиганство. Так расследуют дела в других государствах. У нас же даже родственники скрывают, что человека убили из-за ненависти к ЛГБТИК. Как будто этой проблемы не существует.