Наказание и наказание

«Они знают, что останутся безнаказанными»

Данияр Тагаев оказался в колонии в ЛА 155/14 в 2015 году. На пресс-конференции, организованной Казахстанским бюро по правам человека и соблюдению законности (КМБПЧ), он рассказал, каким образом в колонии проводят так называемые плановые обыски. Они начинаются рано утром, когда заключенные стоят на плацу.

«Сначала заходит руководство администрации, - вспоминает Тагаев, - потом прокуратура области, руководство ОМОНа и Нацгвардии, потом уже войска. С криками, с матерными словами сажают на корточки. Кого-то избивают, потом несколько человек [бросают] в автозак, остальных разгоняют по локальным участкам, то есть туда, где находятся отряды. Бегом направляют туда. В локальном участке беспредел продолжается. Избиения, издевательства. Кого-то опускают в унитаз головой, кого-то в тазики, кому-то дубинку в задний проход засунуть хотят. Способы у них изощренные и извращенные. Это делается постоянно. Руководство перечисленных мной силовых структур, они там же отдают приказы, что как делать, кого как избивать, к кому какие пытки применять. Сотрудники приказы выполняют беспрекословно».

Во время последней подобной акции, имевшей место в конце апреля, среди тех, кто пострадал особенно сильно, были Асылбек Молдакасымов, Дулат Немильбаев и Асет Абишев, сообщил Тагаев. Последнего, по словам Тагаева, по голове били так сильно, что она «в три раза опухла». «У него гнойные выделения были. Его не госпитализировали, медпомощь не оказали. Очень многим ломают конечности. Все это делается умышленно, преднамеренно. Они знают, что останутся безнаказанными. Они так и говорят: «мы делаем, что нам приказали, наше руководство нас прикроет». Сотрудники администрации сами преступники, они совершают это неоднократно. В день от них можно ожидать все, что угодно – и провокации, и психологическое давление, и физическое давление. Дискриминация любого характера. Репрессивные цели: запугать, избить, унизить», - сказал Тагаев.

В результате 23 заключенных написали заявления о пытках. Сейчас осталось только десять, остальные были отозваны. Адвокат Гульнара Жуаспаева, которая вскоре после появления информации о массовых пытках поговорила с порядка 20 заключенными колонии, говорит, что сейчас в стране нет механизма, который обеспечил бы безопасность жертв пыток. «Они находятся там же, в колонии. Эти же сотрудники, на которых они жалуются, там же работают. Поэтому они круглые сутки под давлением сотрудников. Из 23 заявителей осталось около 10. Троих из них перевели в условия строгого содержания», - сказала Жуаспаева.

Некоторые заключенные, пережившие пытки, пишут из колонии письма, на которых видна засохшая кровь.

«Дулат Немильбаев, один из заявивших о пытках, порезал себе очень глубоко, до кости, руки живот и шею. Давление упало до 60. Главный врач медсанчасти сама неоднократно падала в обморок, только с помощью заключенных-санитаров ему смогли оказать надлежащую помощь, но он был в очень тяжелом состоянии. 29 апреля, когда я начала посещать колонию, Дулата и Асылбека Молдакасымова, 24-летний парень, которому отбили почки, привезли ко мне на коляске два санитара», - заявила Жуаспаева.

Сейчас, по ее словам, Молдакасымов находится в строгих условиях содержания. «Только потому, что он стоит на своем. В октябре подошел срок на УДО, а они его держат в СУС (строгие условия содержания – V), не дают возможности освободиться», - сказала Жуаспаева, напомнив властям, что заключенные и без пыток несут наказание. «Никто не имеет права их дополнительно наказывать, они и так уже наказаны, отбывают наказание. Пытки в колониях никому не разрешены», - подчеркнула она.

Версия властей

30 апреля, вскоре после появления в соцсетях информации о пытках, на портале Zakon.kz вышел материал с заголовком «Пытки над осужденными в Алматинской области: факт не подтвердился». В нем есть комментарий комитета уголовно-исполнительной системы (КУИС) МВД, в котором пытки отрицаются: «В ходе мероприятия девять осужденных, отбывающих наказание в строгих условиях, препятствовали проведению обыска, пытались совершить групповой акт членовредительства, в связи с чем в целях предотвращения акта членовредительства в отношении указанных осужденных были применены наручники».

Главный специалист по воспитательному аппарату, майор-юстиции ДУИС по Алматинской области Сабира Мынбаева в том же материала заявляет: «Осужденные из числа отрицательно направленных в знак протеста нанесли себе незначительные телесные порезы. (…) Кому нравится, что у них забирают мобильные телефоны и другие запрещенные предметы».

В то же время продолжается следствие антикоррупционной службы. Однако, по мнению адвоката заключенных Гульнары Жуаспаевой, следствие упустило время. «Видеокамеры, - говорит Жуаспаева, - которые могли показать масштаб пыток, не сохранили ничего, потому что дело возбудили через 2 месяца. Следствие идет очень-очень медленно. Сейчас третий или четвертый следователь. Я ему пишу: вы упустили все доказательства, которые можно было собрать по горячим следам. Теперь дайте возможность международным экспертам побеседовать с каждой жертвой».

«Давали только те лекарства, чтобы он у них не сдох»

У 58-летнего Василия Кузьмина не забирали запрещенных предметов. У него забирали лекарства. Об этом, едва сдерживая слезы, мне рассказала его сестра.

«Мой брат Василий Кузьмин, 1961 года рождения, находится в ЛА 155/14. В октябре 2018 года попал туда, он инвалид второй группы, - сказала Марина Кузьмина корреспонденту Vласти. - Инвалидность дана пожизненная. Он в базе данных на трансплантацию печени с 2008 года. У него цирроз печени, постоянно должен принимать препараты. Проходил биопсию. В этом году колония попросила подтверждение всех диагнозов. Я провела обследования. Свозила его в январе в гепатоцентр, там подтвердили цирроз печени. Еще у него сахарный диабет».

Ранее Кузьмин соблюдал строгую диету, которая позволяла регулировать состояние сахара в крови, но в колонии он этого делать не может. «У него ухудшилось состояние печени, сахар пошел вверх. Поэтому он находится на двух препаратах», - сказала его сестра.

Также она сделала то, чего хотели от нее в колонии: «Я подтвердила все диагнозы брата: эпилепсия, 75 процентов не трудоспособности. Почему 530 приказ не применяется к нему? Мне отвечают: у него стадии не те. Я объясняю: человек имеет порядка 12 заболеваний, 7 из них входят в 530 приказ. Если взять одно заболевание, возможно, стадия будет не та. Но вы возьмите все его заболевания и скажите: какая же тогда стадия у человека?!»

Сейчас, по ее словам, у брата на ногах появились трофические язвы. «Есть фотографии. По этому поводу я обращалась за помощью. Носила лекарства в колонию. Там тогда была врач другая, возглавлявшая медчасть. Лекарства до брата доходили частично. Самое дешевое лекарство – восемь тысяч за пять апмул. Я передала пятнадцать ампул, ни одна не дошла. Подняла скандал, только спустя время стали брать расписки о получении лекарственных препаратов. Несколько месяцев лекарства уходили в никуда. Давали только те лекарства, чтобы он у них не сдох», - говорит Кузьмина.

В результате усилий Марины Кузьминой, звонившей и писавшей во все возможные госорганы, была назначена врачебно-консультационная комиссия (ВКК).

«У меня есть заключение (фотокопия есть в распоряжении Vласти), - сказала женщина, - где последний лист ВКК подписывается, например, психиатром и стоматологом. Как стоматолог может квалифицировать, скажем, артрит или цирроз? Когда Василий поднял скандал по этому поводу, они тут же переделали ВКК. Оно вышло с другими подписями, где диагноз ревматолога снимается, ставится другой диагноз».