Алексей Цой: «Мы больше не занимаемся тушением пожара»

— Алексей Владимирович, я начну интервью не с тех вопросов, с которых планировала, а со вчерашнего заседания в Акорде (разговор с министром был записан в пятницу, 2 апреля - V). Оно прошло и все правительство получило нагоняй от президента. На следующий день вдруг сразу стала возможной массовая вакцинация. Почему сложилась такая ситуация и насколько критика главы государства объективна?

— Здесь, наверное, есть определенные стечения обстоятельств. В принципе, у нас идет плановая работа и, конечно, дефицит вакцин наблюдается. Но, самое важное, я несколько раз рассказывал, что в целом в мире доступ к вакцинам очень сложный. И, к большому сожалению, есть такое понятие как «вакцинный национализм», об этом генеральный директор ВОЗ Тедрос Гебреисус говорил. Страны-производители вакцины — США, Европа, Китай, в первую очередь стараются насытить собственные рынки. На экспорт отправляют единицы. Да, производители готовы контрактоваться, но готовы поставлять вакцины либо в конце года, либо на следующий год, тогда, когда уже, наверное, поздно, или когда уже должен быть второй этап вакцинации.

Мы практически с каждым производителем были на связи с самого начала, когда вакцины находились только на этапах клинических испытаний. И сейчас мы на связи. И проговариваем. Но, к сожалению, не все готовы поставить вакцину именно сейчас. Несмотря на это, мы в Казахстане развили производство, нам удалось это сделать. Много вопросов о том, почему именно Карагандинский фармацевтический завод. Это единственная площадка, которая вообще выпускает биологические препараты. Вакцину даже упаковывать нужно в определенных условиях, должно быть специальное оборудование. У нас в Казахстане в Караганде единственное производство, которое есть, которое разливает биологические препараты. Мы договорились с Россией, нам пошли на встречу, и в кратчайшие сроки мы переоборудовали и запустили линейку по производству вакцины. Наверное, Казахстан одна из, если даже не основная страна, которая получила в таком объеме вакцину на данный момент. И нам удалось наладить производство. Сначала мы выпустили опытную партию в 90 тысяч и начали вакцинировать население.

Кроме того, на начальном этапе вакцинации мы видели настороженность населения: вакцина новая, разработана быстро. И мы с настороженностью начали эту вакцину делать и разъяснять. На начальном этапе даже не все медицинские работники были готовы. Но потихоньку привлекли экспертов, разработчиков из России, увидели опыт миллиона вакцинаций по миру, начали делать, убедились, что осложнений нет. Сейчас мы уже привили больше 150 тысяч, люди увидели, что явных побочных проявлений нет, есть какие-то небольшие недомогания. И сейчас у населения есть желание вакцинироваться, это очень важно для нас. То есть, появилось доверие.

— 150 тысяч человек за два месяца, вы же понимаете, что это ничтожно мало?

— Конечно. Мы согласны, что мало. Но это то, что у нас получилось законтрактовать. Потому что, к сожалению, этих вакцин в свободной продаже нет. Если бы были, у нас бы их давно коммерсанты продавали бы. Но их просто нет физически в общей продаже. Поэтому даже то, что мы получили в феврале, знаете, многие страны и этого не получили. Поэтому даже 150 тысяч вакцин — это большое достижение. Самое главное, мы также посмотрели готовность самой сети вакцинации в новых температурных условиях. Мы говорим о минус 18 градусах. Мы обкатали все наши точки, наши рефрижераторы, еще раз проверили холодовую сеть, еще раз обучили врачей. Конечно, мы бы хотели, чтобы это было намного быстрее, но все зависит от наличия вакцины.

— Вы упомянули, что есть поставщики, которые готовы поставить вакцину в следующем году. Ранее на брифинге вас много раз спрашивали о китайской вакцине. Все-таки, когда мы можем, помимо российской и казахстанской, ожидать какие-то другие вакцины и какие именно?

— Да, на счет китайской вакцины сейчас идет очень много полемики. Мы действительно ведем переговоры, и ожидаем данную вакцину. У нас сейчас есть несколько предложений, которые мы прорабатываем, различные направления, откуда мы можем получить вакцину. Думаю, что в ближайшее время несколько поставщиков нам озвучат и стоимость, и когда они могут поставить. Я думаю, что это будет скоро, потому что это уже коммерческие организации, которые планируют завести вакцину на рынок Казахстана.

— Платно?

Мы сейчас рассматриваем вопрос: это будет платно, либо это будет в государственном сегменте.

— То есть, вы подтверждаете, что китайская вакцина в этом году появится в Казахстане?

— Мы будем максимально стараться завести в Казахстан любую вакцину, которая аккредитована ВОЗ, которая имеет регистрацию, прошла соответствующие этапы клинических исследований и доказала эффективность. И вообще дать доступность любым вакцинам, чтобы можно было их альтернативно использовать.

— Алексей Владимирович, вот честно, по итогам брифинга во вторник сложилось ощущение, что Минздрав просто сидит и ждет, что кто-нибудь придет, предложит вакцины и наконец-то их завезет.

— Ни в коем случае.

— Ну вот по нашим ощущениям все происходит именно так.

— Дело в том, что мы не можем вам говорить вещи, которые мы еще официально не законтрактовали. В планах у нас очень серьезные наработки.

— На 2021 год?

— Не на «этот год», а на ближайшие месяцы. Мы же сказали: мы готовы обеспечить доступность шести миллионов вакцин до конца первого полугодия.

— Это все «Спутник»?

— Нет, это разные виды вакцин. Мы сейчас прорабатываем и казахстанские вакцины, и «Спутник» и, возможно, это китайские будут. Сейчас Pfizer выходит, есть различные предложения. Проблема в том, что нам все обещают и говорят: «Вот-вот мы вам поставим». Но конкретные даты мы сейчас согласовываем. Мы не можем сказать раньше времени о том, что мы официально еще не законтрактовали, хотя договоры очень высокого уровня. И мы там прорабатываем складские помещения, логистику и все остальное. То есть, не хотелось бы раньше времени говорить о том, чего нет, хотя уровень готовности очень высокий. Поэтому сегодня вы видите: Алматы вакцинируется, Нур-Султан также будет вакцинироваться, потому что получил такой же большой объем вакцин. Несколько дней назад во все регионы пришли в общей сложности 150 тысяч доз. Мы ждали заключения от института Гамалеи, потому что каждую неделю их перепроверяем — это принцип проверки на безопасность. Получили подтверждение — дали старт, и очередная партия будет запущена в оборот.

— 150 тысяч?

— 150 тысяч доз, это 300 тысяч вакцин, там два компонента. Помимо этого, уже 600 тысяч доз произведено на КФК, они находятся на складах в Караганде. Сейчас 850 тысяч двойных доз произведено в Казахстане.

— В апреле они все поступят?

— Мы развезем их в ближайшее время. С воскресенья на понедельник, наверное, еще 900 тысяч доз приходит в Караганду. Двойных доз «Спутник V». Они будут произведены в этом месяце. Помимо этого, мы еще имеем прямые поставки российского производства. И прорабатываем сейчас другие вакцины. То есть, в ближайшее время они у нас будут, и эти договоренности не сегодня заключались. Мы их уже ведем давно, и у нас это все планово. Потому что каждая поставка этих субстанций контрактуется заранее. Те, которые мы сейчас получаем, мы законтрактовали три месяца назад.

— Я правильно понимаю, что придет субстанция на 900 тысяч вакцин?

— Двойных доз.

— Плюс еще 2,5 миллиона доз вы ждете в апреле из России, правильно?

— Нет, в целом, мы ожидаем, что у нас будет 6 миллионов в первом полугодии. То есть, ориентировочно, по два миллиона вакцины ежемесячно.

— Погодите, вы на брифинге сказали, что 2,5 миллиона вакцин Казахстан получит в апреле. Теперь говорите еще про 900 тысяч на КФК.

— Это все вместе. Доступность в таком объеме населению мы сможем предоставить, а там как население будет (прививаться - V).

— Еще президент сказал такую фразу: «По прошествии двух месяцев вакцинировано менее 0,1% населения! Теперь мне приходится договариваться с главами других государств на невыгодные коммерческие и финансовые условия для ускорения поставок». Как вы можете это объяснить?

— Я думаю, здесь вопрос в том, что вопрос о вакцинах политизирован. И сейчас лидерам государств приходится выходить с просьбами на другие страны, оказать содействие в выделении вакцин. Потому что все вакцины квотируются, страны стараются в первую очередь привить свое население. Поэтому только личные дружеские отношения между главами государств позволяют нам получить такие гарантированные контракты. Может быть, больше, чем любые другие государства.

— Видели ли вы результаты опроса о том, что только 25% казахстанцев готовы привиться от коронавируса? Как вы оцениваете такие результаты, вы ведь понимаете, что это очень мало?

— Знаете, на старте вакцинации и то меньше людей были готовы привиться. Хотели посмотреть на то, как это будет, пусть кто-то первый начнет. Сейчас, по мере того, как нарастают (темпы вакцинации - V), все ждут: «А где министр? Почему он не прививается?». Я бы уже давно привился и привился бы первой вакциной, которую мы допустили, в том числе и «Спутником». Все мои знакомые медики уже давно привились, и я им сам рекомендую привиться той вакциной, которая сейчас доступна. Просто я принял для себя решение и это моя гражданская позиция – дождаться казахстанский продукт и привиться им.

— Пойдете в числе первых?

— Да, после официального допуска на рынок. У нас есть прецеденты, мой коллега – министр образования и науки Асхат Аймагамбетов уже привился, коллеги из самого института проблем биологической безопасности — тоже. Но все-таки мы, министерство здравоохранения, являемся регулятором. Если министерство образования — это ученые, разработчики, то министерство здравоохранения — это регулятор, независимый рефери, который проверяет, говорит, насколько эта вакцина действительно безопасна. Многие задают вопрос: почему раньше не сделали. Еще раз хочу разъяснить: время разработки вакцин приблизительно у всех стран одинаковое. Самое важное — старт, с какого момента мы получаем сам вирус. В Казахстан вирус зашел в марте, то есть мы начали разработку с марта. США, РФ, Китай получили вирус либо в начале 2020 года, либо вообще в конце 2019 года. Соответственно, у них была фора минимум в три месяца. И эти три месяца мы сейчас и дожимаем. В апреле у нас наступает период, когда мы должны посмотреть на стабильность, безопасность, реакции, и мы получим свою вакцину. Да, на начальном этапе это будет небольшой объем, но потом он будет масштабироваться.

— Государство уже проиграло войну антиваксерам. В стране катастрофически растет количество людей, выступающих против вакцинации. Как с ними бороться? Что будет делать Минздрав?

— Я не соглашусь, что государство проиграло. Есть люди, которые имеют свою жизненную позицию и, чаще всего, они ведомы какими-то ситуациями. Мы и медицинская общественность чаще всего считаем это (осложнение при вакцинации - прим. V) совпадением. Есть основное заболевание и на фоне полученной прививки, к сожалению (могут возникнуть осложнения - V). Где-то медицинские работники показания к вакцинации не учли, где-то прививку поставили на фоне какого-то заболевания, оно накладывается и делаются определенные суждения. Это (мнение противников вакцин - V) есть, но оно имеет право на жизнь. И здесь в первую очередь нужны положительные примеры. Вы говорите – как бороться? Не надо бороться, надо просто разъяснять. Я знаю много людей, которые боялись в свое время вакцинироваться, но со временем сами пришли к этому, провакцинировались и увидели, что это, оказывается, не представляет никакой опасности.

— То есть, выходить, убеждать, рассказывать, говорить?

— Иначе никак. Ну как мы можем силой заставить человека? Здесь самое главное — просто подсказать, рассказать. Если не поймет, может, в следующий раз это произойдет. Наша задача — дать больше информации, убедить. Поэтому работы еще предстоит много.

— Казахстанская вакцина от коронавируса вызывает недоверие даже у тех, кто в принципе, позитивно настроен к вакцинации. Что вы планируете делать, чтобы изменить это отношение? Планируется ли опубликовать результаты исследования вакцины в научных изданиях? Что это будут за журналы?

— Вы очень правильно говорите. В первую очередь, наверное, человек со стороны скажет: «Где в Казахстане разрабатывается вакцина?». У нас есть исторически сложившиеся коллективы и, самое главное, лаборатории, которые занимались этим годами. 70 лет институту проблем биологической безопасности. Он входил в ТОП-объектов СССР по обеспечению биологической безопасности. В Советском Союзе была очень сильно развита наука и Казахстан принимал в этом активное участие. Соответственно, там есть целая плеяда ученых еще с Советского Союза. Помимо этого, мы модернизировали лабораторию, в которой производится вакцина. Это очень современная лаборатория, и там самое важное — уметь работать с дикими вирусами. А этот опыт у нас есть уже 70 лет. Может быть, технология нашей вакцины не очень современная, но она работает уже больше 100 лет. Принцип простой: выделить вирус, размножить его, убить, добавив туда специальные вещества, добавить эти адъюванты. Потом вакцина вводится, организм реагирует на мертвый вирус, воспринимает его как боевой, и начинает вырабатывать антитела. Иммунитет повышается и человек защищен. Эта простая технология апробирована на всех тех вакцинах, которые мы принимали с детства. Китайская вакцина Sinovac сделана по этому же принципу.

— Вы планируете публиковать исследования?

— Конечно. Мы сейчас их не можем опубликовать, потому что сейчас идет третья фаза клинических испытаний. Наших добровольцев каждую неделю замеряют: смотрят их анализы, самочувствие, замеряют все показатели. Всю эту информацию сводят, обрабатывают и мы должны ее получить в двадцатых числах апреля. Сейчас вакцина имеет временную регистрацию, но пока она не прошла исследования, пока нам не подтвердили эффективность, безопасность, мы сделали такую оговорку, что только после подтверждения этих данных, она будет допущена на рынок. Соответственно, мы ждем. Но уже сейчас готовятся публикации в международные рейтинговые журналы, целая группа ученых подает все эти параметры, и они направят (публикации - V), и Минобразования этим занимается. Вся информация: какие группы были взяты, что сделано, какой эффект, сколько процентов эффективность – все это будет доступно. Но сейчас это клиническое исследование, закрытая информация, коммерческая тайна продукта.

— А какие-то страны уже подавали предварительную заявку на покупку нашей вакцины?

У нас запрашивают вакцину много стран. Но все ждут результатов исследования третьей фазы, хотя предварительно мы увидели высокий — 92% эффективности. К нам уже обратились с запросами Узбекистан, Кыргызстан, Монголия, они готовы рассматривать нашу вакцину при ее регистрации. Так как у нас традиционно есть определенные связи, вопрос прорабатывается. Турция, допустим, проявляет интерес, коммерческие компании из других стран. Самое важное – подтвердить (эффективность и безопасность - V).

— Алексей Владимирович, к вопросам, которые я планировала задать изначально. Вы девять месяцев работаете министром здравоохранения. Изначально президент вам дал специальные полномочия, по сути, он сказал, что вы — главный в правительстве. Как вы оцениваете свою работу? Какую оценку вы можете дать себе, ведомству в целом?

— Я думаю, акцент на систему здравоохранения был повышенным. Все регионы акцентировано начали работать на систему здравоохранения. За последние годы такой модернизации в системе здравоохранения не было — обновились ИВЛ-аппараты, огромные передвижные медицинские комплексы поехали в регионы. Мы получили машины скорой помощи, оснастили рентген-аппаратами, КТ. Построили больницы, были отремонтированы инфекционные больницы, которым по 50-60 лет, там были необустроенные системы вентиляции, не было ИВЛ-аппаратов, кислорода – всё полностью заменили. То есть, в кратчайшие сроки страна мобилизовалась, и мы получили в системе здравоохранения дополнительную помощь. Это дали вот эти полномочия. И таким образом мы сейчас насытили (систему - V). Конечно, на период ковида мы больше занимались тушением пожара.

— А разве вы до сих пор не занимаетесь этим?

— Сейчас? Нет! Например, механизм разворачивания коек утвержден еще в прошлом году. Мы перестроили систему реагирования, к примеру, первичную медико-социальную помощь. В июле все поликлиники были закрыты, больницы не принимали плановых пациентов, только экстренных. Мы сейчас перестроили, услуги оказываются проактивно, мобильные бригады начали выезжать на дом, выдавать лекарства. Сейчас у нас есть матрица. Те прогнозы, которые были, в принципе, идут в тех коридорах, которые мы обозначали. Многие говорят, вот, он одно говорил, потом другое. Но мы прогнозы обновляем каждую неделю. Каждую неделю мы мониторим, мы знаем, куда уходит тренд. Для этого мы сделали целую мониторинговую группу. Поэтому все идет своим чередом. Единственное, что появилось нового — вакцинация, это новый вызов, которого не было в прошлом году.

— Все-таки, какую оценку вы дадите себе и ведомству?

— Однозначно, мы можем сделать еще больше. И я думаю тот стимул, который нам глава государства обозначил, он еще больше подстегнет….

— Давайте будем откровенными, он вам пригрозил увольнением.

— Да… Мы должны выжать 200-300% и сделать так, чтобы обеспечить граждан [вакцинацией].

— Причем, в апреле.

— Да. Ну, начиная с апреля. Но самое главное, мы должны запустить (вакцинацию - V) и дать надежду гражданам на то, что мы все-таки выйдем из такого коллапса систем. Поверьте, Минздраву не хочется закрывать бизнес, все эти ограничения…. Это же непопулярные вещи. Всегда хочется делать что-то такое хорошее, за что бы любили. К сожалению, сейчас у нас немножко другая роль. Но мы должны это сделать ради того, чтобы как-то прекратить эту смертность и обезопасить население. У нас такая работа, мы готовы на себя брать удары и двигаться дальше.

— Весь прошлый год обернулся бесконечной сменой кадров и в самом Минздраве, и в управлениях здравоохранений по всей стране, менялись главные санитарные врачи. Эта кадровая неразбериха и хаос – результат того, что Минздрав был не готов или есть какие-то другие объяснения?

— У многих была накопленная усталость. Кто-то по состоянию здоровья (уходил - V), где-то были вопросы к прозрачности работы – у нас были массовые проверки по регионам, уголовные дела…. До сих пор у нас куча уголовных дел, которые еще на этапе следствия. Серьезный прессинг, многие не выдерживали, просто ломались. Кто-то год-полтора без отпуска работал, и поверьте, на госслужбе не сладко. Нам, врачам, допустим, проще работать в коммерческом сегменте, чем на госслужбе. Здесь за все отвечают, круглосуточно работают, нет свободного времени. А там они могут на прием спокойно пойти и хорошо зарабатывать. Понимаете? Очень сложно удержать в госслужбе, при тех зарплатах, которые есть. Сейчас потихонечку зарплаты повышаются. Например, у врачей санэпидслужбы вообще минимальные зарплаты. Как мы с них можем требовать прозрачности? Сейчас мы им на 70% повысили зарплату, делаем чистку рядов. Здесь идет обновление, эволюционно, скажем так. Ну и требования жесткие, не каждый выдержит без выходных работать. У меня с момента назначения не было ни одного выходного. И в сутки больше 6 часов не спал точно.

— Мне кажется это неплохо, при учете вашей должности и работы в пандемию.

Для нас уже это нормально, мы в тонусе работаем. И весь коллектив так настроен. Плюс мы хотели, чтобы в министерстве здравоохранения работали практики. Потому что, долго работая в министерстве, не работая на местах, отрываешься от реальной жизни. Поэтому мы искали практиков, чтобы они дали реальную картину: работают приказы, не работают. Чтобы они пришли и помогли исправить, если что-то неправильно сделали.

— Помогли?

— Да, они сейчас очень активно работают, где-то чиновничьи барьеры ломаются. Очень важно создать в коллективе такой климат, чтобы сотрудник мог уйти от границ, регламентов. У нас сейчас задача — очеловечить систему. Это сложно, потому что чиновничье поведение годами сформировано, и нужно сделать это более приземленным, более практически применимым.

— Вы говорите, сделано очень много за последний год, потому что вся страна работала на систему здравоохранения. Но с чем вы не справились?

— Нам еще предстоит большая работа по повышению статуса медработников, поддержке врачей, их мотивации к работе, повышению качества самой системы здравоохранения. Мы разрабатываем национальные проекты, по которым будем жить ближайшие пять лет, и здесь хотим сделать большой акцент на сельское здравоохранение. Если в городах мы как-то можем найти доступ к нашим врачам, на селе выбора нет. Мы хотим сделать так, чтобы работало правило «золотого часа», когда из любой точки Казахстана в течение часа любой гражданин мог добраться до места, где можно получить любую неотложную помощь: операции, роды, лечение травмы, инсульта, инфаркта. Получить свой базовый пакет на селе по обследованию, чекап, профосмотры. Чтобы в любое село, вне зависимости, есть там медпункт или нет, приехала наша транспортная медицина и помогла. То есть, мы делаем перезагрузку, перераспределяем свой акцент на сельское здравоохранение. Если на селе население будет оздоровлено, то мы не получим эти тяжелые последствия уже в городах, так как будет меньше людей сюда поступать.

Плюс большой акцент хотим сделать на здоровом образе жизни – бороться с нездоровыми продуктами. Есть много моментов, на которые мы бы хотели обратить внимание, все это будет отражено в национальных проектах. Мы не собираемся делать какие-то большие грандиозные реформы. Все-таки очень много хороших инициатив до меня коллегами было придумано и сделано. Просто нужно их дожать до практики, чтобы они действительно были реализованы до конца. Вот такая задача.

Но в целом, совершенству нет предела. Я всегда говорю – жалобы или недовольство системой здравоохранения уйдут только тогда, когда человек станет бессмертным. Чем выше уровень системы здравоохранения, тем больше жалоб, тем больше спрос, тем больше интереса и возражений к системе. Поэтому мы всегда готовы, мы понимаем, что тянем очень сложную лямку, за нее никогда не похвалят. В основном всегда бьют, но мы готовы.

— Почему вы пошли на эту должность, в пандемию? Что вами двигало?

А никто не спрашивал. Это было прямое поручение главы государства: прийти, взять и работать. Я узнал об этом, наверное, за 2,5 часа до назначения. И переехал из одного кабинета в другой буквально за 2,5 часа. Тогда не было времени думать, мы просто пришли помогать нашим коллегам. Всё, другого выбора у нас просто не было. Поэтому и сейчас мы работаем.

— Последний прогноз эпидситуации Минздрава хуже предыдущего, заболеваемость в среднем 2000 сутки. За апрель не получится переломить ситуацию, раз прогноз ухудшается. Нас ждет ухудшение или улучшение, учитывая темпы вакцинации, в том числе?

— Во-первых, надо понять, что вакцинация даст эффект ближе к осени. Если мы вакцинируем критическую массу за 2-3 месяца – 6 миллионов доз сделаем, это очень серьезный вызов. Соответственно, это больший эффект на осенний подъем. Конечно, если бы мы сейчас полноценно все перекрыли, как это было летом, мы бы вышли быстрее из этого периода. Но сейчас мы нашли такой сбалансированный вариант, когда ограничения по деятельности есть, к сожалению, нам приходится это делать, но не полное (ограничение, а частичное - V). Это нам позволяет где-то прерывать цепочки, но не полностью. И гашение инфекции идет чуть замедленнее. Мы должны выбрать: либо жесткий локдаун на месяц-два – тогда быстро сможем прервать цепочку.

— Следовательно, через месяц ситуация не улучшится.

Нет, это произойдет. Те ограничения, которые мы вводим, дадут свой эффект. Просто радикальным способом это будет быстрее. Конечно, если не учитывать пожеланий бизнеса, система здравоохранения уже бы давно перекрыла все, поставила бы кордоны, но у нас система сбалансированная, поэтому мы подходим взвешенно. Плюс внедрили систему ASHYQ, это тоже элементы ослабления для работы бизнеса.

— Коллективный иммунитет будет к осени. Учитывая темпы вакцинации и нынешнюю ситуацию, когда мы выйдем из пандемии? Прогнозные модели указывают, что это произойдет только в течение 2-3 лет. Вы согласны с такой оценкой?

— Здесь есть один нюанс. Даже если весь Казахстан привьется, мы не можем ограничить передвижение наших граждан за пределы Казахстана.

— Будут же антитела?

— У нас будут антитела, но, даже имея их, человек может быть переносчиком инфекции. Даже если ты получил вакцину, можешь заболеть, но перенесешь болезнь очень легко. При этом ты можешь быть носителем. Почему мы говорим что надо носить маски? Потому что в любом случае, дети не привитые, мы можем быть защищены, но можем подцепить инфекцию, не болеть, но передавать ее. Второе – у нас сумасшедшие миграционные процессы с другими странами. ОАЭ, Турция, Россия, Европа, страны, куда казахстанцы выезжают, тоже должны иметь хороший популяционный иммунитет.

— То есть, мы никогда не выйдем из пандемии?

— Поэтому и говорят, что необходимо 2-3 года — это все связано с мировым сообществом. Но в целом, люди, во всяком случае, получив вакцину, будут понимать, что они защищены от тяжелых последствий, от реанимации, от комы – от всего этого. Это шанс реально защитить себя, тогда нам станет проще. Да, коронавирус будет с нами, но не будет таких явных ограничений. Такой массовой заболеваемости не произойдет, больницы будут работать в обычном режиме.

— То есть, через 2-3 года будет обычная жизнь: в масках, но свободные?

— Возможно, к тому времени мы уже отойдем от масок, будем на это надеяться. Даже не через 2-3 года, может, и ближе к концу года. Посмотрим, все зависит от циркуляции. Видите, новые штаммы появляются, новые вирусы. Это вызов, но главное, что система здравоохранения сейчас отстраивается и будет реагировать на вирусы так: диагностика будет появляться, будем определять новые схемы лечения. Все поставлено на поток. Наша задача — адаптироваться и жить.

— Еще президент озвучил результаты выборочного исследования на антитела, которое проведено в Алматы, Костанае и Усть-Каменогорске. Протестировано 7 тысяч человек, распространенность антител составила 40-61%. Можно ли в этой связи говорить, что в принципе, статистике нельзя верить и половина населения Казахстана переболела коронавирусом?

— Нет, это не то, что статистика… Здесь вопрос не в этом. Мы изучаем иммунитет, это очень важно. Мы были инициаторами, Минздрав пригласил ВОЗ провести это исследование. Мы проинформировали наше руководство о том, что такие цифры есть. Но надо понимать, что исследование только проведено. ВОЗ сейчас выверяет эти показатели. И в основном в исследовании участвовало много медработников. Эксперты ВОЗ говорят, что врачи болеют чаще, чем остальное население, потому что они работают в эпицентре. Сейчас ВОЗ эти цифры просматривают, возможно, да, процентов 30-40% переболели. Но еще надо иметь ввиду, что эта оценка показывала следовые количества – небольшое количество антител, высокое. То есть, есть они или нет.

— Таким образом, говорить о том, что половина населения переболела, нельзя?

— Антитела определенный иммунитет создают, но однозначно – недолгий. Этот иммунитет через шесть месяцев гаснет. Соответственно, мы это изучаем. Плюсуя эти данные к нашей вакцинации, мы выйдем на тот общий коллективный иммунитет, который нам нужен.