Выдворение по-казахстански

Раисса же стала «первым мигрантом, которого провели по “зеленому” коридору, без выдворения», рассказывает Бакыт. Кроме «Родника» в операции по отправке девушки на родину поучаствовали начальник Погранслужбы Алматы, МВД, линейная полиция алматинского аэропорта, Международная организация по миграции (МОМ), Посольство Демократической Республики Конго в Москве и лично Генконсул. «Такой случай был впервые, никогда такого не было, чтобы шли на встречу мигрантам», — говорит юрист. Дорогостоящий билет, по ее словам, был куплен на средства МОМ, и это тоже довольно нетипично.

«У всех международников есть одно условие: они не оплачивают административные штрафы. Почему? Потому что по нашему закону речь идет о нарушителе. То есть, до решения суда помощь мигранту оказывается, но как только выходит решение о том, что он нарушил административный закон, финансирование по линии международной организации прекращается. И соответственно, ни штраф, ни транспортные расходы уже не оплачиваются», — рассказывает Бакыт.

По казахстанскому законодательству бремя по приобретению проездных документов для неплатежеспособных мигрантов, подлежащих выдворению, ложится на МВД. Однако какие суммы на это закладываются, неизвестно: на официальной странице комитета миграционной службы МВД бюджетная информация отсутствует, а отчет МВД об освоении бюджетных средств за 2020 год нужной детализации не имеет. К слову, юристу «Родника» лишь однажды удалось добиться от ведомства выделения средств на приобретение авиабилета до Беларуси, и это «очень было сложно».

Как правило, миграционная служба обращается в общественный фонд за содействием в выдворении, и «Родник» пытается «убедить консульство», беседует с родственниками мигрантов, привлекает диаспоры или изыскивает средства «из других источников». Бакыт отмечает, что ситуация с возвращением узбекистанцев последние три года радует — в поле активно работает агентство по вопросам внешней трудовой миграции Узбекистана. Оно отправляет сограждан на родину самолетами, сопровождая при отъезде и встречая по прилету.

Болат Досыбеков, адвокат из Шымкента, отмечает, что исходя из его небольшой практики государство наоборот не уклоняется от оплаты транспортных расходов. Это легко объяснимо: чаще всего в судебном порядке из Туркестанской области выдворяют граждан соседних Узбекистана и Кыргызстана. Путь от Шымкента до границы с Узбекистаном на машине занимает всего около часа, а до границы с Кыргызстаном — около пяти часов (через Тараз).

Административное выдворение — не исключительная мера наказания, которое грозит иностранцам, нарушившим законодательство Казахстана. Статья 157 КоАП допускает, например, назначение штрафа в размере 25 МРП (около 73 тыс тенге) за осуществление трудовой деятельности без справки или разрешения. На практике судьи могут выбрать этот вариант, когда мигрант устно подтверждает свою готовность оплатить штраф, и заявляет о наличии партнера/детей в Казахстане.

«Если мы [НПО, юристы или адвокаты по системе pro bono] не ходатайствуем за мигрантов, их поголовно выдворяют», — добавляет юрист «Родника». Бакыт подчеркивает, что суд не погружается в проблемы мигрантов, нет персональной оценки, а иногда — и переводчика. Адвокат Досыбеков согласен со своей коллегой: «Я указываю на нарушение, говорю: “Уважаемый суд, смотрите: здесь ему права и обязанности не зачитали, просто дали подписать. Он сам говорит, что ему ничего не зачитывали”. Судья говорит: “Ну он же подписал, этого достаточно”. Я говорю: “Он же не знает, что подписывает. Он же кириллицей не владеет, а читает на латинице как гражданин Узбекистана”. Судья: “Ну он же понял, подписал”».

Кроме процессуальных нарушений, отечественные судьи не берут во внимание и ратифицированные Казахстаном международные документы, защищающие права иностранных граждан. Досыбеков вспоминает, что после ссылки на международное право однажды услышал от судьи: «Зачем ты мне все это расписал? По существу напиши коротко!». «Очень-очень жаль, что у нас все только в рамках нашего казахстанского закона. К сожалению, судьи не знают, что есть Палермский протокол. Не знают о ратификации других конвенций. Не знают, что может иметь место эксплуатация людей», — отмечает Диана Бакыт.

Вероятно, не догадываются об этом и некоторые правоохранители. Юрист «Родника» вспоминает историю гражданина Кыргызстана, которого спустя три года удалось вызволить из трудового рабства. У пожилого человека, которому работодатель за провинность отрубил палец на ноге, следователи лишь поинтересовались: «Считаете ли вы себя жертвой торговли людьми?». Получив отрицательный ответ, они не стали выяснять, в каком эквиваленте он получал зарплату, добровольно ли находился при работодателе, самостоятельно ли выбрал место работы, сколько часов в день он мог поспать, была ли у него возможность связи с родными, в чем нуждается и почему беспокоится о собственном здоровье. Более того, кыргызстанцу не предоставили адвоката во время допроса, не было и ходатайства на судмедэкспертизу. Дело закрыли за отсутствием состава преступления.

О «пренебрежительном» отношении к мигрантам говорит и Досыбеков. Полицейские проводят их задержания с множественными нарушениями, которые потом адвокат нередко использует для прекращения дела. «Неуполномоченный орган (в частности, местная полицейская служба) составляет протокол, не то должностное лицо подписывает. Допрос и следственные мероприятия проводят без извещения консула. Составляют протоколы о торговле в неустановленном месте, при этом сами не могут объяснить, где торговать положено, а где — нет», — приводит примеры Досыбеков.

В результате страх человека «в погонах» откладывается на подкорке, а депортация в глазах мигрантов окружена ощутимой стигмой. Итоги — особенно в условиях пандемии — неутешительны: «Страх депортации оказывает многостороннее влияние на эмоциональное благополучие и психическое здоровье, а также влияет на готовность обратиться за медицинской помощью», пишут авторы World Migration Report 2020.

Переломить стигму сложно: «Как выглядит обычный районный отдел миграционной полиции? Заходишь через главный вход и тут же сталкиваешься с клеткой. Иногда я беру своих детей на работу, и когда мы с ними заходим туда, мой четырехлетний сын говорит: “Мам, мы что опять в тюрьму пришли?”», — делится Диана Бакыт. Она убеждена, что миграционным полицейским не повредят навыки «нормального человеческого общения». Пока же занятые правоохранители предпочитают не «разжевывать» малограмотным мигрантам нормы законодательства, а последние боятся задавать вопросы.

Досыбеков в свою очередь настаивает: «На уровне законодательства нужно требовать, чтобы мигрантам разъясняли права и обязанности». Еще лучше, если такая образовательно-правовая работа будет начинаться до отъезда в страну назначения, считает юрист «Родника». Информирование на границе, по ее мнению, тоже представляется не менее важным. В 2020 году в Казахстане к административной ответственности было привлечено 21,3 тыс нарушителей миграционного законодательства, почти 2 тыс из них были выдворены за пределы страны. За январь-февраль 2021 года решения о депортации были вынесены в отношении еще 674 граждан других государств. Теперь им запрещено въезжать на территорию республики ближайшие пять лет.

Будут ли они соблюдать запрет? Едва ли. Открытие границ побудило мигрантов, зависящих от сезонных заработков в других странах, поскорее отправиться в привычных направлениях. Или, по крайней мере, попытаться. Между тем, стимулов для легального нахождения в Казахстане так и не появилось. Кто захочет оформлять все по закону, если даже мигранта, который помог жене донести сумку с товаром до рынка, суд без лишних раздумий депортировал за незаконную торговлю?

Данная публикация подготовлена в сотрудничестве с Центром исследования правовой политики в рамках проекта «Усиление правовой защиты прав мигрантов в Казахстане».