Шуга Нурпеисова, культуролог, литератор, специально для Vласти

Жизнестойкость человеческого рода связана с желанием совершенствоваться, с императивом самопреодоления. С величием  целей. Народ возникает тогда, когда начинает доминировать не примитивное, ограниченное «эго», но «сверх-я», ориентированное на большую идею, большой проект.

В повседневности каждый едва успевает общаться с очень малым кругом себе подобных. И то все о насущной текучке. И средства массовой информации – площадка, где люди всерьез, обстоятельно могут встречаться, намечая контуры желаемого будущего. СМИ могут стать действенным инструментом настройки общественного сознания не только по поводу злобы дня. Необходимо разработать четкую государственную стратегию, чтобы задействовать такой фактор как служение человека идеалам. И это не наивный романтизм, но веление человеческой природы. Избыток комфорта и покоя лишает человека воли к жизни, парализует все его силы.

В Норвегии самые высокие стандарты потребления, но там и высокий процент суицидов. Так называемый позитивный стресс (эустресс) повышает жизненный тонус и крайне необходим человеку. Между прочим, искусство – еще один несомненный источник эустресса. А еще, если сфера чувств и эстетическое начало развиты, разбужены – интеллект гибче и живее, тоньше.

Коллективный разум и коллективная воля рождаются, когда внимание общественности сфокусировано на том, что действительно глубоко, интимно задевает, иначе вместо народа – обычная биомасса. Просто вид самых высших приматов. Человек, в отличие от обезьяны, способен непрерывно меняться изнутри. И этим он преображает условия своего существования.

 Разум, любовь и воля пробуждаются, если все силы вашего естества сконденсированы в узкий луч метящий в почти недостижимую цель, одержимость мечтой не дает замечать трудностей и думать об опасностях.

Человеку дано самому выстраивать для себя систему таких захватывающих целей, перспектив. Как по ступенькам, он восходит по ним все выше и выше. Большая идея побеждает главного врага любого государства и общества – собственные эгоизм и апатию, резко повышает возможности интеллекта.

  Если СМИ содействуют расширению сознания, кругозора, занимаются интеллектуальным и нравственным просветительством, прочеркивая путь от «эго» до «сверх-я», они добьются большего, чем еженедельные многотысячные митинги. Митинги допускают лишь лозунговый формат «Долой!» и «Да здравствует!».

 Митинги вспыхивают, если нестерпимо остра и горяча стала уже тема. Но они не заменят вдумчивых рассуждений о том, что же нужно на самом деле человеку и как определить общий знаменатель наших интересов.

Многое из того, что стало реальной проблемой, на митингах не решается. Самые невообразимые кошмары случаются и в школьных стенах, среди невинных, казалось бы, детей, в области образования. И задача повысить КПД нашей системы образования также невероятно актуальна и глобальна.

Нет, в самом деле, затевают ли аква-парк или мини-пекарню, обязательно подробно распишут бизнес-план. Затея с государственностью на много порядков сложнее. Но здесь отчего-то рассматривают лишь отдельные ее компоненты. Пресловутые экономику, политику, право. А про человека – молчок. Он остается дикорастущим сорняком. Но каждый - прежде всего человек. И если исходный материал, т.е. человек, совсем одичал, то либерал и демократ – он тоже понятно какой.

Какое-то дурацкое, неразрешимое противоречие – со всех сторон в лоб и завуалировано звучит пропаганда «Своя рубашка ближе к телу», «Бери от жизни все!». Но зачем тогда обижаться – мол, какого лешего везде бардак?

 Мозг наш, как все знают, состоит из двух полушарий. Левое – трезвый, подчас циничный анализ. И то самое «своя рубашка…». Правое – бескорыстная жажда творить и дарить. И – «все люди – братья». Современная цивилизация построена по левополушарной модели, исповедует соответствующие принципы. Культура открывает человеку удовольствие от духовно-нравственных и эстетических стимулов. И это ничуть не меньше удовольствия от обладания престижными цацками. Зато для здоровья человека и общества намного выгодней.

Цивилизация, не предусмотревшая противовес очень мелкой расчетливости, неизбежно должна была зайти в тупик. Человек и культура следуют линии законов природы. Им нужен «мир-как-организм». Технократическая цивилизация пересоздает «мир-как-механизм». Естественно, человек здесь лишнее звено, досадная помеха и на него не обращают внимания. Но все должно ориентироваться на непосредственные нужды, интересы человека, а не на абстрактные величины, вроде ВВП.

Потому наука вечно изобретает такое, что оборачивается головной болью: как ликвидировать незапланированные последствия очередного замечательного открытия? Этика науки подчиняется парадигме «мира-как-механизм». А ведь наука могла бы искать рецепты раскрытия человеческого потенциала, бороться с опустыниванием и обезвоживанием планеты.

Патриотизм, не будем забывать, очень мощно культурно обусловлен. Благодаря национальной культуре земля перестает быть безликой, анонимной территорией. Она становится одухотворенной, одушевленной, драгоценной. И ее священный образ вдохновляет на самоотверженное служение.

Если государственный язык изучается лишь из карьерных соображений, можно стиснуть зубы и изучить. Но каким будет качество языка в этом случае? Тот слой языка, где самые заветные, могущественные, волнующие символы, открывается только восприятию сердцем.

 Как выясняется, нет жесткой, однозначной грани между мозгом и нервной системой. Поэтому легче и качественней усваивается то, что вызвало живейший личный отклик. И если уметь обыгрывать мифы, легенды, эпос, историю – дело изучения казахского языка пойдет гораздо веселее.

Но недостаточно просто время от времени касаться подобных тем. В их обсуждение надо вовлекать как можно больше народа. Не могут политико-экономические дебаты совсем заслонять тему большой, многогранной культуры. Без этого гигантские внутренние резервы личности спят, никем не востребованные, непотревоженные.

Тот же материальный достаток и уровень демократизма имеют культурный генезис. Классический западный капитализм со всеми атрибутами демократии возник как раз-таки от пассионарного настроя, от духовного импульса. Капитализм зарождался, коль вспомним, в протестантской среде. Упорный труд, верность слову, добросовестность в отношениях с партнерами, скромность в быту, забота  о работниках и сбережении окружающей среды, автономия, индивидуализм личности – все это понималось как обязанность перед Богом. Граждане одной страны, католики и протестанты, разительно отличались в этом смысле друг от друга. И процветать стали именно протестанты.

Казахстан подцепил капитализм в ту пору, когда на Западе тяга к потреблению, расточительству стала задавливать более здоровые, требующие внутренней дисциплины тенденции. Но Запад еще держится на остатках своих добуржуазных навыков. И если мы строим капитализм, то и своей трудовой этикой должны озаботиться.

Дух конкурентности необходимо уравновешивать мерами, вызывающими в нас и дух солидарности, и приверженность к неким высшим ценностям – Мудрость, великодушие и сила – три грани одного свойства, на самом деле. В Японии – тоже капитализм, но ведь там и общество – семья. И это тоже не само по себе, из воздуха возникло – из своеобразия национальной культуры.

Мысль тоже может стать событием, сенсацией. И это будет, наконец, не тревожное, не пугающее событие. Напротив, очень даже обнадеживающее. Еще до того, как последствия, осязаемые результаты проступят в непосредственной жизненной практике, будет воодушевление, если СМИ устроят круговорот жизнеутверждающих, рисующих перспективу идей. Люди страшатся не так реальных трудностей, как самого ощущения, что мир бездушен и бесчеловечен и смысл его никому не доступен. Человеку просто необходимо знать: вот добро, а вот зло. Вот это уродливо, а это прекрасно. Без этого мир – взбесившийся, жуткий хаос.

Не стоит преувеличивать роль рационального в нас. Поверим ученым – именно эмоциональное существенно преобладает. Ведь даже если война и разруха, но есть солидарность, люди не теряют присутствия духа и надежды. Хотя бы вспомним историю Великой Отечественной войны.

Марат Тажин поднял более чем назревший вопрос оптимального переустройства работы средств массовой информации. Но оптимальность означает не только  перенаправить поток финансовых вливаний или большую свободу слова. Реформировать привычный, но уже буксующий контент, бессильный совладать с апатией и разобщенностью, не менее важно.