В интервью выпускающему редактору Vласти Светлане Ромашкиной и шеф-редактору Зарине Ахматовой он рассказывает, как из программиста превратился в топ-менеджера, почему не ушел в бизнес и какую роль в его жизни сыграла Загипа Балиева. А еще о том, каково это – быть одним из самых молодых руководителей подобного уровня, как теперь работает почта и зачем они придумали сайты для КСК.
Ахматова: О чем я хотела бы сразу вас спросить: знаю, вам часто задают вопрос о возрасте. Но вы тот человек, который в Казахстане дважды, если не ломал систему, не поднимал ее с нуля, но переделывал - сначала ЦОНы, потом «Казпочту». И вот в связи с этим у меня к вам вопрос, возможно, немного личного характера. Скажите, вам тяжело быть молодым управленцем такого уровня в Казахстане, где всюду чемпионы по геронтологии. Акиму 40 с чем-то лет, а все «пацан». Вы 1983 года рождения - как вам с этим живется в стране с таким политическим менталитетом?
Мусин: Я бы, наверное, хотел чуть-чуть отклониться в историю, когда Нурсултан Абишевич назначал вообще министров до 30 лет, мы же помним, в истории было и такое.
Ахматова: Просто уже не все это помнят. Давно было.
Мусин: Да, был период, когда почему-то все ушло это в прошлое, и никто об этом не помнит. Сейчас такое время, мне кажется, когда последние, по крайней мере, назначения акимов показывают что, будут иметь место «молодые назначения». Что касается меня, то мне комфортно. Но вопрос в том, что я уже привык к тому, о чем вы говорите. Я имею в виду то, что отношение людей приходится завоевывать, завоевывать умом. Вот так такого, чтобы ты пришел, и все двери перед тобой открылись, нет. Или такого, чтобы ты стоял в очереди, и тебя, грубо говоря, пропустили куда-нибудь в правительственный орган, тоже нет. Иногда спрашивают: «Мальчик, ты к кому пришел? Удостоверение покажи».
Был курьезный случай: лет пять назад, когда я пришел в правительство, забыл пропуск, мне говорят: «Мальчик, ты пришел к родителям? Кто они?»
Были даже такие ситуации, так что я привык. Если в первые 10 минут ты человека не убедил, что ты чего-то стоишь, дальше отношение к тебе будет совсем другое.
Ахматова: Но это болезненно было? У нас все равно есть такое: надо дослужиться, дорасти, побелеть сединой. А у вас какой-нибудь, условный совет директоров, где надо продавливать решения.
Мусин: Вот таковой сложности нет. Уже есть опыт, наработанный в ЦОНах, поэтому здесь, в Казпочте уже, конечно, легче. Многие меня в госорганах знают.
Ахматова: А изначально?
Мусин: Если честно, тогда, я, наверное, не понимал, что занимаю пост такого характера, где могут быть проблемы с возрастом. То есть тогда у меня был какой-то максимализм и внимания особо на это не обращал. После прихода в Казпочту как-то конечно, резко это в глаза бросилось, потому что все-таки в ЦОНах был министр, был вице-министр, которые в принципе решали, продавливали какие-то вопросы, здесь, конечно же, приходится больше самому двигаться.
Ромашкина: Как вы думаете, у вас сильно изменился характер с того момента, как вы пришли создавать ЦОНы?
Мусин: Наверное, нет. Я бы не сказал, что я где-то сильно изменился.
Ромашкина: Может быть вы стали жестче? Искушеннее в каких-то подковерных играх?
Мусин: Нет. Я в принципе не силен в таких вещах, в подковерных всяких играх и так далее, и я думаю, что всегда надо быть просто результативным. То есть, когда есть результаты, легче всего и разговаривать и где-то пробивать какие-то решения.
Ахматова: Вы уникальны в том, что вы поменяли, казалось, невозможное. Вы сделали систему дружелюбнее по отношению к человеку. Сделали это в ЦОНах. Там надо было все катком сравнять с землей и выстроить заново. Казалось, что эти женщины из паспортного стола будут всегда, а они важнее, чем министры, парламент и правительство вместе взятые. И тут вы, окончивший два казахстанских вуза, один - имени Сулеймана Демиреля, второй тоже наш. Так, где вы всему этому учились?
Мусин: Можно сказать, что один вуз, второй был заочно.
Ахматова: Где вы этого набрались? Такое ощущение, что вы человек с какой-то другой ментальностью. Обычно так зовут за большие деньги менеджеров с запада.Мусин: Я не возвышаю свои заслуги, потому что в принципе в ЦОНах у меня были руководители, первый руководитель такого масштаба, это — министр юстиции Загипа Балиева, у которой я был советником. В тот момент я понял, что в этом государстве, оказывается, можно внести изменения, которые останутся в истории, я понял, что только воля человека все меняет. Именно у министра юстиции я научился тому, что можно продавить, непродавливаемые, казалось, вопросы. Я все люблю на примерах рассказывать. Были 16 БТИ, мы знаем, что такое БТИ. Организации, которые, грубо говоря, ассоциировались с непрозрачными процессами. И вот в 16 БТИ были 16 различных баз данных - отдельные островки. 16 акиматов, 16 БТИ, и они между собой не хотели интегрироваться, потому что понимали, что как только они интегрируются, создастся единая база, и кусок хлеба, которым они живут, они потеряют. Схема станет прозрачной. И вот в тот момент, когда мы понимали, что надо создавать «электронное правительство» (его до меня уже начали создавать), когда я пришел в министерство юстиции, моя задача была в том, чтобы три государственных базы данных заработали. Первый из них – регистр недвижимости, справки, которые злободневны были в 2007-2009 годах. Ими же торговали чуть ли не по 100 долларов за каждую. Об отсутствии недвижимости, по обременению на недвижимость, чтобы оформить куплю-продажу, это все было, и вот в тот момент я понял, что эти 16 БТИ они никогда в жизни не сдадут своих позиций. Но Загипа Балиева ударила по столу кулаком. У нее было четкое поручение премьера, и она просто заряженная тогда пробивала эту стену. Я тогда понял, что в принципе не надо быть семи пядей во лбу, просто надо иметь волю, чтобы что-то поменять и где-то видеть конечную цель. Она не айтишник, но я ей все рассказал, объяснил, в чем плюс единой базы, и человек пробил это. Да, поначалу было криво, косо, данные не бились, но она это сделала. Я не знаю, может быть по сей день БТИ были ли бы разрозненными организациями, которые бы в принципе никогда эту базу не позволили бы создать.
У Жумагалиева, министра, с которым мы работали по ЦОНам (это уже второй этап, когда я пришел в другое министерство и ЦОНы почему-то оказались там), я научился требовательности. Когда с ним разговариваешь, он держит руку в сотке, в календаре. Вот у меня такая привычка (достает телефон) тоже выработалась. Когда что-то обещают люди, говорят: «Через пять дней мы подготовим отчет», он просто переспрашивал: «Через 5 дней? Подождите, это когда? Ну, давайте, во сколько вы ко мне подойдете?». И все, вот прямо ставит тебе дедлайн, заносит в календарь. Вот и я здесь даже в инвайте могу любого зама в телефоне поставить, вот она сейчас всплывет. Вот Егембердиева, мой зам всплывет и у нее появится уведомление…
Ахматова: Давайте не будем пугать человека!
Мусин: Во-первых, это требовательность, во-вторых, это порядок. Понятно, что у меня с порядком чуть-чуть сложновато.
Ахматова: Почему? Вы же программист.
Мусин: Это же от типа человека зависит.
Ахматова: Темперамент?
Мусин: Да-да, есть люди, у которых за столом все чисто, все по порядку, есть люди другого характера, предпринимательского духа, есть, грубо говоря, администраторы, которые тупо нацелены на закон и соблюдение закона, есть интеграторы и так далее. Я отношусь не к тому типу людей, которые администраторы. Но все-таки той требовательности я научился у второго руководителя и вот все это в симбиозе влияет на человека, я понимаю так, что любой руководитель становится руководителем, равняясь на кого-то.
Ахматова: То есть вы вбираете в себя от каждого вашего руководителя?
Мусин: Да, в этом плане мне просто повезло с людьми, с которыми я работал.
В Казпочте для меня первым вызовом стало то, что нет Жумагалиева, который вызовет и спросит: «Так, что ты сегодня должен был сделать? Отчитайся, пожалуйста».
Первая неделя прошла после назначения и я думал – сейчас, подождите, я все сделаю.
Ахматова: Привыкаешь, да, за спиной?
Мусин: Да, и я понимаю, что надо уже самому становиться тем человеком, который требует, который всем выставляет графики и так далее.
Ахматова: Слушайте, простите, вы сами достали телефон. И он у вас не просто «звонилка», а смартфон, ныне запрещенный, и все мессенджеры у вас есть…
Мусин: Ну а как же? Мы же работаем в национальных компаниях. Те правила, которые были приняты, они распространяются только на госслужащих.
Ахматова: У вас в Казпочте все со смартфонами?
Мусин: Да, конечно! Если объявят, что Казпочта не должна, грубо говоря, пользоваться смартфонами, то, скорее всего, мне легче написать заявление. Это 100%. Потому что сегодня 21 век, и когда весь мир движется вперед, предъявлять подобные требования компаниям, неправильно. Госслужба – это другое, в госслужбе есть какие-то вещи, которые должны соблюдаться, и должна проводиться какая-то политика, а для компаний, для бизнес-компаний…
Ахматова: А жалуются ваши знакомые госслужащие? Вы не чувствуете какого-то дискомфорта? Отправляете кому-то фотографию из Мангистау в whatsApp, а нет – вам отвечают ночью.
Мусин: Для меня стало чуть-чуть даже комфортнее. Почему? Потому что когда я в правительство захожу, раньше с телефоном заходил, а сейчас хоть есть причина оставить телефон и зайти без телефона и хоть чуть-чуть…
Ахматова: Жене можно сказать опять же: «Дорогая, был в правительстве!»
Мусин: Нет, жене обычно я так не говорю, но для себя, хоть немного отдохнуть от телефона. Потому что от него тоже устаешь, оказывается.
Ромашкина: А вам предлагали работу на госслужбе?
Мусин: Ну как, я же работал на госслужбе, а в Казпочту я пришел совсем недавно, всего полтора года назад. Поэтому я не думаю, что сейчас время предлагать что-то.
Ромашкина: Сколько вы даете себе времени работы в Казпочте, чтобы сделать все, что вы хотите сделать?
Мусин: Минимальный срок – 3 года, это я сам себе такой срок ставлю. А в целом люди, которые принимают решения о том, что продлевать срок на этом посту или куда-то меня передвигать, или там вообще попрощаться, я на них не влияю. Для себя я думаю, три года – достаточно для того, чтобы что-то, по крайней мере, измеримое показать.
Ромашкина: Вам предлагали возглавить «Правительство для граждан».
Мусин: Ну не то, чтобы предлагали, рассматривали кандидатуру. В принципе вопрос такой: я пришел в Казпочту совершенно недавно, и уходить отсюда, не показав каких-то результатов, было бы неправильно.
Ахматова: Это была ваша аргументация?
Мусин: Ну, и аргументация моего руководства, которое тоже объясняло, где надо…
Ахматова: «Нужен он нам»?
Мусин: Не то чтобы «нужен», тут же понимаете, почта за последнее время так много руководителей меняла, что вот если в масштабах государства смотреть, то когда системообразующая компания находится в такой хаотичной, постоянной смене руководства, это не есть хорошо. Но мы – солдаты все. Как руководство скажет, так и будем двигаться. Именно руководство страны, поэтому если, конечно, где-то я буду полезен на другом участке, то, в принципе, я не смогу отказать. А так в целом аргументация была, и я думаю, ее услышали.
Ромашкина: А когда вам предлагали возглавить Казпочту, то у вас не было каких-то сомнений? Что, может быть, вы не готовы?
Мусин: Вы знаете, я вам честно скажу, за три года до прихода у меня уже была презентация того, что можно сделать с Казпочтой.
Ромашкина: Вы готовились заранее?
Ахматова: Дипломную, что ли, защищали?
Мусин: Почему-то в какой-то момент времени у меня возникают какие-то мысли, и я начинаю просто собирать информацию, думать, а что бы еще можно сделать?
Ромашкина: Вы по какому-нибудь предприятию еще собираете информацию?
Мусин: Нет (Смеется). Сейчас некогда и одной Казпочты достаточно на несколько лет.
Ахматова: Вы просто видели, что есть такая неповоротливая система, которая стремится к убыточности, решили, что ее можно исправить и вечерами в свободное от ЦОНов время, накидывали план развития?
Мусин: Не план развития, это презентация, идеи.
Ахматова: Вам предложили присмотреться или как это было?
Мусин: Нет, просто видите, ЦОНы и Казпочта по сути своей похожи. Почему? Потому что у Казпочты самая разветвленная филиальная сеть, а у ЦОНов задача – предоставлять услуги населению. Я увидел, что мы где-то начинаем дублировать друг друга. Мы дошли до районного уровня, и у нас была задача — дойти до сельского уровня в ЦОНах, я тогда начал понимать, что Казпочта – это та организация, которая в принципе по филиальной инфраструктуре – номер один, и нужно ее использовать для того, чтобы государству в лишний раз не заходить на сельскую территорию. И в тот момент я просто начал думать, что можно сделать совместно с Казпочтой. Мы уже начали проект по предоставлению госуслуг через Казпочту в ЦОНах: выдача справок электронного правительства и т.д. Мы тогда определили 40 отделений Казпочты в сельских регионах страны для того, чтобы начать этот процесс обучения работников Казпочты для того, чтобы покрыть сельские регионы. Потом соответственно, когда идея по корпорации «Правительство для граждан» зарождалась, я только одну вещь пробивал. Понимал, что она самая краеугольная, необходимая – это доведение услуг до сельчан. То, что сделали в ЦОНах, это да, хорошо, да, надо дорабатывать, но многие вещи где-то на рельсы поставлены, но эти услуги не доведены до сельских жителей. Сейчас, работая в Казпочте, выезжая в сельские регионы, понимаю, что до электронного правительства – именно, чтобы сельский житель сидел сам за компьютером и заказывал справки, далеко, и именно в этом почта может помочь. Наш почтальон может быть агентом электронного правительства, агентом ЦОНов.
Ахматова: А вам не страшно, что в вас увидят человека, который может вытягивать ситуации достаточно сложные, такой своеобразный кризис-менеджер: пришел, увидел, все исправил. Ну, прежде проанализировал. И потом будут бросать вас на не самые приятные участки, где ответственность выше. Это же плохо на самом деле быть таким эталонным сотрудником. Вы ушли из ЦОНов, вроде там ничего не развалилось.
Мусин: Там же везде работает механизм…
Ахматова: Нет, вам не страшно, что вам будут ставить неподъемные задачи?
Мусин: Мне кажется, что для человека важно заниматься чем-либо, что хочется делать. Если будет задача где-нибудь исправить какой-нибудь механизм, наладить работу, будь то в бизнесе, на государственной службе, где поручат какую-либо задачу, я в принципе везде готов. Но понятно, что с возрастом какие-то приоритеты в жизни начинаешь выставлять. Сейчас понимаю, что оттого, что вы сказали – не страшно, нет, не страшно. Не страшно самому, страшно за детей. Потому что в действительности, когда занимаешься больше рабочими процессами и меньше посвящаешь времени семье, то со временем понимаешь — дети растут, хочется уделять им больше времени.
Ахматова: А сколько вашим детям лет?
Мусин: Старшей — 9 лет, уже в третьем классе, вторая — в первом классе, младший сын сейчас в садике. Когда на них смотришь, понимаешь, время может быть упущено. Поэтому больше страшно даже не за себя, а за то, что меньше времени остается семье и детям.
Ахматова: А отказать сумеете?
Мусин: Уже думаю, я в принципе, созрел для того, чтобы суметь отказать. Потому что какие-то жизненные приоритеты начинают выстраиваться. Если раньше была карьера, гонка за хорошими должностями, громкими результатами, то сейчас начинаешь расставлять приоритеты. Я прочитал недавно в Facebook пост СЕО Coca-Cola про 5 шариков. Он предложил представить жизнь человека в виде пяти шариков, которыми можно жонглировать.
Пять шариков: работа, здоровье, семья, душа и друзья. Из этих пяти шариков уронить можно только один, и этот шарик — работа, он резиновый, а все остальные стеклянные.
С годами обращаешь внимание на такие философские вещи и понимаешь, что все-таки семья, здоровье важнее.
Ахматова: Люди, бывает, очухиваются в 40-50 лет и говорят нам в интервью, что заработали язву желудка, гипертонию и детям уже под 30. Вот тогда-то уже страшно, а вам-то еще ничего — нормально.
Мусин: С точки зрения «отказать-не отказать», понимаю, что мы, казахстанские менеджеры, все же практики. И я осознаю, что мне нужно в какой-то момент поехать поучиться. Понимаю, что уже есть предел тем практическим навыкам и нужно теоретическое обновление.
Ахматова: В магистратуру хотите?
Мусин: Я, кстати, поступал на магистратуру, здесь, казахстанскую. Но быстро сориентировался, что это не то, что я хочу. Я понимаю, что однажды какой-то отрезок жизни мне нужно посвятить учебе.
Ахматова: А вы по бизнесу поступали?
Мусин: Да.
Ахматова: MBA?
Мусин: Да, это была Международная академия бизнеса. Когда в Астане работал, нужно было раз в месяц три дня ходить, но я понял, что это не то, что мне надо.
Ахматова: А что вы хотите? Сейчас вырвать год-два для вас - это же значительный отрезок с таким темпом жизни.
Мусин: Ну, я айтишник и для меня важно бизнес-администрирование по моей специальности.
Ахматова: А вы уже присматриваете университет, страну? Давайте помечтаем: вот где бы хотели учиться?
Мусин: В принципе, я думаю, что можно рассматривать дистанционное обучение, но хотелось бы конечно, наверное, все-таки с отрывом от производства, нормально посвятить какой-то отрезок жизни еще раз повышению своего уровня знаний.
Ахматова: Штаты?
Мусин: Или Штаты или Англия. Конечно, по моей специальности лучше Штаты или Сингапур. Тут уже надо подумать, поразмышлять. Я еще не обдумывал.
Ахматова: У вас техническое образование, это очень чувствуется. У нас либо романтики где-нибудь в правительстве, либо лирики. Физиков не так много. Я симпатизирую людям, которые делают из какого-то хаоса систему.
Мусин: Программирование это в первую очередь — систематизация.
Ахматова: Полагаю, у вас была к нему склонность. Этот ваш склад ума привел к тому, что даже на интервью вы принесли листочки с циферками. Расскажите о показателях Казпочты.
Мусин: Если честно, Казпочта никогда в принципе в плачевном состоянии по финансовой отчетности не была.
Ахматова: Но и не цвела.
Мусин: Казпочту можно рассматривать с нескольких ракурсов. Первый, с которого я рассматриваю: это все-таки для чего она нужна государству. В целом вроде бы курьерских компаний много. И в стране есть банки второго уровня, которые предоставляют те услуги, которые мы предоставляем. И когда мы себе этот вопрос задали, мы поняли, что мы нужны государству, только если мы работаем на селе.
Да, важны финансовые показатели, да, важны все инициативы трансформации, но если все их мы будем делать путем закрытия отделений на селе и вычеркивания базовых сервисов, которые необходимы, сельчанину, то смысл в этой компании теряется.
У нас, при этом, хорошие финансовые результаты: мы год закончили в 2,6 млрд плюсом.
Казпочта, наверное, с таким результатом по итогам года не выходила. Посылки, наша основная деятельность, и ее доля растет, 2015-м по отношению к 2014-му - на 20%. В 2014-м мы доставили 5,7 млн посылок, в 2015-м - 6,9 млн. Я думаю, что этот рост будет продолжаться. К тому же, задача развить внутреннюю электронную коммерцию. То, что Lamoda или другие игроки занялись построением своей курьерской сети, говорит о том, что почта не дорабатывает.
Мы идем к тому, чтобы мелкие интернет-магазины могли создаваться и использовать нашу логистику. У нас есть API-код, который интегрируется на любой сайт без согласования с нами. Это дает возможность клиенту выбрать возможный путь доставки Казпочтой. Это такой программный универсальный «штекер».
Ромашкина: Вы хотели развивать интернет-продажи на селе?
Мусин: Есть несколько приоритетных направлений, которые мы для себя выделили. Именно по селу. Мы четко определили, что село, что филиалы – это наш плюс, а не минус, и в том, чтобы насыщать их сервисами, мы продвинулись вперед. Сейчас мы начали продажу железнодорожных билетов в сельских отделениях. Представляете, раньше бабушки, которые планируют через месяц выехать к внуку в другой конец Казахстана, вынуждены были выезжать в райцентр, покупать билет, потом возвращаться к себе. Сейчас это можно сделать на месте, в нашем филиале. Мы видим, что внутренние авианаправления становятся доступными, поэтому мы уже тестируем продажу авиабилетов, будем запускать по всей сети. Так же мы запускаем то, что вы называете интернет-продажами, я бы это назвал электронная коммерция. Но она такая, гибридная.
Ахматова: Тоже для села?
Мусин: Да, для села. Первое мы сделали – стали сотрудничать с магазинами бытовой техники, типа «Мечта», «Технодом», чтобы доставлять их товары. Но среди услуг - не только доставка, но и прием заказов с села, оформление через компьютер. Человек может прийти на почту, отметить то, что ему необходимо - там будут или каталоги или наш компьютер с интернетом - оплатить кэшем в кассу и ждать доставки.
Ахматова: А как рассчитывается стоимость этой услуги?
Мусин: Мы в основном работаем с такими брендами, которые согласны делать скидку для сельских регионов страны, но за счет этой скидки нам покрывать услуги доставки.
Ахматова: То есть, человек вам не платит?
Мусин: Да, к этому мы сейчас двигаемся, чтобы мы брали больше с бизнесменов, с малого среднего бизнеса, который находится в городах. Те сегменты малого и среднего бизнеса, которые работают хорошо в городах, но не представлены на селе, они в принципе уже рынок весь съели и им некуда развиваться. В этом плане мы предлагаем использовать нашу площадку для того, чтобы собрать дополнительную аудиторию, которая худо-бедно платежеспособна, потому что есть пенсионные отчисления, которые Казпочта доставляет и так далее. Например, мы предоставляем услугу денежных переводов. Я хочу рассказать об экономическом тренде, чтобы вы задумались. Мы когда запускали услугу «Салем, тенге» по денежным переводам, мы думали, что делали это для того, чтобы городские жители отправляли деньги в село. Но по итогам годового подсчета получилось наоборот — больше отправляют из села в город.
Ромашкина: Видимо, студентам.
Мусин: Это сигнал того, что деньги на селе какие-никакие есть, и там есть потребность в каких-то базовых сервисах. И мы для того, чтобы несколько базовых сервисов развить, даже вносили изменения в законодательство. Новый «Закон о почте», дает нам право представлять интересы банков второго уровня в качестве агентов. Все нас критикуют за то, что мы не занимаемся кредитами. Кредитами мы не занимаемся осознанно, потому что это целый институт, мы принципиально в этот рынок не идем. Мы вместе с советом директоров приняли для себя стратегическое решение, что мы если будем этим заниматься, то только в качестве агентов. Например, в сельское отделение Казпочты пришла девушка, говорит, что ей нужен кредит. Мы выкладываем ту кредитную линейку, которая представлена различными банками второго уровня. Она сама выбирает, говорит: вот я хочу вот этот кредит, например, Казкоммерцбанка. Мы оформляем соответствующие документы, сканируем, отсылаем в Казкоммерцбанк, он принимает решение. При положительном решении нам отправляют деньги, мы их выдаем. Мы здесь посредник.
Ахматова: Слушайте, зачем вам ввязываться в это? Там и так все сложно.
Мусин: Смотрите, вопрос ведь в чем: сельчанам сейчас для того, чтобы оформить кредит, нужно выезжать в райцентр, в город. Мы хотим сделать доступными те услуги банков второго уровня, которые не представлены на селе и которые могли бы быть полезными.
Ахматова: А это утяжеляет выплаты?
Ромашкина: Процент за ваши услуги ложится на банк?
Мусин: Конечно. Это агентский сервис.
Ахматова: На сумму выплат по кредиту это потом повлияет? Кредит стал дороже?
Мусин: Мы сейчас определяем цену, сколько это будет в процентах, сколько это будет в деньгах. Конечно, мы за бесплатно работать не собираемся. В любом случае на чьи-то плечи это ляжет. Понятно, что банки второго уровня, скорее всего, это переложат на клиента, как в принципе, и всегда это делали.
Ахматова: Будем реалистами.
Мусин: Но по большому счету оттого, что сегодня нет этих услуг на селе, никому не хорошо.
Ахматова: По сути это должно быть не дороже, чем если бы человек съездил в город?
Мусин: 100%! Мы даже делали анализ. Когда человек выезжает в райцентр для получения документов из ЦОНа, ему как минимум, нужно поехать в город, там покушать, переночевать, сдать документы, ехать обратно. И потом еще раз приехать, чтобы получить готовые документы.
Ахматова: И сколько получилось?
Мусин: Минимум 4-5 тысяч тенге. Если мы будем предоставлять эту услугу на селе, это будет просто спасение для сельчан. Да, понятно, почтовые услуги сами по себе идут вниз. Это мировой тренд. Я имею в виду письма и периодические издания. Никто не выписывает газет в том масштабе, в котором он раньше выписывал. Никто не пишет писем, не пересылает открытки, как раньше это было, но электронная коммерция, о которой я говорю, она будет расти.
Поэтому когда банки не занимаются своей профессиональной деятельностью, сбором депозитов и выдачей кредитов, а сидят и обслуживают, грубо говоря, самую большую организацию в регионе, я считаю, это неправильно. Поэтому мы своей почтовой деятельностью будем заниматься через оформление заказов. У нас - большая инфраструктура, у нас есть та филиальная сеть, которой ни у кого в стране нет.
Ахматова: Главное финансовую пирамиду не создавайте, а то база-то хорошая.
Мусин: (Смеется)
Ахматова: Скажите, а зачем вы раздали почтальонам смартфоны и как тяжело шел процесс?
Мусин: Идея пришла в конце 2014 года. Если вы помните, сначала у нас было такое устройство, оно было закуплено в 2013 году, называлось МПУ, я не знаю, как это расшифровывается, оно было тяжелое, 1 килограмм, я не представлял, как человек будет с ним ходить.
Ахматова: Особенно, если учесть, что это женщина средних лет.
Мусин: И у нее еще есть сумка с посылками. Мы планировали с помощтю устройств систематизировать все процессы.
Ахматова: «Все» - это какие? Получили-расписались?
Мусин: Да, первое – получили – расписались. Это делалось где-то в тетрадках, тетрадки теряются. Первое, что мы хотели – просто отметка о получении посылки. Второе с помощью смартфонов, они сотрудники будут получать задания, чтобы видеть, куда отнести посылки, откуда забрать, все это мы будем перекладывать в смартфон. Еще мысль: все-таки мы, Казпочта – уникальная организация с точки зрения разветвленности, и мы должны наладить коммуникацию со своими работками.
Ахматова: В смысле, вы теперь звонить им будете?
Мусин: Теперь у нас будет коммуникация - мы будем отправлять им какие-то месседжи и получать от них фид-бэк.
Ахматова: Это СМС или у вас есть какая-то система?
Мусин: Мы будем делать приложение. Пока используем telegram.
Ахматова: Круто.
Мусин: А потом будем разрабатывать приложение, с помощью которого будем оповещать, спрашивать мнения по каким-то задачам, чтобы у них появлялось ощущение коллектива.
Ахматова: Сколько вы закупили этих смартфонов и каких?
Мусин: Samsung S3, 1200 было роздано на март, сейчас уже более 2000.
Ромашкина: А вы на селе или в городе раздаете?
Мусин: Изначально раздавали среди городских почтальонов, но теперь ушли и в некоторые города - дальше областных центров, будем доходить до села.
Ахматова: А как проходило внедрение этих новых технологий? Многие жалуются, что бабушку или маму не могут обучить.
Мусин: Заключили с мобильным оператором договор о том, чтобы в сети было определенное количество бесплатных минут - чтобы люди хотя бы просто научились пользоваться. Мы объясняем людям, что это конкурентоспособность.
Ахматова: Ну, сложно вообще?
Мусин: Конечно, сложно. Нам даже наших руководителей некоторых сложно переучивать, объяснять…
Ахматова: … что письмо быстрее дойдет по интернету!
Мусин: Да. Мы создали чаты и группы для мобильного общения - постоянно обмениваемся мнениями. И управление идет не через письмо, служебные записки, а по факту. Сначала мы обучили менеджеров районного уровня, теперь пошли по почтальонам.
Ахматова: Я не зря спрашиваю, было ли сложно. Эта трансформация сознания - процесс достаточно болезненный. Я помню, как все приводили в пример реформы в Грузии, когда там в один день распустили десятки тысяч человек и набрали новых. У вас какой подход - набрать новых или менять тех, что есть? В ЦОНе за то, чтобы встать в очередь первым, брали деньги, и тут пришли вы и разрушили коррупционную составляющую.
Мусин: Первое. В Грузии увольняли все-таки…
Ахматова: Полицию.
Мусин: Правоохранительная система, это та система, где в большей степени все завязано на личных качествах следователей, оперативников - там, где нельзя победить процессом. В ЦОНе можно было это победить выстраиванием процесса, отладкой системы.
Я приводил пример по базе данных - когда справка вылетает за пять минут, и когда люди это знают, за нее брать 500 тенге уже бесполезно
. Первоначально мы это ломали - выявили «10 коррупционных» услуг, в то время у нас был вице-премьер Орынбаев, и мы ему докладывались по каждой услуге. Объясняли, что сейчас оно так все проходит - через 7 кругов ада, а нужно три шага…
Ахматова: Напрямую в бездну.
Мусин: В ЦОНах мы ломали процессы, которые способствовали коррупционным проявлениям, и когда мы сломали эти процессы, люди сами по себе стали отваливаться.
Ахматова: Они стали увольняться?
Мусин: Да. Вторым пунктом мы провели аттестацию. Мы одномоментно, помню, уволили около 10-15 % людей - не сдал тест, до свидания. Но тесты были совершенно легкие и были выложены на портал за месяц — все вопросы и все ответы. Там было всего 1000 вопросов.
Ахматова: А тесты включали вопросы по алгоритму работы этого человека?
Мусин: Да, ну, к примеру – какой документ нужен для оформления недвижимости? Но самое главное - мы вывесили все вопросы и все ответы! Если бы человек хотел остаться, он бы выучил. Те, кто не прошли тестирование, были безвозвратно уволены. Когда первая волна пошла, когда с 15 % людей мы почти одномоментно расстались, мы показали, что вот у нас теперь новая система и она такая.
В «Казпочте» было немного иначе. В ЦОНе мы ломали процессы через внедрение новых принципов, основанных на электронных технологиях, а «Казпочта» - это компания с огромной историей. Там есть бабушки, которые помнят Советский союз и какую они важную работу при Советском союзе выполняли. И я понял, что просто так с наскока изменить все нельзя.
Ахматова: О первую бабульку споткнулись? «Куда ты, мальчик?»
Мусин: Но придет время, и мы по тому же пути пойдем.
Ахматова: А вы работаете с людьми? Какие-то тренинги, тим-билдинги проводите или просто ждете, пока они привыкнут?
Мусин: В рамках трансформации «Самрука», все HR-процессы синхронизированы, есть агенты изменений, которые ходят и рассказывают, что не все не так плохо. И что все это нацелено то, чтобы Казпочта процветала и это скажется на общем благосостоянии. Это же системные вещи - нельзя пойти и сказать: «Мы должны поменяться». Поэтому и запущена система трансформации по всем фронтам - и подход системный и IT-процессы надо отладить, и изменить отношения к очередям…
Ахматова: Сакральному, для наших людей, понятию.
Мусин: Если у тебя нет примеров под рукой, чтобы на них показать человеку, что изменения возможны, то ничего не получится. Надо, чтобы была возможность сказать - все плохо, да, я признаю, но вот это и это мы сделали? Да. Если нет у тебя результатов, то что-либо обещать или как-то разговаривать с людьми - тяжело. Системная работа по HR выстроена. Сейчас в целом мы думаем, что дальнейшая работа будет в этом заключаться - работать с людьми, чтобы делать из них наших агентов изменения.
Ахматова: Вот, я же говорю - сетевой маркетинг.
Ромашкина: У меня, как у человека, который постоянно заказывает посылки, два вопроса. Очень долго идут посылки, бывает, месяц.
Мусин: Откуда?
Ромашкина: Из Китая, например. И второй вопрос по Amazon, по США - невозможно заказать, будете ли вы что-то в связи с этим предпринимать?
Мусин: Я ездил в обе эти организации - Alibaba и в Amazon. Amazon'у пока неинтересен наш рынок, прямой возможности здесь пока не будет, но мы создали возможность регистрироваться на V-post - это наш сервис. Понятно, что изначально при запуске были проблемы изначально при доставке товаров с литиевыми батарейками, потому что когда в общей массе есть хоть один предмет с батарейками, этот мешок снимается с рейса, там другие посылки застревают
Ромашкина: А почему?
Мусин: Из-за соображений безопасности - сейчас мы будем это все решать, где-то выходить на наземные пути сообщения, уходить на грузовые перевозки. Что касается Китая - я уже в четвертый или в пятый раз за время своей деятельности побывал там. Буквально вчера мы были в Китае по вопросу развития электронной коммерции и вопросам доставки посылок. Все понимают, что нужно двигаться к сокращению сроков, при этом системных нареканий у нас друг к другу нет. Китайцы организовали такой форум, где за один стол сели представители сервиса Alibaba и все почтовые операторы, обсудить все проблемы.
Alibaba стремится сейчас к тому, чтобы в любую точку мира доставлять посылки за 72 часа…
Ахматова: Что они знают о логистике в Мангистауской области…
Мусин: Но мы однозначно должны подтягиваться, если мы хотим наладить процессы внутри страны. Мы не исключаем проблем и там, и у нас, системно нужно работать, у нас есть интеграция со всемирной почтовой системой, где мы в принципе хот-трекинг начинаем. Второе, что мы системно делаем - разбираемся с сортировкой. И налаживаем процессы сортировки, чтобы посылки больше не уходили не туда. Мы разбираем различные проблемные кейсы, и мне пишут про них на Facebook, мы называем эти кейсы именами людей. Первый кейс у нас был кейс «Гринкевич» (по фамилии блогера - V), когда мы поняли, что трекинг не работает вообще! Посылка может тусоваться по различным городам, а в системе она не отражается. Она может быть давно выдана, а у нас в системе висит, как будто в Алматы, в сортировочном центре. Поэтому мы каждый кейс разбираем и принимаем какие-то системные меры.
Ахматова: А самый кровавый кейс… как зовут?
Мусин: «Гринкевич» и зовут. Он до сих пор у меня в голове - по нему разбор был очень жесткий, я тогда понял в принципе, до чего люди не привыкли работать в информационных системах. Для них бумага была важнее, чем работать в компьютере, на бумаге отметил - отправил, а система - сама по себе. Поэтому сейчас наша задача всех переучить, что первичнее все-таки компьютер.
Ромашкина: Но ведь без бумажки, ты букашка.
Мусин: Вот вы пример привели, а он на самом деле - очень показательный. Помните, раньше были эти «корешки», которые носили по подъездам и уведомляли о том, что вам посылка.
Ромашкина: Сейчас СМС приходит
Мусин: Сейчас - да. Я когда пришел в какой-то из почтамтов и заметил, что бабушка сидит и заполняет эти бумажки, я у нее спросил, зачем она эта делает. Она говорит: «Подождите, молодой человек, а вы знаете, что есть постановление правительства, утвержденные правила оказания почтовых услуг, бла-бла-бла-…»
Ромашкина: (Смеется) «Мне все равно, что вы директор «Капочты»?
Мусин: Типа того.
Ахматова: Бабушка работает в системе Казпочты или пришла за посылкой?
Мусин: Работает!
Ахматова: А вы сказали, кто вы?
Мусин: Да! Вот эта и есть та реальность, в которой мы живем. Потом я на свой страх и риск написал бумажку, что все! Что бумажка - это необязательно. В закон только внесли пункт о том, что СМС-уведомление является уведомлением. И я понял, что «Без бумажки ты букашка» - это прям важно людям. Я понял, что надо спустить указание, что будет наказание, если не выполнят. А просто сказать - все, дескать, ребят, давайте жить по-новому, не получается.
Ромашкина: В новом законе еще прописываются новые нормы по безопасности. Говорится, что только в 19-м году будет осуществлено. Это действительно так нужно?
Мусин: Во всем мире есть угроза терроризма и есть борьба с деструктивными структурами, то, что они могут использовать почтовый канал - не исключено. Есть пересылки по Казахстану, они на таможню вообще не заходят. Если кто-то из Актау отправил коробочку с чем-нибудь в Алматы, а наш сотрудник не проверил ее, то это рискованно, хотя бы потому что наш вагон прицепляется к пассажирскому поезду.
Ахматова: А как проверять?
Мусин: Мы будем устанавливать сканеры, по типу тех, что есть в аэропортах. Установим их в 16 городах, в сортировочных центрах. Почему до 2019-го года продлено? Это требование предъявляется для всех почтовых операторов!
Ромашкина: DHL и прочие?
Мусин: Да-да, все курьерские службы. Почтовая отрасль либерализовалась в 2008 году, когда убрали лицензирование почтовой деятельности, убрали весь контроль, и понятно, что сейчас это надо приводить в порядок, потому что так сильно отпустить рынок нельзя. Это сделали для развития рынка, но сейчас уже надо наводить порядок.
Ромашкина: Скоро не будет этих сообщений в Твиттере: «Кто-нибудь летит в Астану»?
Мусин: (Смеется) Но тут вопрос ответственности, вчера в китайском аэропорту бабушка, казашка (!) хотела передать мне сумку!
Ахматова: И что, вы не взяли? Какая ирония!
Мусин: Нет, я хотел взять, но я понимаю, что никто не застрахован от случая, когда что-то передадут, а завтра тебе светит уголовная ответственность!
Ромашкина: О, я вижу заголовки: «Директор Казпочты перевозил…»
Ахматова: «А где бабуля»?
Мусин: Еще и границу надо было пересечь с этой сумкой… Твиттеры, Фейсбуки - это все хорошо, перевозить чьи-то сумки - опасно. Понятно, что это делается, потому что почта не дорабатывает, я имею в виду сроки. Но сейчас большая конкуренция – 115 игроков на рынке, и грубо говоря, если почта не может успеть или наши конкуренты, то я не знаю….
Ромашкина: Я читала, что вы собираетесь создать сайты каждому дому, и когда я читала, почему это делается, у меня появилась мысль о том, что вы, может быть, еще и функции КСК пытаетесь взять на себя.
Мусин: Как айтишник, я хочу всегда любой неправильно функционирующий механизм починить. Мы со своими ребятами сели, я просил, могут ли они создать такой движок. Они сказали, что могут. И мы сейчас с BI-group это тестируем, но в будущем я бы хотел, чтобы эта площадка стала платформой сотрудничества КСК и жильцов. Мы сделаем удобное приложение, чтобы люди могли жаловаться на работу.
Ахматова: Бедный пресловутый сантехник Петрович.
Мусин: Или наоборот они будут получать уведомления – об отключении воды или что-то подобное. В конце концов, наша цель, чтобы базу использовали акиматы для того, чтобы принимать решения о том, что нужно делать вообще в городе.
Ахматова: Слушайте, выглядит, как сериал «Черное зеркало», когда технологии захватывают нашу жизнь. Вы его видели?
Мусин: Видел. Сейчас век диджитализации. Весь формат – цифровые взаимоотношения, мы, к тому же, имеем определенные бизнес-идеи о том, как связать это с Казпочтой.
Ромашкина: У вас есть команда единомышленников? Или вы один?
Мусин: В принципе вся Казпочта уже живет этим духом трансформации.
Ахматова: Ну, вы кого-нибудь с собой приводите?
Мусин: Ну, что значит, приводите?
Ахматова: Есть люди, с которыми комфортнее работается? У меня – есть. Да, и без них могу, но с ними – эффективнее.
Мусин: Из ЦОНа я привел буквально считанных людей и то - не сам просил их пойти со мной, это было их желанием.
Ахматова: То есть, вы можете работать с любой командой.
Мусин: Да. Это мой принцип – уходишь, надо чтобы все оставалось в рабочем состоянии.
Но мы, конечно, пытаемся внедрять корпоративную культуру какую-то. Бывший руководитель пресс-службы Байрам Азизов стал играть с сотрудниками в волейбол. От него это осталось.
Ахматова: Почему в волейбол?
Мусин: Не знаю, может, он менее травматичен. (Смеется) Наверное, потому что Байраму нравилось, он не футболист.
Ахматова: А вы – футболист?
Мусин: Нет, я играю во все, но не профессионально. Поддержать игру всегда могу. Не люблю, когда под меня игра строится. Такую культуру неформального взаимоотношения вводим в компании.
Ахматова: Я наконец поняла, в чем диссонанс. Я впервые встречаю, айтишника-экстраверта. Они же всегда в себе. Хмурые парни в свитерах с оленем. Я понимаю, вы уже апгрейднутая версия, но тем не менее вы хорошо коммуницируете с внешним миром. Вы таким были или таким стали?
Мусин: Да был, наверное, в 2004 году, когда я в АО «НИТ» (Национальные информационные технологии - V) пришел на работу, мне говорили: «Ты - явно не программист». У меня всегда была хорошая машина…
Ахматова: А откуда у вас была хорошая машина?
Мусин: Родители купили. Тогда был на содержании родителей в основном. Одевался не как программист.
Ахматова: Не боялись девчонок…
Мусин: И все смеялись – ты, может, косишь под программиста? Я этой профессии отдал 4 года где-то. Были результаты, когда я отвечал за целые модули больших программ. Я работал там, но понял, что это не мое. По духу это было не мое и если бы не предложили мне повышение, то я, наверное бы, работал сейчас в частном бизнесе. Если бы не Загипа Яхяновна... (Балиева - V)
Ахматова: А вы помните тот момент, когда «старик Державин нас заметил»? Эту встречу с Загипой Балиевой?
Мусин: Ну, оно само собой получилось.
Ахматова: Я люблю задавать прямые вопросы, откуда вы такой появились в этой системе? Вы чья-то креатура?
Мусин: Точно не чья-то креатура.
Ахматова: Вы из простой семьи?
Мусин: Ну, как из простой... Отец был замруководителем областного «телекома»
Ромашкина: Все-таки есть презентация по «Казтелекому».
Мусин: Мама работала в налоговом комитете, областном. Я из Экибастуза, мы переехали в Павлодар, никогда не бедствовали, за это спасибо родителям, я мог себе позволить ездить на машине, одеваться в хороших магазинах. Но случился для меня переломный момент – родители стали урезать меня в деньгах. Это был второй курс, потому что отец перешел на другую работу.
Ахматова: А вы единственный ребенок?
Мусин: Нас трое. Тогда я начал понимать, что надо что-то менять. Я на третьем курсе уже начал работать. Создавал веб-сайты…
Ахматова: Халтурили, как обычные парни в свитерах с оленями. Так как состоялась встреча с Балиевой?
Мусин: Я работал в Алматы в частной компании, меня тут все устраивало, мне казалось, что меня никогда отсюда не выманить. Я поехал в Астану, отец тогда работал в Агентстве по информатизации и связи, и он предложил мне податься куда-нибудь в национальную компанию. Он сказал, что вот есть КМГ, есть проект «Электронное правительство» «Может, туда пойдешь»? Я говорю: «Да какое «Электронное правительство»? Я тогда ни во что не верил, не верил, что можно что-то в этом государстве поменять. Отец приготовился к моему отказу. Я сходил АО «НИТ» - все-таки родители настаивали и решил попробовать.
Два года проработал программистом – меня уже тошнило, понимал – не мое. Хотел уходить. И в этот момент создавали электронную цифровую подпись, меня поставили менеджером проекта – это уже другая работа. У меня появились другие обязанности - пробивать бюджет в соответствующем госоргане, общаться с чиновниками. Тогда в госорганах вообще не было айтишников, стали создавать маленькие группы программистов, которые работают в «НИТе», но на различные госструктуры. Я отвечал за 15 подразделений. Загипа Балиева изъявила желание, чтобы именно у нее это подразделение создавалось, и чтобы оно было мощным. С того момент она меня заметила и позвала на работу. Я поработал, остался в Минюсте уже на другой позиции, все проекты доделал, которые мы когда-то начинали – по электронному архиву, нотариату. Из «НИТ» меня уже позвали в отраслевое министерство, которое тогда создавалось – связи и информации. Тогда туда перешел, там идея с ЦОНами зародилась, и мы начали работать…
.jpg)
Ахматова: Деньги это важно для вас?
Мусин: Конечно, важно.
Ахматова: Зарплатой соблазняли в Казпочте?
Мусин: Если честно признаться, то я не считаю свою зарплату высокой. Ну, если честно.
Ахматова: Вы ее даже называли. Не повысили с тех пор?
Мусин: Нет. Да, я это озвучил, сильно обсуждали, все по-разному отреагировали. Но мне кажется, за границей, например, когда люди говорят, что зарабатывают несколько миллионов долларов в год – это нормально и никакой человек, который работает почтальоном, не будет возмущаться…
Ахматова: Слушайте, ну у них и почтальоны получают поболее наших.
Мусин: Ну, вопрос же уровня жизни…. Я согласен – в целом надо повышать зарплату работникам. Но ответ на ваш вопрос «Важно или нет?» - конечно, важно. Но если выбирать между финансами и интересной задачей и идеей, то я выберу идею.
Ахматова: Мы ловим вас на слове.