Jeltoksan: «Я верю в способность музыки трансформировать язык»

О политике и ее влиянии на музыку

Акбота Узбекбай: В 2019 году мы видели вас на сцене фестиваля GoViral в футболке с надписью «Всех не посадишь». Вы тогда проявили свою политическую позицию. Это было время президентских выборов, митингов и арестов политических активистов. Потом случились Январские события…

Бексултан Бакытжан: Пошла большая волна – Асия Тулесова, арест Бейбарыса [Толымбекова]. Кажется, именно это тогда и прорвало. Назарбаев отошел от власти, и пришел Токаев. Это был процесс, похожий на пробуждение. Политические преследования продолжались. У меня тоже было внутреннее недовольство, и я его выразил. К тому же ситуация в стране особо не изменилась. Наверное, есть хорошие сдвиги, но, похоже, что внутри правительства посчитали, что «народ недоволен, но еще не взорвался».

Акбота Узбекбай: Вы вышли на улицу во время Қаңтара, верно? Что побудило вас?

Бексултан Бакытжан: Я вышел в ночь с 4 на 5 января. Все было стихийно и непонятно. Было много растерянных людей. Они хотели выразить свое недовольство, но у них не было намерений всё разрушить и разграбить.

На следующий день люди пошли к акимату. Я наблюдал за этим, но ситуация там мне не понравилась, не было понятно, кто что делает. Когда объявили, что будут применять оружие, из инстинкта самосохранения решил не выходить.

Что мне не понравилось, так это то, что Токаев заклеймил людей террористами, пока они погибали на улицах. Они быстро подсчитали убытки бизнеса, но до сих пор не опубликовали [полный и подробный] список погибших.

Если бы действительно были справедливые выборы, то люди бы имели значение для власти, и власть боролась бы за улучшение их жизни.

Ольга Логинова: Как увиденное повлияло на вашу музыку?

Бексултан Бакытжан: Я был глубоко впечатлен, я впал в апатию. Казалось, рассвета не будет. Тогда я написал песню «Közimdi Aşam» («Открываю глаза» – В.). Это имело терапевтический эффект, я высвободил все, что было во мне, через эту песню. Я, если честно, все для себя пишу.

Ольга Логинова: Я думаю, это была терапия не только для вас, но и для всех нас, особенно если вспомнить песню MEMO.

Бексултан Бакытжан: MEMO – это коллективная композиция, объединившая разных артистов. Каждому было, что сказать. [Режиссеру клипа] Айторе Жолдаскали, Qonyratbay Fam, другим артистам.

Как-то я сказал, что эта песня – жоқтау (поминальная песня в казахской традиции – В.). Но MEMO – больше как утешение – для самих себя, для людей, попавших в эту ситуацию. В своем тексте я говорю людям, что все будет хорошо. Такое случилось, теперь надо стать сильнее. Я посылал этот сигнал молодежи – что надо быть энергичнее, верить в себя, не уезжать.

«У нас была цель – не дать потонуть Атырау»

Акбота Узбекбай: Вы родились и выросли в Атырау, затем продолжили музыкальную карьеру в Алматы, но вновь вернулись в свой родной город. Почему?

Бексултан Бакытжан: Наша студия находится в Атырау. В Алматы я жил в 2021 и 2022. Зима тогда прошла тихо, концертов не было. В конце июня я решил вернуться. В Атырау вся моя команда, мой старший брат, это город, в котором мне комфортно жить.

Ольга Логинова: Сейчас из Атырау выходит много свободных молодых музыкантов. Кроме того, в городе формируется музыкальное и культурное сообщество. Как вы думаете, почему?

Бексултан Бакытжан: На самом деле в Атырау очень хорошая школа музыки – есть квалифицированные преподаватели, есть необходимая инфраструктура для музыки. Раньше там были рэп-группы. Из поколения в поколение в городе возникает новая волна.

Акбота: Есть ли в Атырау условия для музыкантов?

Бексултан Бакытжан: Нет маленьких и средних музыкальных площадок, концертных залов. Я бы сказал, что эта проблема касается и Алматы.

Акбота Узбекбай: Весной в страну снова «внезапно» пришла вода. Паводки дошли и до Атырауской области, но регион, в целом, устоял. Волонтеры и горожане сами укрепляли город. Вы были среди них. Расскажите о том, что вы видели во время паводков?

Бексултан Бакытжан: Никто не был готов к подтоплениям в Кульсары. Лишь после того, как город затопило, область начала двигаться. Я помню, что жители Кульсары были очень сильно разгневаны. Когда я туда приехал, я понял, что люди готовы всех уничтожить от злости.

У нас была цель – не дать потонуть Атырау. Я узнал о том, что нужны волонтеры, что будет собрание вечером. Там были районные акимы, специалисты. Тогда я понял, что мы не готовы к таким ситуациям, но было не время для подобных обсуждений. Когда ты идешь туда, ты воспринимаешь все уже не как некую «абстрактную систему», ты видишь реальных людей, которые пытаются что-то делать.

«Обиды на потом, сейчас нужно заниматься делом» – была такая установка в голове.

Я опубликовал одно видео [о волонтерах], хотел использовать свои ресурсы. Оно распространилось. Но я заметил, что у нас совсем нет специалистов – водников, гидротехнологов, строителей, инженеров общего профиля. Либо их нет, либо они не пришли на помощь тогда.

Тогда во мне что-то изменилось. Когда-то ведь я учился на инженера-строителя. Но мне не хотелось идти в эту сферу, я хотел музыкой заниматься. После этих паводков понял, что раз у меня есть какие-то знания в этой области, развивать их – часть моей миссии.

Так, в середине мая я вернулся в инженерию, чтобы набраться опыта и улучшить свои навыки.

Ольга Логинова: Над какими проектами вы работаете?

Бексултан Бакытжан: Проектирование, промышленное строительство. Конкретных проектов, связанных с водой, нет. Но архитектор Асель Ежанова создала инициативную группу, состоящую из инженеров, дизайнеров и архитекторов. Мы проводим с ними исследования. Водное хозяйство, строительство нового жилья, строительство временного жилья, способы использования водных ресурсов и другое. Надеюсь, что мы сможем когда-нибудь поработать с акиматом. Нам сейчас нужно немного больше связей.

Акбота Узбекбай: Какой теперь у вас распорядок дня?

Бексултан Бакытжан: Теперь обычно до вечера я занимаюсь инженерной работой, возвращаюсь домой, пью чай, потом работаю в студии с восьми до одиннадцати. Каждый день примерно так. По выходным вторую половину дня провожу в студии.

Когда идет подготовка к концертам, я провожу вечерние репетиции, а в выходные репетирую весь день. В день концерта стараюсь ничего не делать.

О новой волне казахской музыки, шоу-бизнесе и цензуре

Ольга Логинова: Как вы вообще увлеклись музыкой?

Бексултан Бакытжан: На ​​самом деле я интересовался музыкой с детства. Мой старший брат тоже ею занимался, поэтому я пытался ему подражать, много слушал рэп. С этого и начинал. Позже, когда кругозор стал расширяться, появился интерес к разным направлениям музыки.

Музыка для меня как терапия. Я начал это понимать чуть позднее. Во мне было много всего невысказанного. Теперь я это понял и начал этим делиться. Тогда я не понимал, что эмоции надо выпускать наружу. Бывает, что люди, которым хочешь что-то рассказать, тебя не слушают, хочешь рассказать другим – не выходит. Потом ты начинаешь этим делиться через музыку – через инструментал или через слова, это помогает высвободить эмоции. Я никогда не думал о том, что хочу «именно это» передать, просто начинаю писать.

Есть терапевтические практики, кажется, я делаю что-то подобное – когда вы берете чистый листок бумаги и записываете все, что приходит на ум, без внутренней цензуры. Музыка действует также.

Акбота Узбекбай: Вас можно назвать представителем новой волны в казахской музыке. Что, по вашему мнению, отличает эту новую волну?

Бексултан Бакытжан: Я думаю, что прежде всего – это честность. Мы не следуем одним и тем же шаблонам, мы делаем то, что хотим. Это потому, что около 90 процентов представителей новой волны не имеют продюсера – человека, который вкладывает деньги, пишет план, говорит, что нужно выпустить альбом, и что вы должны окупить вложения, которые он сделал за это время. Нет такого человека. Вот почему мы можем свободно двигаться. Но это все же зависит от этапов, на которых находятся артисты. Позже они начинают переходить на более прагматичный подход.

Ольга Логинова: Как вы думаете, на каком этапе вы сейчас находитесь?

Бексултан Бакытжан: Сейчас я пытаюсь сохранить баланс. Сохранить в какой-то степени свободу, но в то же время начать смотреть на свое искусство как на проект. Потому что если оставить все на самотек, наступит хаос. Я пишу песню как артист, затем смотрю на нее как критик, а после оцениваю ее как маркетолог – у меня такой период.

Сейчас я работаю с лейблом qazaq indie. Они помогают мне проводить концерты. Я работаю с братом над музыкой, но это более творческий процесс. В основном я сам пишу и музыку, и слова, потом показываю брату. Он дает свою оценку. В качестве дистрибьютора я работаю с лейблом Ozen, но музыка – это я сам.

Ольга Логинова: Есть ли вообще в шоу-бизнесе цензура?

Бексултан Бакытжан: Я считаю, что открытой цензуры нет. В основном мы идем на свободные, независимые платформы. Фестивали – это частный бизнес. Они свяжутся с вами, если у вас будет много прослушиваний. У нас, похоже, появился свободный рынок. Вы производите музыку, и если слушателей много, вы арендуете площадку и проводите концерт. Вам никто не будет ставить преград.

Если мы посмотрим на ситуацию в России, то там много отмен. Не дают арендовать площадки. У нас такого нет. Не могу сказать, что я очень протестный артист, но никакого давления не ощущаю.

Акбота Узбекбай: Можете ли вы описать свою аудиторию?

Бексултан Бакытжан: Люди, которые открыты к новому. Я всегда вижу людей, которые не следуют шаблонам. При встрече они оказываются прогрессивно мыслящими людьми.

В целом, мне нравятся проекты для детей. Я хочу, чтобы и дети слушали мои песни. Через десять лет они повзрослеют. Я думаю, нужно работать на них, потому что старшее поколение уже не воспринимает новое, даже если им попытаться объяснить. Слушают в основном подростки. Мне кажется, это сейчас главное.

Если мы возьмем рынок сейчас, я бы сказал, что это самое сильное время. Рынок ищет сильную музыку, интересных артистов.

Это значит, что есть спрос со стороны народа, люди готовы к этому. Поэтому такие артисты, как мы, сейчас востребованы, к нам прислушиваются. Но вначале ничего такого не было, у нас и ожиданий никаких не было, мы просто выпускали музыку – мне кажется, именно с такими мыслями нужно и начинать, а если делать все по расчету, то потеряется интерес.

Об идентичности и языке

Акбота Узбекбай: 5 июля вы выступали в проекте “Üi küiı”. Расскажите, что это был за перформанс?

Бексултан Бакытжан: Мы пытаемся ответить на вопрос «что такое дом?». Это государство, семья, или ты сам себе можешь стать домом? Меня в целом интересует, где наш кров. Потому что наше государство, кажется, отстает в этом вопросе: мы видим много фактов суицида среди подростков, они не могут найти себе прибежище. А что же это такое? Это место, которое может тебя слушать, принимать тебя, которое даст свое тепло. Наши семьи же – как отражение государства. Мы следуем некоторым традициям, но, похоже, утратили их внутренний смысл.

Ольга Логинова: Сейчас актуальна тема поиска идентичности. Как вы думаете, казахстанская идентичность только на пути формирования?

Бексултан Бакытжан: Да, я так думаю. Для меня национальные ценности – это немного спорный вопрос, мне кажется, что человеческие ценности намного важнее. Я больше верю в любовь и милосердие.

Я думаю, что понятие «казахстанский» не очень правильное. Может быть, подобные понятия выглядят привлекательными для других этносов, но в долгосрочном плане это может не сработать. Потому что это не позволит другим интегрироваться. У меня есть друзья, наполовину русские, наполовину казахи, русскоязычные. Они не называют себя казахами, потому что мы поставили границы в этом вопросе. Ты – казах, если только ты таков по крови. Это сталинистский взгляд на мир. Это должно определяться по гражданству. Мы должны воспринимать понятие «казах» – как соотечественник, человек с общим бэкграундом. Ты живешь в Казахстане – ты казах. Мои друзья же не могут чувствовать себя здесь как на родине.

Казахи ничего никогда не выбирали: никто у нас не спрашивал, когда мы входили в империю, мы не выбирали жить в социалистическом обществе, вышли последними из СССР – даже это мы не выбирали, просто Советский Союз распался. Все время так. Казахи должны выбираться из этого круга, самостоятельно выбирать, хотя бы в идеологическом плане – куда мы будем двигаться.

Акбота Узбекбай: Как вы думаете, какова роль музыки в формировании казахской идентичности?

Бексултан Бакытжан: Я верю в способность музыки трансформировать язык. В нынешней волне есть очень много известных артистов: Moldanazar, Darkhan Juzz, Мирас Жугунусов, Sadraddin. Их труд очень много значит. Вспомните, в 2010-2011, если ты слушал казахскую музыку, то тебя автоматически относили к числу неразвитых людей. Было стыдно. Сейчас слушать стало модно.

Язык – это инструмент, который дает вам понимание окружающего мира, дает вам определенную призму. Изучение языка меняет вашу личность. Вы начинаете говорить по-другому.

Здесь есть и вопрос демократии: если ты знаешь только казахский, какие возможности у тебя будут? А каковы перспективы, если знать только русский язык? Разница есть, да. Если бы возможности были равными, я бы ничего не говорил. Но не получится работать в инженерной сфере, только зная казахский. Но если ты знаешь только русский – сможешь.

Ольга Логинова: В своих работах вы часто используете традиционные инструменты. Как вы начали их использовать, как работаете с аранжировками?

Бексултан Бакытжан: Мне всегда это нравилось. Когда я познакомился с ребятами из Steppe Sons, я удивился, насколько хорошо они знают инструменты. Они не хотят, чтобы музыка осталась в старой форме. Их посыл в том, что эти инструменты не должны оставаться в музеях, что они могут создавать новую музыку. Я думаю, в будущем мы продолжим с ними работать. Нет ничего эффектнее домбры и кобыза. Когда я их слушаю, то во мне пробуждаются особенные чувства. Мелодии кобыза звучат, как голос степи.

Ақбота Узбекбай: Вы выбрали для себя имя – jeltoksan, оно говорит о свободе. С какими трудностями вы столкнулись на пути к этой свободе?

Бексултан Бакытжан: Могу сказать, что я все еще борюсь. Но я хочу, чтобы моя музыка оставалась свободной, чтобы я писал только тогда, когда я захочу. Поэтому я ищу себе другие источники заработка.

Иногда в моменты, когда становится слишком сложно, думаешь: ну кому это нужно?

Я обычный парень из Атырау, я не рос среди творческих людей. Есть некие шаблоны среди моих друзей, есть и небольшое давление: вопросы «чем ты занимаешься?» и прочее.

Но в целом я горд тем, что поверил в себя и продолжил заниматься музыкой. Многое в моменте не понимаешь, осознание приходит позднее. Главное – верить в то, что ты делаешь что-то правильное, ты вносишь свой вклад в развитие культуры.