Ярослав Разумов, специально для Vласти

Конфликт между Китаем и Японией из-за спорных островов стал, без преувеличения, самым значимым событием мировой политики последнего времени.

Эту историю стоит рассматривать на фоне ряда фактов.

Спор шел давно; помню, что впервые читал о нем еще в советской прессе. Но до такого конфликта не доходило никогда. Что это значит, если не рост внешнеполитических амбиций Пекина? Может быть, после достижения статуса второй экономики мира, КНР нуждается и в демонстрации своих силовых ресурсов?

И к чему это может привести, особенно, учитывая, что данными островами не исчерпывается перечень территорий, оспариваемых Китаем и соседними с ним странами. Можно, как минимум, вспомнить архипелаг Спратли, да и много еще чего. Прокомментировать эту проблему мы попросили ведущего казахстанского эксперта-китаиста Константина Сыроежкина.

- Может ли развиться в серьезный военный инцидент нынешний конфликт между КНР и Японией?

- То, что отношения между Китаем и Японией в очередной раз серьезно испортились, это факт. При этом, несмотря на то, что антияпонские настроения в Китае, что называется, «классика жанра», волна антияпонских демонстраций, прокатившаяся по всему Китаю (включая Тайвань), это очень серьезно.

Но я не думаю, что дело дойдет до вооруженного конфликта. В этом не заинтересованы ни сами враждующие стороны, ни США, как игрок, играющий далеко не последнюю роль в этом регионе. Думаю, все ограничится совместными жесткими заявлениями и очередной волной антияпонских выступлений в Китае.

Возможно, Китай введет некоторые ограничения на бизнес японских компаний (хотя, это и в не его интересах). Во всяком случае, концерны Mazda, Honda, Panasonic и Canon, закрывшие свои заводы в Китае и распустившие сотрудников в оплачиваемый отпуск, уже восстановили свою работу.

-  Все 1990-е и 2000-е гг. официальные лица КНР и его эксперты подчеркивали миролюбивый характер политики страны. Порой давали понять, что у страны нет экономических и военных ресурсов для претензий на статус державы 1-го уровня. Теперь КНР - официально 2-я экономика мира, и вот - первый принципиальный силовой инцидент. Значит ли это, что Пекин пересмотрел свои амбиции в сторону увеличения? Или те заявления 1990-х были лишь маскировкой?

- Изменения во внешней политике КНР не мог не заметить только очень поверхностный наблюдатель. За последние 30 лет, как ты справедливо заметил, в КНР произошли серьезные изменения, и страна стала если не глобальным, то региональным лидером. Соответственно, возросли и амбиции, в том числе и внешнеполитические.

Во всяком случае, формула времен Дэн Сяопина, требующая «спрятать меч в ножны», «держаться в тени и стараться ничем не проявлять себя», сегодня пересмотрена. КНР начала проводить активную внешнюю политику. Особенно в тех случаях, когда напрямую затронуты национальные интересы Китая.

Фактическая национализация Японией трех из пяти спорных островов в архипелаге Сенкаку (Дяоюйдао) – как раз тот самый случай. Тем более, что на данный шаг кабинет Есихико Ноды пошел на волне роста национализма в стране, что само по себе представляет угрозу Китаю. Власти Китая совершенно точно расценили этот шаг как «нарушение суверенитета страны». Тем более, что принадлежность островов данного архипелага точно не установлена, исключая, безусловно, историческое первенство Китая на их открытие.

Сегодняшний спор за эти острова отнюдь не первый, и наверняка не последний. Не исключены провокации в районе спорных островов, но, повторюсь, вооруженный конфликт – это за пределами возможностей и интересов Китая.

- Связана ли активизация внешней политики КНР  с приходом нового поколения к руководству КНР? И - впереди, как ты говорил, становление «поколения маленьких императоров». Что ждать миру и нам? Учитывая, в т.ч., и неясность с тем, урегулирована ли проблема приграничных территорий?

- С приходом нового поколения к руководству КНР я бы этот конфликт не связывал. Однако, нельзя не признать того факта, что Китай изменился не только экономически, но и ментально.

Напомню, что, в отличие от большинства государств, в Китае есть национальная идея. Это – возрождение величия Китая и величия китайской нации. Именно эта идея позволила провести успешные экономические реформы при колоссальных социальных издержках и объединить страну. И совершенно неслучайно сегодня антияпонская кампания захлестнула не только КНР, но и Тайвань. В чем-чем, но в отстаивании величия Китая и его национальных интересов едины все китайцы, где бы они ни проживали и какие бы ценности ни исповедовали.

Отсюда, неизбежный тренд – рост ханьского национализма, особенно характерный для молодого поколения. Напомню, КНР динамично развивается с 1978 года. За это время выросло новое поколение, которое не видело слабого и проблемного Китая. Для этого поколения постоянное усиление Китая – совершенно естественный процесс. Как совершенно естественно и то, что оно не готово мириться с «исторической несправедливостью» и готово добиваться компенсации за «сто лет унижения» Китая.

Если добавить к этому растущую военную мощь КНР, то, действительно, становится как-то неуютно. Особенно для соседей Китая. Однако, я не отношусь к сторонникам апокалипсических сценариев. Пока Китай не готов вступить в открытый вооруженный конфликт, и сегодняшние события лишь подтверждают этот вывод. Он сосредоточен на внутренних проблемах, число которых нарастает катастрофически быстрыми темпами. И решать эти проблемы нужно в приоритетном порядке. Причем, тому руководству, которое будет избрано на очередном съезде КПК. Все остальное пока вторично.

Загадывать на 10 лет вперед не берусь. Время покажет, хотя от поколения «маленьких императоров» лично я не жду ничего хорошего.