У Турции имеется значительный опыт в составлении конституций, и большинство экспертов-юристов оценили поправки как, мягко говоря, регрессивные; тем не менее, минимальным большинством они были одобрены избирателями. Авторы этих поправок, по всей видимости, проигнорировали 150 лет турецкой истории, не говоря уже о фундаментальных уроках либеральной демократии.

Политическая система, которая вступит в силу после парламентских и президентских выборов, намеченных на 2019 год, предусматривает ликвидацию поста премьер-министра и концентрацию исполнительной власти в руках президента, одновременно руководящего политической партией. Национальное собрание – институт, который помог основать Турецкую республику, – лишится многих полномочий, а его способность действовать в качестве противовеса президенту будет серьёзно ограничена, поскольку президент сможет распустить его в любой момент.

Кроме того, изменение порядка назначения судей обеспечит президенту решающее влияние и на судебную систему. Уже и без того хрупкая независимость судебной власти станет ещё более призрачной, принцип разделения ветвей власти потеряет значение.

Несмотря на высокие ставки на референдуме – отказ от давно существующего политического режима Турецкой республики, – накануне голосования не велось никаких серьёзных или широких дебатов, а сам референдум проводился в условиях чрезвычайного положения, введённого Эрдоганом после попытки государственного переворота в июле прошлого года. На фоне глубокой политической трансформации, которая происходит в Турции, Эрдоган намерен одновременно реализовать проект социальной трансформации с целью стереть наследие вестернизации, начавшейся ещё в поздне-османскую эпоху.

Поправки были одобрены после безудержной кампании одурманивания, дискредитации и фальсификаций. Оппоненты обвинялись в связях с террористами, а западные официальные лица, особенно лидеры Евросоюза, подверглись открытым нападкам. При этом Эрдоган, руководивший кампанией, уклонялся от любых реальных дискуссий о последствиях принятия пакета конституционных реформ. Вместо этого он просто пообещал, что эти реформы будут способствовать величию Турции.

Во время кампании в распоряжении Эрдогана находился практически весь государственный аппарат, включая губернаторов провинций и большую часть центральной и местной бюрократии. Правительство задабривало все сегменты турецкого общества экономическими стимулами и государственными щедротами, а проправительственные СМИ были полностью мобилизованы на поддержку кампании «Да», их освещение референдума было абсурдно сенсационным и односторонним. Большинство других СМИ решили – или были вынуждены – публиковать беззубые статьи.

Помимо этой кампании, которую вело государство, агитаторы кампании «Нет» стали жертвой, как минимум, 200 задокументированных атак, часть из них были насильственными. Ещё в ноябре прошлого года были арестованы несколько членов курдской Демократической партии народов (HDP), в том числе два её сопредседателям, партийные функционеры и несколько местных руководителей.

В день голосования Верховный избирательный совет Турции принял спорное решение, признав действительными бюллетени, на оборотной стороне которых не было официальной печати. Это усилило обеспокоенность нарушениями во время голосования и заставило сомневаться в легитимности результатов референдума, которые сейчас активно, хотя и безуспешно, оспариваются. В целом, как предшествовавшая референдуму кампания, так и само голосование не соответствовали существующим международным стандартам, о чём заявили наблюдатели из Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Тем не менее, победа, с трудом одержанная Эрдоганом, может оказаться пирровой, поскольку страна оказалась глубоко расколота. Голосование «Нет» в основном зафиксировано в экономических центрах Турции (в том числе на западном и южном побережье страны), на юго-востоке, где живут, главным образом, курды, а также в двух крупнейших городах – Стамбуле и столичной Анкаре. В 13 из 20 экономически важнейших городов Турции значительное большинство избирателей проголосовали против конституционных реформ, а на долю этих городов приходится 62% совокупного национального дохода. Здесь создаётся основная масса экономической и культурной продукции Турции, и поэтому именно в этих городах проживают наиболее образованные сегменты населения страны.

Напротив, лагерь сторонников реформ был представлен почти исключительно сельскими, изоляционистскими, консервативными регионами, которые отличаются наименьшим уровнем образования и экономического значения. Такое распределение результатов не соответствует прогрессивной повестке, которая приносила Эрдогану политический успех в прошлом. И о многом – символически и политически – говорит тот факт, что противники поправок победили в Стамбуле, городе, где Эрдоган вышел на общенациональную сцену, победив на выборах мэра в 1994 году.

Эрдоган был явно поражён невпечатляющими результатами референдума, а также демографическим и географическим распределением поддержки. Но будучи мастером политической игры в Анкаре, он будет пытаться навязать свою повестку – и сохранить нынешний курс – с помощью внутренней поляризации и, возможно, зарубежных авантюр. Он не подаёт никаких признаков желания смягчить напряжённость в стране. Наоборот, он заявил, что готов вновь ввести смертную казнь – такой шаг сделает невозможным вступление Турции в ЕС.

Следствием референдума станет практически неизбежное усугубление внутренних и внешних проблем Турции, которые стали расти как снежный ком после июльской попытки государственного переворота. Хорошая новость в том, что мощное выступление противников поправок, их способность мобилизоваться с помощью альтернативных медиа-ресурсов и микро-организаций, причём несмотря на угрозы, показали: турецкое гражданское общество по-прежнему живо и активно.

Но это лишь начало. Те, кто не хочет, чтобы Турция попала в ловушку электорального авторитаризма, должны теперь создать новое политическое пространство и альтернативных лидеров. Если они этого не сделают, Эрдоган победит на президентских выборах 2019 года и очень быстро начнёт пользоваться новыми, расширенными полномочиями, а бороться с его решениями станет намного труднее.

Project Syndicate, 2017