Процесс индустриализации Китая, как и аналогичные процессы в других экономически успешных странах Дальнего Востока, представлял собой сочетание ориентированных на прибыль инвестиций, активной промышленной политики и экспортной дисциплины. Но у такого подхода есть ограничения. Свидетельством этому является множество развивающихся стран, которые пытались взобраться вверх по той же самой лестнице развития, но в итоге застряли на средине пути или даже откатились назад. Экономист из Гарвардского университета Дэни Родрик объясняет это явление «преждевременной деиндустриализацией».

Китай надеется избежать этой судьбы с помощью программы «Китайская промышленность 2025» (CM2025). Это дорожная карта, которая была обнародована премьер-министром Ли Кэцяном в 2015 году в качестве руководства по промышленной модернизации страны. Данная стратегия фокусируется на развитии передовых отраслей промышленности, однако в ней обращается внимание и на то, как промышленные услуги, сервисно-ориентированная промышленность и «зелёные технологии» могут дополнить этот процесс.

Программа CM2025 предусматривает предоставление политической и финансовой поддержки для стимулирования технологических прорывов в десяти ключевых областях. В их числе – информационные технологии нового поколения; высококачественные компьютеризированные станки и роботы; космическое и авиационное оборудование; автомобили, использующие альтернативные источники энергии; биомедицина и высококачественное медицинское оборудование.

Программу CM2025 иногда называют возвратом к старомодному меркантилизму, диктуемому сверху вниз, и к политике импортозамещения. Однако в таком прочтении этой программы упускается из вида активный эксперимент, начатый Китаем в сфере промышленной и финансовой политики. Более того, этот эксперимент может стать ценным уроком, помогающим оценивать качество политики и содействие инновациям во всём мире. В настоящий момент многие развивающиеся страны заняты разработкой собственных стратегий промышленного обновления и диверсификации, и не только они – некоторые развитые страны, в том числе США, сейчас тоже пытаются оживить свою промышленную базу.

Начнём с промышленной политики. Согласно китайской стратегии, к 2025 году в стране должен появиться целый ряд конкурентоспособных на международном уровне транснациональных компаний, которые добились успеха, повышая свои позиции в глобальных цепочках создания стоимости. Кроме того, к той же самой дате ключевые китайские отрасли должны перейти на международные стандарты эффективности в сфере потребления энергии и сырья, а также экологии. Китай рассчитывает, что к 2035 году его экономика будет полностью индустриализована.

В рамках этих широких задач поставлено множество конкретных внутренних (и международных) целевых показателей рыночной доли в ключевых сферах. Например, к 2030 году производство интегральных схем должно вырасти до 75% от внутреннего спроса, по сравнению с 41% в 2015 году.

Одним из менее заметных компонентов программы CM2025 являются предлагаемые в ней финансовые меры, которые при этом являются едва ли не самыми инновационными. С целью снизить стоимость капитала для промышленных компаний стратегия призывает к созданию новых каналов финансирования, а китайским финансовым учреждениям, занятым развитием, поручается увеличить поддержку конкретных проектов. В частности, Экспортно-импортный банк Китая должен активней обслуживать зарубежные инвестиции промышленных компаний, а Китайский банк развития (CDB) – увеличить кредитование промышленных компаний в расчёте на привлечение финансирования со стороны других финансовых учреждений, например, фондов венчурного капитала и прямых инвестиций (private-equity).

Такой подход, как надеется Китай, позволит ускорить движение на пути к обновлению и реформам, благодаря созданию финансовых механизмов специального назначения (так называемых «государственных направляющих фондов», сокращённо GGF), ответственных за распределение государственных инвестиционных ресурсов. Как отмечается в докладе McKinsey & Company, данный «инвестиций подход, демонстрирующий ориентацию на рынок», является «смелым экспериментом, задуманным для повышения вероятности успеха».

Примером данного похода стало недавнее привлечение поддерживаемой государством компанией Tsinghua Unigroup нового финансирования в размере 150 млрд юаней ($21,8 мрлд) на программу обновления полупроводниковой отрасли страны. Из этой суммы 100 млрд юаней выдал банк CDB, а 50 млрд юаней – «Государственный фонд инвестиций в индустрию интегральных схем», один из фондов GGF, созданный в 2014 году и действующий на общегосударственном уровне.

Роль фондов GGF будет только расти. В 2015 году было учреждено 297 фондов GGF, в распоряжении которых находится чуть более 1,5 трлн юаней (по сравнению с 2014 годом эта цифра выросла в пять раз). Больше всего фондов GGF учреждено на муниципальном уровне, однако у региональных GGF значительно больше ресурсов.

В прошлом году были учреждены ещё два общегосударственных фонда GGF: государственный фонд венчурных инвестиций размером $30 млрд и государственный фонд структурной адаптации размером $50 млрд. В обоих случаях основным акционером фондов стала холдинговая компания, принадлежащая Комиссии по надзору и управлению госимуществом. В январе китайский «Фонд Шёлкового пути» вместе с рядом других китайских инвесторов, а также инвесторами из Сингапура и Японии, основал «Инновационный фонд Хоу’ань» (Hou’an) для инвестиций в технологические стартапы, работающие над проектами в таких областях, как Интернет вещей, автономные автомобили, облачные вычисления, «Большие данные», искусственный разум.

Ещё предстоит увидеть, как именно будет проходить реализация программы CM2025, и как будут использоваться все эти новые инвестиционные механизмы. Но судя по всему, Китай собирается серьёзно увеличить инвестиции в целый ряд новых, передовых технологий в стратегических секторах, при этом сохраняя долю в акционерном капитале компаний, занятых разработкой и коммерциализацией этих новых технологий. Если у Китая получится, ему удастся заложить институциональный фундамент для новых источников роста экономики. По мере распространения выгод от этих инноваций по всей экономике, Китай будет приближаться к своей главной цели – стать страной с высоким уровнем доходов.

Эксперименты Китая в сфере промышленной и финансовой политики, возможно, обеспечат развивающиеся страны ценной информацией о том, как можно избежать «ловушки средних доходов». Но уже сейчас очевиден их урок для США, которые так обеспокоены своей слабеющей промышленной базой. Брэд Делонг и Стивен Коэн предлагают, чтобы США вернулись к своей прагматичной традиции промышленной политики, заставили финансы вновь работать на реальную экономику и вкладывались в новые виды деятельности, которые помогут вернуть силы переживающему трудности среднему классу.

Ричард Козул-Райт – директор отдела глобализации и стратегий развития Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Дэниел Пун – специалист по экономическим вопросам Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД).

Project Syndicate, 2017