Шахтерский город Ткуарчал в Абхазии медленно умирает. Шахты давно закрыты, другой работы практически нет. Большинство местных жителей уехали. Для оставшихся надежда выжить связана разве что с туризмом, для развития которого пока мало что сделано. Репортаж JAMnews - партнера Vласти на Кавказе.
— А 95-го бензина у нас нет и никогда не было. Можем заправить 92-й.
— Как нет девяносто пятого? – изумляюсь я. – Неужели нет спроса?
— У нас и так машин в городе немного, а хорошие на пальцах одной руки пересчитать можно. Это в Сухуме (столице частично признанной Абхазии) богачей море, а здесь люди концы с концами сводят, — с порога окунает меня в суровую действительность оператор автозаправки.
— Ты еще здесь Макдоналдс поищи. Говорил же тебе: залей бензин на центральной трассе, — подтрунивает мой сопровождающий, Ибрагим.
Сам он родом из этих мест, в середине 80-х, окончив школу, поступил в Сухуме в университет. С тех пор там и живет. После грузино-абхазской войны перевез родителей поближе к абхазской столице, в поселок Агудзера. Из Ткуарчала в тот период вообще люди массово уезжали – одни в Сухум, другие — в Россию.
Город и война
Следы грузино-абхазской войны 1992-93 годов здесь повсюду. Как только въезжаешь в город, а он начинается с промышленной зоны, по обе стороны дороги, навевая грусть и уныние, стоят остовы разрушенных предприятий, местами укутанные обильной субтропической растительностью. На их фоне свежепокрашенный в «золото» памятник шахтеру выглядит потерянным осколком советской индустриальной мощи Ткуарчала.
Всю войну город находился в блокаде. «Спереди стояли грузинские войска, которые постоянно обстреливали Ткуарчал, сзади горы. Еды практически никакой. Только изредка на вертолете с «большой земли» доставляли продовольствие. Но его, естественно, не хватало. Люди делились тем, что имели, – рассказывает Ибрагим.
Во время войны он был в местном ополчении. «Помню один период, из еды дома был только мед и больше ничего. На завтрак мед, на обед мед, на ужин мед… Временами на позиции больше думал о еде, чем о вражеской пуле. Постоянное чувство голода – это то, с чем ассоциируется у меня блокадное время”.
Память ткуарчальцев давно поделилась на то, что было с городом в советское время, во время грузино-абхазской войны и то, что теперь.
Былое величие
Ткуарчал — единственный город в Абхазии, расположенный не в прибрежной зоне. Он полностью окольцован горами, и только одна дорога, и еще железная, ведет на въезд и выезд. В конце 20-х годов прошлого столетия здесь обнаружили большие залежи каменного угля.
В Советском Союзе тогда во всю шла индустриализация, так что с промышленной разработкой руководство страны тянуть не стало. В течение короткого времени в этой горной местности открылось несколько шахт и перерабатывающих предприятий, сюда провели железную дорогу, по которой вывозили ткуарчальский уголь. Добывали в основном высококачественный антрацит, без которого невозможна работа металлургических комбинатов.
Во время Великой Отечественной войны значимость для страны ткуарчальского угля резко возросла.
«Когда немцы оккупировали Донбасс, вся тяжесть по снабжению углем промышленных предприятий тыла юга страны, а также Черноморского флота, легла на наши шахты», — говорит учитель истории местной школы Дмитрий Шоуа.
Большинство административных и общественных зданий, а также жилые дома в центральной части Ткварчели были построены пленными немецкими солдатами в конце войны и в первые послевоенные годы. В проектировке зданий участвовали немецкие архитекторы и инженеры. Готический стиль в сочетании со сталинским ампиром сделали Ткуарчал непохожим на все остальные абхазские города.
Так же добротно отстроили не только Ткуарчал, но и расположенные поблизости с ним шахтерские поселки – Акармара, Джантух, Поляна.
Население Ткуарчала в советские времена составляло примерно 30 тысяч человек, а в каждом из прилегающих к нему шахтерских поселках жило по две-три тысячи человек.
«У нас в Джантухе была вся необходимая инфраструктура – кинотеатр, магазины, в том числе и книжный. Была парикмахерская, сберкасса, химчистка. Даже отделение милиции было, — вспоминает Ибрагим. – Снабжали магазины по высшему разряду. За дефицитным товаром сюда приезжали из Сухума и Гагры. Профессия шахтера в Союзе тогда была в особом почете».
Упадок и государственные награды
Нынче былое величие и внимание воспринимается, как сладкий сон.
В конце 80-х с упадком советской экономики начался постепенный отток населения Ткуарчала. А уже после грузино-абхазской войны он стал массовым.
Сегодня в городе живет не больше 5 тыс. человек. Отсутствие работы – самая главная проблема Ткуарчала. Угольные шахты заброшены. В 2000-х одна турецкая компания занялась было карьерным способом добычи угля, однако пять лет назад из-за экономического кризиса вынуждена была свернуть свою деятельность.
Из нескольких заводов, работавших в городе в советское время, функционирует лишь один, и то здесь работает лишь цех по изготовлению абхазских государственных наград.
Периодически непризнанные власти Абхазии пытаются остановить отток населения. Здесь отремонтировали Дом культуры и спортивно-оздоровительный комплекс, сейчас заканчивается строительство больницы. Даже плавательный бассейн был запланирован, но денег на реализацию проекта не хватило, стройка вот уже десять лет как заморожена.
Зато в городе есть свой театр. Создавался он как любительский, но не так давно его статус повысили до «государственного». Труппа небольшая – всего 14 актеров. Режиссер Роман Сабуа сетует на кадровую проблему:
«У нас дефицит мужчин. Местные парни не хотят быть актерами, стесняются, а приезжего актера на небольшую зарплату сюда не заманить. Так что при подборе спектакля приходится учитывать кадровые реалии».
Поселок Джантух: несколько подъездов на семью
Если ресурсов на поддержку Ткуарчала еще как-то хватает, то на шахтерские поселки их вообще нет.
«Это мой дом, а тот — Коли Синякова. Правда в его доме всего два подъезда, а у меня три», — говорит житель поселка Джантух Вова Барганджия. Вглядываюсь в давящие со всех сторон пустые глазницы окон домов и понимаю всю серьезность услышанного.
Дом Вовы построен в готическом стиле немецкими военнопленными. Сделан добротно, из тесаного камня. Толщина стен — почти метр. По его словам, несколько веков может простоять, «если крыша не подведет». Он время от времени латает кровлю, но она давно требует капитальной замены.
«В этой квартире у меня чулан. А эту квартиру я использую для гостей, – проводит экскурсию по своим «апартаментам» Вова. Ни одна из квартир в поселке на ключ не закрывается – нет надобности. Люди живут очень бедно, к тому же их очень мало.
В Джантухе осталось восемь семей. Если все будет идти как есть, то через 10 лет в поселке не останется никого. Здесь нет абсолютно никакой инфраструктуры. Нет ни школы, ни медпункта, нет даже захудалого торгового киоска. За хлебом приходится ездить по ухабистой дороге в Ткуарчал. А это 10 километров.
Вова Барганджия работает сторожем административного здания закрывшейся турецкой угледобывающей компании. Зарплата у него 15 тысяч рублей ($200). Говорит, повезло – «днем с огнем такую работу с такой зарплатой в Ткуарчале не найдешь».
Другие жители поселка в основном живут натуральным хозяйством. Практически все здесь охотники. За добычей далеко ходить не надо – кабаны и медведи сами иногда сюда заглядывают.
Развалины — двигатель туризма?
У местных надежды сохранить Ткуарчал и его поселки больше связаны не с реанимацией промышленности, а с туризмом. Последние годы этот регион раскрутили российские блогеры. Многие из них в восторге от заброшенных дворцов и утонувших в зелени заводских развалин.
Кроме того, здесь есть красивейшие водопады и ущелья, а масса растиражированных в интернете фото и видео стали фактически бесплатной рекламой для Ткуарчала.
Поток туристов в регион не сопоставим с тем, сколько их приезжает на известные еще в советские времена абхазские курорты Гагру и Пицунду – здесь всего одна мини-гостиница и несколько экскурсионных групп в день — но для не избалованных подобного рода вниманием ткуарчальцев это уже немало.
«За день бывает 100 машин с туристами здесь проезжает. Обязательно остановятся, купят мед или компот из кизила», — рассказывает о масштабах туристического интереса Нонна Берзения. Ее небольшой лоток, торгующий закрутками (домашними консервами в стеклянных банках) — единственный в округе.
Расположен он в поселке Акармара на развилке дорог, ведущих к двум водопадам. У Нонны три дочери. Все они замужем, живут в Сухуме. Периодически навещают мать, которая не хочет никуда уезжать. Она верит, что рано или поздно жизнь здесь наладится.
Материал подготовлен и опубликован JAMnews при поддержке Медиасети
Поддержите журналистику, которой доверяют.
