Во вторник интернет-журнал Vласть и группа «Верный Капитал» провела очередную экспертную встречу Vlast Expert Update об экономических итогах 2017-го и перспективах 2018 года. В течение полутора часов Рахим Ошакбаев, директор центра прикладных исследований TALAP, спрашивал бизнесмена, экономиста и государственного служащего о потенциале экономики страны, качестве нынешней политики, перспективах для населения и состоянии рынка труда.

По словам Ерлана Оспанова, генерального директора группы «Верный Капитал», 2017 год стал моментом, когда бизнес научился иначе относиться к инвестициям и операционным затратам. Более рациональный подход – следствие двух кризисов, которые привели к удорожанию импорта и падению доходов населения, ударивших сразу по всем отраслям. Экономика столкнулась с замедлением кредитования – из-за кризиса в стране стало не так много стабильного бизнеса, генерирующего хорошие денежные потоки. Единственный, кто чувствует себя более ли менее неплохо – крупный бизнес.

«Но и он в ожидании. Мы ждём много чего, например, улучшения экономической ситуации и более предсказуемых действий от правительства. Крупный бизнес обычно вливает большие инвестиции, которые долго окупаются. И для этого нужна предсказуемая политика правительства, которая означает стабильное налоговое законодательство, налоговые ставки и так далее. Мы изучали новый налоговый кодекс, но не увидели, что проблема неоднозначности в нём решена. Она всё ещё существует», - рассказал он.

Экономист Жарас Ахметов полагает, что в этом году Казахстан приблизился к состоянию СССР на рубеже 1960-70-х годов, когда тот стоял перед выбором новой экономической модели: «Когда СССР сделал неправильный выбор, это привело к распаду. <…> У нас есть опция войти в длительный застой и стагнацию, или выйти на траекторию бурного роста со всеми приятными последствиями». Пример роста, по его словам, продемонстрировал Китай, вопреки всем идеологическим спорам и разногласиям решившийся на реформы в 1978 году.

Казахстан всё ещё в состоянии выбора. Первая развилка для него – местное самоуправление, убеждён экономист. Чем больше полномочий будет передано на места, тем больше шансов, что страна выйдет на долгосрочный рост. Вторая развилка – состояние сельского хозяйства. Если Казахстан откажется от идеи больших аграрных предприятий, это также будет стимулировать экономику. Третья развилка – поддержка малого и среднего бизнеса. В 1987-88 годах Китай увидел, что успех ему принесли поселковые предприятия, от которых этого не ожидали. Государство, при этом, никак не помогало им, но и не мешало. Они были предоставлены сами себе и впоследствии смогли обеспечить больше трети экспорта страны.

Нынешние действия Казахстана, включая стратегический план правительства 2025, в основном – правильные слова, уверен Ахметов. Но гораздо важнее то, как все эти планы будут исполняться. Катаклизмом может стать динамика экономического роста. Если несколько лет он будет держаться в нынешнем темпе, то велика вероятность замедления реформ. Его замедление, напротив, может ускорить движение к ним.

О настоящих изменениях

Рахим Ошакбаев заметил, что прежде у главных политических менеджеров было убеждение, что курс развития страны кардинально изменится при цене на нефть ниже $80. Но в реальности оказалось, что даже при $35 у Казахстана остаётся высокий запас прочности: «Несмотря на падение бюджетных доходов, мы стали наращивать расходы. <…> У нас достаточно высокий запас прочности, и если нефть будет стоить в пределах $40-45 долларов, мы ещё довольно долго сможем держаться нынешней экономической модели».

Вопреки ощущению закостенелости в политическом менеджменте, Багдат Мусин, председатель комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры, видит улучшение качества компетенций среди госслужащих: «Если брать сейчас и то, что было 10 лет назад, госслужба точно отличается компетентностью. В технологиях появились более глубокие познания, более ли менее приближенные к реальности. Появились люди, которые не очень привязаны к руководству. Но говорить о сильной трансформации госслужбы пока рано».

Об этом сложно говорить из-за зарплат и численности госслужащих. Обе проблемы, по мнению Мусина, можно решить сокращением штата. Другой фактор, который продолжает сказываться на госслужбе – боязнь брать на себя ответственность. «Репрессивные меры, которые идут в отношении ряда чиновников, они демотивируют на принятие ключевых решений. Бумаги и писанина по ним не прекращаются. Сейчас у них больше боязни от того, что нужно будет нести ответственность за принятие решений», - пояснил он.

Мусин проиллюстрировал своё утверждение примером из практики – внедрением информационной системы, которая должна значительно упростить документооборот и интегрировать его с бизнесом, корпорациями и другими экономическими агентами. Технически для этого почти всё готово, но чиновники боятся абстрактной «информационной безопасности». Выход из всего этого, по его мнению, лежит в утверждении права на ошибку чиновников. Однако это не отрицает их ответственности за правонарушения.

Ещё одна проблема лежит в плоскости «высоты проектирования». Чиновники, по его словам, часто предлагают идеи больших проектов, но в процессах нижнего уровня остаётся много недоработок, на которые закрываются глаза. Мусин привёл в пример портал для МСБ, который, по его мнению, может не сработать. От такого подхода стоит отойти, полагает он, и перейти к медленному, поэтапному цифровому развитию процедур по каждой отрасли. Вместе с этим необходимо оптимизировать бизнес-процессы, избавив, например, индивидуальных предпринимателей от обязательной сдачи нулевой финансовой отчётности, ошибки в которой нередко грозят им штрафами.

По мнению Ахметова, за всеми этими процессами практически без внимания остаётся зарождение новой молодёжной культуры с новой моделью потребления. Она, как ему кажется, будет определять экономическое развитие страны и мира следующие 20-30 лет. В этой модели становится возможным зарабатывать деньги, играя в компьютерные игры или ведя блог в Youtube. Но ограничение в том, что её пока сложно описать, что делает для нас невозможным знание о ближайшем будущем.

Мусин тоже наблюдает эти изменения. По его словам, базовые блага вроде машин и квартир уже не имеют особого значения для нынешних детей. При этом их взросление сочетается с интенсивным развитием интернет-экономики, ежегодный глобальный рост которой в последнее время составляет 25%. И Казахстан, вопреки очевидным инфраструктурным проблемам, от неё не так сильно далёк: «Для примера, в день холостяка с Алибабы в Казахстан заказали 4 миллиона посылок через Казпочту».

О перспективах 2018 года

В следующем году Ахметов ожидает замедления экономического роста Казахстана. Однако куда более важным для страны станет период 2019-2020 годов: «Именно в эти годы придётся принимать окончательные решения. Не только экономика будет играть роль, но и состояние общества. Речь не про транзит власти, а про выбор в целом. <…> Этот выбор – всегда взвешивание альтернатив. Но сегодня в общественном сознании мы не выработали альтернатив. У нас есть смутные мечтания, но понимания альтернатив – нет».

Оспанов, напротив, оптимистично смотрит на перспективы экономики: «Даже если ожидаются какие-то негативные явления в экономике, мы пытаемся извлечь из этого пользу. Из предыдущих кризисов мы вышли закалённые, мы научились экономить, оптимизировать расходы своего бизнеса». При этом он ожидает, что в стране продолжится громкий процесс консолидации банков, а в реальном секторе очень большие изменения произойдут в телекоммуникационных компаниях, которые будут вводить новые продукты с высокой добавленной стоимостью. Главной проблемой и задачей нового года, при этом, останется налоговый кодекс: «Я надеюсь, что налоговый кодекс модернизируют и решат самую главную проблему неопределённости».

Мусин тоже остаётся оптимистичным и связывает свои ожидания с возможным прогрессом в цифровизации, особенно работы государственных органов. Он убеждён, что если ведомства оптимизируют свои процессы, бизнесу станет куда легче разобраться со своим развитием. Однако что, по его мнению, представляет сложность – выключение из программы «Цифровой Казахстан» тех экспертов, которые на основе долгой практики сформировали представление о всех процедурах.

Переходя к экономическим возможностям для населения, Ахметов отметил, что они едва ли изменятся в сравнении с 2017 годом. Во многом барьер для этого создают слабые межотраслевые связи. Для примера он рассказал о молочной отрасли, где из 6 млн. тонн производимого молока лишь 0,8% объёмов приходится на местные предприятия. Он допустил, что какой-то объём может прятаться в теневой экономике, но это явление как раз и есть показатель слабых связей.

При этом на экономический потенциал в технологическом секторе Мусин смотрит с оптимизмом. IT-специалисты могут жить где угодно, поскольку большие карьерные возможности создаёт для них глобальный рынок фриланса. По его подсчётам, сейчас в Казахстане около 100 тыс. специалистов этого профиля, и если они действительно обладают компетенциями, они могут зарабатывать около $2000 в месяц, направляя этот денежный поток в страну. Формирование такого класса специалистов, по его мнению, существенно помогло бы сдвинуться казахстанской экономике. Но их компетентность пока оставляет желать лучшего: только 10% из них потенциально могут стать профессионалами.

Если рынок труда в IT-секторе – трудодефицитный, то трудоизбыточным остаётся сельское хозяйство, насчитывающее 1,3 млн. неэффективно занятых рабочих, заметил Ахметов. Связано это со слабостью каналов перетока от трудоизбыточных отраслей к трудодефицитным, которые сдерживаются большим комплексом социальных барьеров, например, дороговизной переезда из сёл в города. «Всё сейчас действительно устроено так, что там, где требуются высокие компетенции – людей не хватает, где не нужны квалифицированные специалисты – этого нет», - подтвердил Оспанов.