За последние несколько лет страны Центральной Азии столкнулись с чередой политических и экономических потрясений. Среди жителей региона растет неравенство и бедность, поскольку их государства не заботятся о более справедливом распределении экономических благ. Население переходит к масштабным протестам, которые руководство стран региона подавляет с помощью насилия, а в качестве решения проблем предлагает декоративные меры. Все это приводит к кризису легитимности политических режимов, усиливая их авторитарный характер. Эксперты прогнозируют, что регион ждут новые социальные взрывы.
Пандемия и война в Украине нередко называются главными причинами ухудшения состояния центрально-азиатских экономик. Франко Гальдини, постдокторант Манчестерского университета, исследующий политико-экономическую трансформацию региона с 1991 года, говорит, что уязвимое положение его жителей обусловлено тем, как в принципе устроена экономика стран.
Она опирается на получение иностранной валюты за экспорт сырьевых товаров, которая позволяет функционировать государству и обществу.Эта система не дает странам региона выстроить цепочки промышленного производства, чтобы обеспечить широкие слои населения достаточными доходами и рабочими местами.
«Промышленное производство в основном поддерживается сырьевой рентой, которая растет, когда цены на сырье высоки, и падает, когда эти цены падают. Сырьевая рента же распределяется через правительственную бюрократию, часто на индивидуальной основе, что приводит к высокому уровню коррупции», — поясняет Гальдини.
Эльмира Сатыбалдиева, старший научный сотрудник Исследовательского центра анализа конфликтов в университете Кента, констатирует, что за 30 лет государства Центральной Азии не смогли преодолеть сырьевую зависимость своих экономик. Близок к этому только Кыргызстан, но в основном за счет исчерпания запасов золота на крупнейшем в регионе месторождении Кумтор.
«Странам региона очень сложно привлекать иностранные инвестиции в производственную часть, разве что Казахстану и Узбекистану, у которых есть собственные ресурсы для этого», — подчеркивает Сатыбалдиева.
Несмотря на сложную экономическую ситуацию, общества центрально-азиатских стран остаются довольно деполитизированными. Причина этого — в неолиберальной политике западных стран, которая сужает представление о государствах региона, выставляя их лишь источниками полезных ископаемых и ренты от их продажи.
«Нужно понимать, что у мирового сообщества изначально не было планов способствовать установлению демократии в регионе. Ему был важен только доступ к дешевому сырью. В этом плане неолиберальная политика и демократия не особо совместимы, а даже противоречат друг другу», — добавляет Сатыбалдиева.
фото bbc.com/russian
При демократии властям центрально-азиатских стран не удалось бы так резко провести болезненную для большинства населения приватизацию, дерегулирование финансовых рынков и сокращение социальных расходов.
По словам исследовательницы, проведение неолиберальных реформ спустя годы приводит лишь к одному результату: к захвату власти в стране группой элит и концентрации капитала в руках небольшого процента населения. За этим следует гигантский социальный разрыв, подрывающий легитимность правящего класса.
Протесты и их подавление
Несмотря на высокую деполитизацию центрально-азиатских обществ, экономическое неблагополучие и кризис легитимности властей все же подталкивают людей к массовым протестам. В 2022 году ими оказался охвачен почти весь регион.
Митинги в Казахстане начались после резкого повышения цен на сжиженный газ. Протесты в Узбекистане подстегнула попытка уничтожить конституционные законы о суверенитете Республики Каракалпакстан. На протестные акции собирались жители и активисты Кыргызстана, выступавшие против передачи Кемпир-Абадского водохранилища Узбекистану и политических репрессий. Жители Горно-Бадахшанской области Таджикистана (ГБАО) вышли на улицы из-за того, что власти страны не предприняли никаких действий после ряда убийств и арестов мирных людей.
В этих странах протесты быстро перешли в разряд социальных. Люди стали выражать недовольство неравенством и политическим произволом элит. В Казахстане, Узбекистане и Таджикистане это обернулось столкновением с силовиками и волной убийств простых граждан. Ни в одной из стран не было проведено международного и прозрачного расследования этих событий.
После протестов по каждому из государств региона прокатилась новая волна репрессий.
фото youtube.com
В Казахстане началось давление на политических активистов и журналистов. В Каракалпакстане было практически подавлено гражданское общество. Власти Таджикистана в целях сдержать самоорганизацию людей, запретили молитвенные собрания в частных домах Горного Бадахшана, разрешив их лишь в официальных исмаилистских центрах — их всего два на всю страну. В Кыргызстане стали ограничивать свободу слова, а также преследовать журналистов и гражданских активистов, власти страны обвинили большую группу политиков и активистов в подготовке госпереворота и арестовали их.
Рост цен, война и бедность
Главной из проблем последних лет для стран региона стала инфляция, растущая в большинстве государств по сей день. Она подскочила из-за сбоев в цепочках поставок, увеличения цен на топливо и удорожания продовольствия. К тому же на экономиках в регионе негативно сказывается кризис энергетической инфраструктуры, из-за которого происходят веерные отключения электричества.
Укрепление рубля повысило доходы трудовых мигрантов из Таджикистана, Кыргызстана и Узбекистана, ВВП которых существенным образом зависят от денежных переводов из России. Этот фактор, наряду с реэкспортом товаров в Россию и притоком денег от россиян, бежавших в страны Центральной Азии от мобилизации, сгладил ситуацию в их экономиках. На экономиках Туркменистана и Казахстана же положительно сказался рост цен на энергоносители.
Однако это не решило структурную проблему «работающей бедности» в государствах региона.
В Казахстане более 2,1 млн. человек числятся самозанятыми: 81,4% из них зарабатывали в месяц меньше $443 − медианной зарплаты по стране. К тому же 1,1 млн. человек трудится неформально.
В Кыргызстане более миллиона граждан находятся на заработках за рубежом из-за нехватки стабильных рабочих мест на родине (это почти половина всей экономически активной части населения). А численность трудовых мигрантов из Таджикистана составляет около 700 тыс. (около 30% экономически активного населения страны).
В Узбекистане более 2,3 млн. человек выехали из страны в поисках работы, а почти половина населения трудоспособного возраста занята в неформальном секторе.
фото azattyq.org
«В целом, если мы исключим промышленных рабочих, а также работников некоторых секторов, таких как финансы, уровень жизни подавляющего большинства людей либо стагнирует, либо падает», — поясняет Гальдини.
Руководство центрально-азиатских государств по-разному реагирует на ухудшение экономического положения людей. Но общим ответом стала политика «затягивания поясов».
В части стран были повышены заработные платы работников бюджетного сектора, а иногда и социальные расходы. Однако эффект этих мер нивелировал рост цен на товары и услуги, особенно продовольствие, на которое приходится от 40% до 50% расходов всех домохозяйств.
В ответ на энергетический кризис власти стран Центральной Азии решили повысить тарифы на коммунальные услуги и электричество, а в Узбекистане — приватизировать энергоемкие предприятия.
Кроме того, экспортеры сырья − Казахстан и Узбекистан − стали больше использовать риторику импортозамещения и роста собственной производственной базы, однако существенных шагов в этом направлении пока не сделали.
Продолжающийся кризис легитимности
Недавние экономические потрясения обострили и без того ощутимый кризис легитимности правящего класса. При этом страны Центральной Азии находятся на разных этапах его преодоления.
В Казахстане, Кыргызстане и Узбекистане уже сменились политические лидеры и речь идет лишь об укоренении их порядка, а в Таджикистане и Туркменистане им только предстоит измениться. Однако смена первых лиц и связанных с ними элитных групп не ведет к реальным изменениям.
«Қанды Қантар в Казахстане показал хрупкость [центрально-азиатских] режимов, которые не обращают внимания на требования политических перемен, игнорируя при этом экономическое недовольство населения. В этом случае репрессии — единственное долгосрочное решение, гарантирующее им стабильность», — констатирует Лука Анчески, профессор центральноазиатских исследований Университета Глазго.
После Январских событий 2022 года Токаев объявил о построении «Нового и Справедливого Казахстана», провел в стране референдум о поправках в Конституцию, досрочные президентские и парламентские выборы. В них ограничивалось участие представителей гражданского общества, а также использовались массовые фальсификации. Несмотря на заявления президента о «недопустимости социального неравенства», совокупное состояние богатейших людей в Казахстане растет, а режим продолжает враждебно относиться к гражданским протестам.
После протестов в Горном Бадахшане репрессии в Таджикистане продолжились, а фоном для них является транзит власти от Эмомали Рахмона, правящего страной с 1994 года, к его сыну Рустаму Эмомали, уже занимающему высокие управленческие посты. За последний год власти страны арестовали по меньшей мере 8 журналистов и закрыли независимый правозащитный центр. Наряду с этим продолжаются похищения бежавших в Россию таджикских активистов и задержания их родственников.
Несмотря на отмену конституционных поправок, лишающих Каракалпакстан автономии, президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев продолжает авторитарные практики Ислама Каримова, требующие применения силы. В то время как в стране объявлена политика «Нового Узбекистана» с фокусом на экономическую либерализацию и амнистирование части «политических заключенных», Мирзиёев проводит конституционный референдум, дающий ему возможность переизбираться еще на два срока. Событие прошло на фоне задержания каракалпакских активистов и отсутствия какой-либо политической конкуренции. Следующие, досрочные выборы назначены на 9 июля 2023 года.
фото prezident.uz
В Кыргызстане президент Садыр Жапаров, пришедший к власти после очередной “революции” в октябре 2020 года, бесконечно теперь свою власть укрепляет, в том числе и через очередное изменение Конституции. Появление Жапарова у власти стало ответом на запрос людей, желающих видеть во главе страны харизматического лидера — крепкую руку, который способен возвыситься над прежними элитами, чтобы решить экономические проблемы большинства населения. Паразитируя на их ожиданиях, Жапаров и его окружение возвращают страну к суперпрезидентской форме правления и захватывают крупные активы.
«Туркменистан такой же, как всегда. Может быть, немного хуже, — констатирует исследователь и журналист Брюс Панниер, рассказывая о том, как меняется страна после передачи Гурбангулы Бердымухамедовым президентского поста своему сыну Сердару. В СМИ, по его словам, активно распространяются слухи о разногласиях между ними из-за того, что Сердар начал наносить удары по родственникам и людям из близкого окружения отца. «Однако в этом году была проведена реформа, делающая верхнюю палату парламента Халк Маслахаты — в котором председательствует Бердымухамедов-старший — высшим органом, благодаря чему все важные политические решения неосуществимы в обход экс-президента».
Важным обстоятельством, в контексте которого развиваются все эти политические процессы, является война в Украине и усилившиеся из-за нее противоречия между крупнейшими геополитическими игроками.
Главы центрально-азиатских государств двойственно относятся к этой ситуации, поскольку она одновременно сулит им и выгоды и угрозы. Выгоды состоят в том, что маргинализация России со стороны Запада дает им больше возможностей для выдвижения своих требований России, как крупнейшей экономике на постсоветском пространстве. С другой стороны, легитимность многих из них, помимо прочего, находится в зависимости от силового аппарата России, который та может задействовать для остановки массовых недовольств (как это было во время Январских событий в Казахстане), то и дело возникающих в странах региона.
При этом легитимность центрально-азиатских лидеров — новых и старых — начинает строиться на том, что только они способны уберечь свои государства в период нарастающих экономических и/или геополитических проблем. Они заявляют о намерении перестроить общественную систему и как-то ответить на требования социальной справедливости и внешнеполитической стабильности. Это дает им основание выступать единственными политическими представителями народа, затмевая тем самым другие политические институты и оппозиционные силы.
Какое будущее ждет страны Центральной Азии?
«В Центральной Азии навязанные режимом идеи прогресса теперь укоренились в иллюзии новизны — “Новый Казахстан”, “Новый Узбекистан” — которую продвигают Токаев и Мирзиёев. Хотя я вижу разницу между политикой Каримова и текущей авторитарной модернизацией в Узбекистане при Мирзиёеве (которая, тем не менее, теряет скорость), я изо всех сил пытаюсь понять что “нового” в пост-назарбаевском Казахстане», — говорит Лука Анчески.
Темур Умаров, научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии, говорит, что никаких структурных реформ новые центрально-азиатские президенты в Казахстане, Узбекистане и Кыргызстане не проводят, и ждать их в будущем тоже не стоит. А власти Таджикистана и Туркменистана, как и прежде, ориентированы на удержание стабильности.
фото akorda.kz
«Но режимы все равно становятся гибче — они прислушиваются, признают какие-то проблемы, потому что живут в другом, более технологическом мире, с более молодым и активным населением. Какие-то изменения там, конечно же, происходят», — констатирует он.
Старая политическая элита видит запросы на популизм и адаптируется к ним, продолжает эту мысль Эльмира Сатыбалдиева. Но реальных изменений элита не обещает. Все, по ее словам, заканчивается созданием декоративных политических институтов, а также видимостью борьбы с коррупцией, при которой президенты нацеливаются на определенных представителей элит и принуждают их к «добровольному» возврату капиталов в страну.
«Но никто не занимается и не пытается осмыслить перераспределение ресурсов и понять, какому классу уходят ресурсы», — констатирует Сатыбалдиева.
Вследствие того, что политическая элита стран региона не предлагает альтернатив, условия для повторных социальных взрывов сохраняются. Им также будет способствовать структура экономик центрально-азиатских государств. Рано или поздно их ресурсы иссякнут, после чего они столкнутся с бюджетным кризисом, резюмирует Сатыбалдиева.
Франко Гальдини добавляет, что приоритет экспорта сырья над локальной индустриализацией уже давно способствует появлению огромного числа безработных или частично безработных граждан. И без репрессий, интенсивность которых может только возрасти, удержать их от массовых выступлений не удастся.
Умаров подчеркивает, что, помимо неравенства и ухудшающейся ситуации в экономике, немаловажным риском для центрально-азиатских режимов остается и раскол элит. А реализоваться он может во время очередных транзитов власти.
«Мы видим, что Токаев, Мирзиёев и Рахмон немолоды. Им рано или поздно нужно будет думать о том, как продлить жизнь своему политическому режиму. Это хрупкий процесс и многое может пойти не так», — говорит он.
Поддержите журналистику, которой доверяют.
