Светлана: Страна живет предчувствием очередного кризиса. Давайте с него и начнем. Он как-то повлиял на ваш бизнес?
Салтанат: Я бы не сказала, что я его чувствую очень сильно. Думаю, что если он скажется на моем бизнесе, то не сейчас, не сиюминутно. Конечно, я закупаю сырье, материалы и фурнитуру вне Казахстана и это отражается на себестоимости. А то, как на это отреагируют клиенты – устроит их это или не устроит, - я узнаю позже. То, что сейчас продается в магазинах, продается с учетом старых цен. Через полгода будет новая коллекция - будут уже другие расценки. Но я всегда стараюсь все-таки держать демократичную цену. Конечно, не в ущерб себе. Но и миллионы зарабатывать – цель не стоит. Я изначально ставила задачу, когда открывала магазин, держаться демократичной ценовой политики.
Светлана: Девальвация в феврале 2014 года заставила вас пересмотреть цены?
Салта: Да, мы немного пересмотрели цены.
Светлана: Продажи тогда не снизились?
Салта: В целом продажи не снизились, не упали, просто какая-то часть клиентуры пришла, какая-то ушла. Как-то так. У нас постоянно кто-то приходит, кто-то уходит. И это связано не только с ценами. Для меня лично очень сложно постоянно держать какое-то одно направление, я меняюсь, меняется моя коллекция, мой стиль. Клиенты тоже меняются: кто-то приходит, кто-то уходит, кто-то остается с нами надолго.
Светлана: Какие изменения вы сейчас чувствуете на рынке? Может быть, появились новые казахстанские дизайнеры, конкуренты, которые влияют на ваш доход?
Салта: Не знаю, правильно или неправильно, но я не слежу за этим.
Светлана: Вы чувствуете себя самым известным и успешным дизайнером Казахстана?
Салта: Я часто появляюсь в местах большого скопления людей, и не скажу, что все подбегают ко мне и просят сфотографироваться.
Светлана: На улице не узнают?
Салта: Узнают, но хотелось бы, чтобы это случалось чаще (смеется).
Светлана: Несколько лет назад в одном интервью вы говорили, что после того, как вы презентовали коллекцию в Париже, вы думали о том, что сначала стоит стать знаменитым за рубежом, чтобы продажи в Казахстане возросли. Эти амбиции в вас сохранились?
Салта: Я бы не назвала это амбициями. Да, у меня есть задумки, есть наметки, есть поверхностный план. Я бы назвала это способом достижения каких-то определенных условий моей жизни и моего комфорта. Хочу, чтобы у меня были магазины в Европе, в больших туристических городах. Потому что я не хочу зависеть от экономики в Казахстане. Я хочу, чтобы независимо от того, что здесь случится, я продолжала бы работать и кормить себя.
Светлана: Меня удивляет, что у вас в Алматы всего лишь один бутик. Почему вы не заходите в торговые центры?
Салта: Потому что это для меня дорого. Я узнавала расценки, подготавливала почву, но решила, что это неоправданно дорого. Там, где мы находимся - это такой небольшой… не знаю, как сказать, торговый домик. Конечно, хотелось бы лучшего места: с чистыми туалетами, чистыми коридорами, без запахов, но, тем не менее, меня устраивает аренда и расположение. И мы там находимся с самого начала – с 2008 года. Люди уже протоптали туда дорожку, и я не вижу смысла куда-то переезжать.
«Я выбрала нишу между люксовой одеждой и масс-маркетом»
Светлана: Как вы думаете, в Казахстане скоро появится отечественная марка одежды в сегменте масс-маркет?
Салта: Я думаю, что возможно, что уже очень скоро. Наши люди уже готовы покупать отечественное. Я помню, какое положение было в 2008 году, когда я только открыла магазин. И как люди, заходя ко мне в магазин, узнавали, что это made in Kazakhstan, они, несмотря на ассортимент и качество, уходили. Была даже какая-то агрессия.
Светлана: Когда все изменилось?
Салта: Спустя два года.
Светлана: Как вы боролись с этим предубеждением?
Салта: Никак. Я просто давала качество и разумную цену за это качество. Это даже больше была работа KFW (Kazakhstan Fashion Week) – в этом их большая заслуга.
Мади: Но вот когда мы с тобой минувшим летом разговаривали, у меня сложилось ощущение, что ты постепенно отходишь от участия в разных Неделях моды, потому что свой бренд ты уже построила. Ты больше ставила на свой сайт. Он уже работает? Оправдывает надежды, возложенные на него?
Салта: То, что я перестала участвовать в Неделях, произошло случайно, я не планировала этого. Но сейчас не вижу смысла возвращаться туда. А интернет-магазин – это настолько сложный и объемный проект… Хоть мы и закладывали на разработку несколько месяцев, все равно возникают мелкие моменты, из-за которых я все еще не могу запуститься. Я надеюсь, что мне осталось месяца два, и я смогу сказать: ребята, все хорошо, заходите, покупайте. Для меня это новый проект. Я сама никогда не делала онлайн-покупки.
Светлана: Как вы поняли, что вам нужен интернет-магазин?
Салта: Дело в том, что у нас есть клиенты из России, из Франции, Англии. Есть казахстанцы, которые живут на пределами Казахстана, есть их друзья, которые узнали о нашей марке. Есть сарафанное радио. Они заказывают одежду по звонку, и это очень неудобно.
Мади: Тем более уже все перешли на интернет-покупки…
Салта: Да, это уже не будущее, это уже настоящее. Нужно сделать правильное приложение и логистику.
Светлана: А вы не хотели бы заняться масс-маркетом?
Салта: Это моя мечта. Я к этому шла определенное время. В самом начале, когда я открывала марку Salta, я думала, что буду заниматься масс-маркетом, но это невозможно с моим капиталом. Нужны большие вливания, инвестиции, чтобы иметь возможность размещать заказы на фабриках, должны быть большие объемы. Я не могу себе это позволить, поэтому я выбрала нишу между люксовой одеждой и масс-маркетом, такую золотую середину.
Мади: Бренду уже 6 лет. Я думаю, что ты уже должна чувствовать себя уверенно, у тебя есть клиенты, узнаваемое лицо, - неужели сложно найти инвестора?
Салта: Я не умею этого делать, не умею просить. Почему я отказалась от индивидуальных заказов? Потому что мне комфортно делать то, что мне нравится. Нравится – покупайте, не нравится – не покупайте. Может быть, мне так удобнее?
Мади: Но вопрос же не в том, чтобы ты «просила» - речь, скорее, об инвестиционном проекте, коммерческом предложении. Вообще, у тебя есть коммерческий директор, который занимается развитием бренда?
Салта: Нет. Но теперь я подумаю об этом.
Мади: Мне кажется, тебе, как творческой личности, рядом нужен делец, человек с бизнес-хваткой.
Салта: У меня был опыт общения с одним человеком. Не буду называть его имени, он довольно известный. У него были виды на мою марку, и было предложение именно уйти в масс-маркет. Мы долго вели переговоры, встречались, говорили… Но у нас ничего не вышло. В какой-то момент я почувствовала, как это страшно – оказаться в такой ответственности, когда ты не владеешь полностью ситуацией, и тебе приходится отвечать перед другим человеком. Я побоялась того, что мне придется так сильно пахать, что я возненавижу свою работу. Вот сейчас она мне в кайф. Естественно, есть люди, которые у меня работают, ответственность перед ними, план на год – сколько я должна заработать, сколько коллекций должна выпустить, график, – но этот график составляла я сама. И мне комфортно сейчас. У меня есть время побыть дома, уехать куда-то. Я в тот момент подумала так: ок, если мы сейчас составим договор, да, я на этом хорошо заработаю, но что я потеряю? Я превращусь в лошадь, которая будет обязана пахать. И когда у нас не состоялось сотрудничество, я с одной стороны немного пожалела, с другой испытала облегчение. Я надеюсь, что я смогу сама все это сделать.
Мади: Кстати, я так и не знаю, как именно ты пришла в модную индустрию. Мне всегда казалось, что ты начала с работы моделью.
Салта: Нет. Я мечтала ею быть, но мне не хватало роста – несколько сантиметров. Сейчас я, конечно, понимаю, что это ерунда. Но меня не хотели брать. Я была готова сама платить, чтобы походить по подиуму, чтобы меня фотографировали. Вы не поверите, как я болела этим! Несколько раз мне выпало счастье пройтись по подиуму. Я была готова что угодно делать, я даже однажды на показ вышла почти голая – с боди-артом... Это мне было в кайф!
Мади: Думаю, после нашего интервью все начнут искать в интернете фотографии с этого показа… Но тогда как ты пришла к дизайну одежды?
Салта: Я окончила наш Алматинский технологический институт. У меня три специальности: модельер, конструктор и технолог. Я этому училась. Но сначала я поступала в институт совсем на другую специальность – на технологию хранения и переработки зерна.
Мади: О! Ты могла бы обеспечивать страну зерном!
Салта: Это были девяностые годы. Когда я оканчивала школу, я была уверена, что удачно выйду замуж, что не буду работать, что образование мне не нужно, рожу детей, буду ухаживать за мужем. Моя мама работает, она преподаватель, но основным добытчиком всегда был папа. И я думала, что и у меня так будет. До 6 класса я была круглой отличницей, потом поняла, что это неважно для девочки, главное - нравиться мальчикам, и я быстро скатилась на тройки (смеется). Я поступала в технологический, потому что у папы там работал близкий друг и он посоветовал. Я пришла, спросила – а на какой поступать, мне посоветовали тот, где самый маленький конкурс. Посмотрела – на технологию переработки и хранения зерна было 4 человека на место. Сдаю экзамены и набираю настолько высокий балл, что меня автоматом приглашают учиться в Польшу. А это были 90-е, обстановка опасная и папа меня не отпускает. Отказываюсь, и тут приходит приглашение в Москву, туда тем более не отпускают. Папа говорит: будешь учиться рядом. Я: ну и ладно. Два года отучилась и начала понимать, что делаю что-то не то и перевелась на трикотаж, потеряла один год, на следующий год перевелась на модельерный.
Мади: Ты, наверное, в детстве шила куклам платья?
Салта: Да, было такое. Мы с сестрой шили себе сами одежду. Моя мама стеснялась меня, - я одевалась как панк. Мама говорила: «Какую ужасную одежду ты шьешь, все дети как дети, нормально одеваются… Доча, ну одень вот это платье, оно такое хорошее!». А мы с сестрой нашли какую-то ткань, сшили юбку с накладными карманами, нашли черный маркер и с помощью трафарета нанесли какие-то рисунки, слова, и юбку эту нельзя было стирать, потому что тогда маркер потечет. И мы стирали вокруг рисунка…
Мади: Что-то сохранилось из этих вещей?
Салта: Нет.
Мади: Жаль!
Салта: Тогда было очень сложно что-то достать. Мне кажется что именно с того времени у меня развилось то чувство, когда из ничего нужно сделать что-то. Это сейчас очень помогает.
«Я благодарна бывшему мужу за то, что он меня пинал»
Мади: Но в итоге что получилось с твоим жизненным планом? Ты рано вышла замуж?
Салта: Нет, поздно. В 25.
Мади: По современным меркам это рано.
Салта: Да, но тогда считалось, что поздно. Мама все время спрашивала: тебе уже 23 года, когда ты выйдешь замуж?
Мади: Но в это время ты уже оканчивала университет? И что дальше? Ты кроме семьи чем-то занималась?
Салта: Да, я только завершила учебу, и тут же вышла замуж. И я думала, что все, я попала в рай. Я не знаю как сейчас, но раньше было такое воспитание. Нам казалось, что все будет как сказках. Мы должны жить долго и счастливо. Я вышла замуж и поняла, что не все так хорошо. Все было реалистично, не сказка совсем. Сейчас я испытываю большую благодарность моему бывшему мужу (музыкант, актер, режиссер и телеведущий Жантемир Баймухамедов) за то, что он пинал меня, и пинал жестко. Это было больно на тот момент, я это воспринимала как унижение. Но в то время у меня выработался внутренний стержень, и теперь я могу сказать ему за это «спасибо». Я сказала себе: «Вот так, значит? Я смогу!»
Светлана: Что ему не нравилось? Что вы не работаете?
Салта: Да, было и такое. Я сидела дома с сыном, ему даже не было года. И меня сильно задевало то, что говорил муж. Я всю ночь думала, не спала и наутро себе сказала: «Я не чмо».
Светлана: И после этого вы создали свою марку?
Салта: Нет, я пошла по ателье. Устроилась в одно модельером, потом перешла в другое.
Мади: Ты наработала там, помимо опыта, и клиентуру?
Салта: Нет, я наработала там колоссальный опыт. И вот тогда Жантик меня мощно поддержал, когда сказал: «Хватит работать в ателье! Давай ты откроешь свое?». У нас была квартира, в которой мы жили. И вот мы переехали на съемную, я занимаю деньги, закупаю три советские швейные машинки, допотопные, нахожу по объявлению двух девочек-помощниц и начинаю так. Естественно, никаких заказов нет, меня никто не знает. Мимо шел мужчина, увидел в окне швейные машинки, заходит и говорит: «Ой, у меня тут пальто порвалось. Заштопаете?». Мы так прыгали от счастья! Жантик в тот момент начал расти, к нему пришел успех, и он сказал: «Ну, ты же всегда мечтала иметь вою марку». Мы сделали коллекцию, такую шикарную презентацию, пригласили диджеев из Лондона. Тогда еще не было KFW. Это был ноябрь 2003 года. Жантик тогда хорошо потратился. Я благодарна ему за поддержку. Именно после этой презентации у меня пошел бизнес. Ко мне стали обращаться крупные агентства, производственные компании – табачники, алкогольные, косметические компании с предложением отшить форму. Я начинала с этого. И на протяжении 6 лет я занималась только корпоративными заказами. Меня знали только рекламщики, узкий круг людей. Круг компаний, которые хотели со мной работать, рос, и объемы тоже. Я смогла обновить оборудование, нанять профессиональных людей. Потом в 2006 году случился кризис, когда цены на недвижимость упали. У меня резко упали бюджеты по заказам и я не могла платить за аренду, зарплаты. Мне пришлось все закрывать, и тогда как раз родилась Salta. И я подумала – я все равно теряю деньги, и мне было жалко, что столько людей работало, а мне пришлось распускать штат. Я оставила только 4 человека и сделала первую коллекцию.
Мади: Нет худа без добра.
Светлана: Иначе бы вы продолжали обшивать корпорации.
Мади: У тебя двое детей – сын и дочь. Тяжело ли тебе воспитывать сына? Аттила же уже подросток. И еще: тебя воспитывали в русле традиционных ценностей - школа, вуз, замужество. Ты как-то иначе воспитываешь Жульетт?
Салта: Да, конечно. Что касается моей дочери, там и воспитание не нужно. Ей семь лет, там одна сплошная любовь. Я бы сказала, что дети скорее меня воспитывают. А сыну 15, и это сложный возраст. Я сама себя вспоминаю в его возрасте, я хуже была. Даже по отношению к маме. Мне казалось, что весь дом на мне держится. Я одна тут пашу, посуду мою, уборку делаю. В прошлом году с сыном было тяжелее, чем в этом. В прошлом - позапрошлом году я переживала больше, даже писала в Фейсбуке посты на эту тему. Сейчас я увидела в нем взрослого человека, который может принимать решения и нести ответственность. Сейчас меня больше волнует его образование. У нас есть кое-какие разногласия, и я не могу понять, надо ли, например, на него давить и заставлять учить английский. Но я понимаю, что сложу свои руки только тогда, когда смогу дать ему возможность получить хорошее образование. Вот как только он получит диплом, тогда я скажу: «Иди, мой мальчик!»
Мади: Для матери подростка ты прекрасно выглядишь. Это хорошие гены? Правильное питание?
Салта: В первую очередь хорошие гены. Здоровое питание с недавнего времени. По маминой линии у нас все женщины выглядят моложе своих лет. У нас есть генетические жировые ловушки, с которыми я борюсь.
«Я не чувствую женщин после размера L»
Светлана: У вас есть профессиональная деформация, когда вы обращаете внимание на то, как человек одет?
Салта: Да, для меня очень важно, как человек одет. Визуальная картинка имеет огромное значение. Я могу даже по фотографии определить, «мой» это человек или не «мой». Я обращаю внимание абсолютно на все. Так было всегда.
Светлана: Вот мы с вами говорили о 90-х, и мне кажется, что люди, которые застали тот период, испытывают голод по отношению к вещам… Вы бы назвали себя шопоголиком?
Салта: Я не люблю ходить шопиться. Я хожу в магазин только за вещами, которые я сама не произвожу: например, за бельем.
Мади: Мы говорим о шопинге как о терапии. Сейчас многие женщины, да и мужчины тоже так расслабляются.
Салта: Нет такого, и никогда не было. Заметила, что не прихожу в магазин без определенной цели. Я захожу, спрашиваю: есть водолазка? Если нет, то иду дальше. Когда я прихожу без надобности, к примеру, с подругой за компанию, меня – как ни странно, - начинает подташнивать.
Мади: Отторжение культуры потребления, не иначе?
Салта: Не знаю, что это, но так происходит, когда я вижу много вещей.
Мади: Сколько бы я ни видел женщин в твоих работах, они все примерно твоего телосложения: статные, стройные. Какой максимальный размер твоей одежды?
Салта: L.
Мади: По этому поводу клиентки вопросов не задают?
Салта: Бывает. Но это по той же причине, по которой я не делаю одежду для мужчин: я не чувствую женщин после размера L. Для меня очень важен сам процесс примерки – я на себе проверяю все нашу продукцию. Для меня важно себя прочувствовать в вещи. Например, я могу целый день ходить в пиджаке, мне важно в нем поработать, почувствовать, удобно ли. На модели вещь может смотреться все идеально, но только на себе чувствуешь, насколько она комфортна.
Светлана: Вы активно присутствуете в социальных медиа. Вам не кажется, что в соцсетях вы становитесь как-то особенно уязвимы?
Салта: Да, конечно, - но со временем включается какой-то защитный механизм. Появляется бронь, которая становится все толще и толще.
Светлана: А нападки на вас в том же Фэйсбуке встречаются?
Салта: Конечно!
Светлана: А что именно пишут?
Салта: Да абсолютно все! Начиная от внешности заканчивая твоей работой – абсолютно все, чем можно тебя зацепить, за что задеть. Я сначала болезненно реагировала, но со временем даже стала рада – чем больше таких нападок, тем лучше работает внутренняя защита.
Светлана: А как вы на этот негатив отвечаете?
Салта: Вообще никак. Никак не отвечаю. Но вообще меня это удивляет. Сейчас даже больше, чем раньше. Ну, слушайте, - тебе что-то не понравилось? Ну, иди мимо. Зачем ты останавливаешься, прилагаешь какие-то усилия, чтобы написать какую-то неприятную вещь… Ты кайфуешь от этого, что ли?
Мади: Видимо, да.
Светлана: А вы часто сталкиваетесь с тем, что люди говорят, что ваша одежда слишком дорогая? Или слишком непонятная?
Салта: Нечасто, но сталкиваюсь. Но больше – видимо, у меня все-таки благодарные клиенты, - я слышу хорошего. «Если всем угождать – поломается кровать». Есть те, которым не нравятся цены. Или качество. Или вот конкретное платье: «ну, что это за платье, - мешок и мешок»…
Светлана: Вы часто встречаете женщин в своей одежде?
Салта: Да. Сейчас часто. Раньше мне было постоянно неловко, когда такое случалось – я только сейчас привыкла. Раньше мне казалось, что вот сейчас эта девушка в моем платье подойдет ко мне и что-нибудь скажет… А сейчас я вижу женщину в моем платье и мысленно посылаю ей благодарность.
Светлана: А не бывало так, что вы смотрите на девушку в вашем платье и думаете: «Ой, как ей не идет!»…
Салта: Вы знаете, ни разу. В этом плане у меня мои девочки-консультанты очень честные. Многие клиенты отмечают, что в нашем магазине особенная атмосфера. У моих девчонок нет цели продать любой ценой. Они знают, что в любом случае это платье уйдет – не к одной покупательнице, так к другой.
Светлана: Да, кстати – моя подруга, когда выходила замуж, не хотела покупать белое платье, и мы пришли в ваш магазин. Невесте приглянулось одно платье, но продавец сразу сказала: вы можете даже не мерять, вам оно не подойдет. Посмотрите вот это, это и это. И оказалась права. В других магазинах я такого не встречала.
Салта: Да. Это потому, что у нас нет страха, что если вот это платье не купят, оно так и останется. Оно все равно найдет своего покупателя – и это дает нам возможность быть честными с клиентами. Лучше я посоветую: «Вы не покупайте это платье, не подойдет оно вам», и потом она ко мне вернется, чем я пропихну его, она дома еще раз примерит, расстроится и никогда больше не придет.
Светлана: У подруги моей на новогоднем корпоративе в банке оказалось сразу четыре или пять девушек в ваших платьях – не одинаковых, но похожих. И все тогда смеялись: «Что-то много Салты стало!». А ведь это опасно…
Салта: Да, опасно! Но ведь Алматы город маленький, такое случается. Но у нас есть очень яркие модели, которые мы не делаем в большом количестве: не больше пяти-десяти экземпляров. Я сама женщина и я знаю, как неловко бывает, когда ты к мероприятию долго готовишься, подбираешь наряд – а потом видишь кого-то в таком же платье.
Но есть и модели, которые мы повторяем бесконечно.
Мади: Потому что они популярны?
Салта: Да, какие-нибудь водолазки или туники…
Светлана: Понятно, что наша легкая промышленность совсем в плохом состоянии, но все же: вы никогда не пытались найти в Казахстане, например, ткани?
Салта: Нет, не пыталась. Потому что у нас ничего нет. Я пыталась, впрочем, каким-то образом производство наладить тут – например, пыталась выйти на одну фабрику в Шымкенте… Думала, что, может быть, отшивать смогу там, а не в Алматы, но – все время одна и та же проблема: там нужны очень большие объемы. Все подобные фабрики сидят на госзаказе, отшивают форму для военных или полиции, и с моими маленькими объемами туда не попасть.
«Я была ученицей мастера шестого разряда»
Светлана: Насколько сейчас рискованно создавать свою марку? Мне кажется, создается впечатление, что это несложно, тем более, что сейчас большой интерес к одежде местных дизайнеров, уровнем выше масс-маркет, но не слишком дорогой. Насколько это сложно на самом деле?
Салта: Из моего опыта могу сказать, что это очень… очень возможно! (смеется)
Светлана: А когда ваша марка стала прибыльной?
Салта: Она начала приносить деньги сразу. В первый месяц уже была прибыль. Это по моим подсчетам, но я не экономист. Может он бы пришел, посчитал и решил бы, что это неприбыльно. Поэтому я просто верю тому, что говорит мой бухгалтер. Пока мне этого достаточно.
Светлана: Да, у вас как-то быстро и успешно получилось. Но вам наверняка помогал опыт предыдущий?
Салта: Да, конечно. Я когда еще училась в институте, я перевелась на четвертом курсе на заочное отделение и устроилась работать на фабрику, в экспериментальный цех. Я просто училась шить правильно. Была ученицей мастера шестого разряда – это было очень круто. Что такое экспериментальный цех на советской тогда фабрике? Это самый верхний этаж, в котором сидят дизайнеры, разрабатывающие модели. Потом эти модели отдаются под лекала, потом отшивается образец, и когда это все готово, модель переносится этажом ниже. Дальше она переходит еще один этап обработки, и потом уже, еще этажом ниже, отшивается для масс-маркета…
Мади: То есть, экспериментальный цех – это такой Олимп швейной фабрики?
Салта: Именно! И там сидели такие мастера, которые могли вслепую отшить одежду, соответствующую всем стандартам.
Светлана: А сейчас такие мастера остались? У меня ощущение, что мы все это потеряли.
Салта: Да, конечно! Это ведь сейчас вымирающая профессия. Сейчас очень сложно найти толкового специалиста. Дизайнеров в наши дни больше, чем хороших конструкторов, портных.
Мади: Ну да – все же ищут славы…
Светлана: И правда, - на подиум же не вызывают «известного конструктора»!
Салта: Да. Я поэтому иногда думаю, что у нас все это может возродиться, только когда кончится нефть. Я вот только вчера познакомилась человеком, который рассказал, как в Ташкенте он открыл фабрику, производил там одежду, - три бренда, в том числе детский, - продавал эту одежду в Россию. Он даже сам выращивал хлопок, делал ткань. То есть, полный, завершенный производственный цикл. Не зависишь от поставщиков…
Светлана: И не зависишь от доллара!
Салта: Да! И вот он построил этот бизнес, наладил все и потом, на самом пике, его удачно продал.
Светлана: А вы вообще не думали поработать с ближайшей заграницей?
Салта: Пробовала. В самом начале я хотела держать в Алматы маленький экспериментальный цех, где разрабатывались бы модели, а потом отправлять их в Кыргызстан – чтобы там мне ее отшивали. Могла быть хорошая экономия – но в чем беда: не дают они качество. И нельзя сказать, что я плохо искала: давала объявления, ходила по разным фабрикам и маленьким цехам, раздавала образцы… Как-то раз отшила там партию одежды – сплошной брак пришел, да еще и с жирными пятнами. В итоге просто решила все отшивать здесь. Здесь я могу все контролировать.
«Я – первая клиентка бренда Salta»
Светлана: А вы когда-нибудь работали как стилист?
Салта: Я ненавижу работать стилистом. Я когда-то пыталась и поняла, что это не мое, очень сложная работа. Это же чистая психология. Прежде чем заниматься этой работой, прежде, чем проходить какие-то курсы по стилю, надо получить очень мощную подготовку в психологии. Ведь надо с клиентом так плотно законтачиться, так хорошо его узнать. Надо знать, как он живет, чем питается, какие у него запахи… И я не понимаю стилистов, которым можно позвонить, и они тебе назначат встречу в магазине через час и начнут совершать покупки.
Именно поэтому я так люблю свою работу. Я ведь в первую очередь одеваю саму себя. Я – первая клиентка бренда Salta. Я, когда придумываю новые модели, думаю: «Вот, что бы мне хотелось надеть? В чем я хочу ходить летом?». Получается, что я сама себе отшила гардероб – и потом открыла его для всех! Нравится – берите.
Мади: Ну, это же идеальная работа!
Светлана: Последний вопрос: какую вещь вы бы никогда не надели? Лосины, например…
Мади: Или жабо?
Салта: Нет такой вещи. Я бы любую надела – самое главное, я никогда не надену вещь с жирным пятном!
Благодарим Cafe de Paris за возможность провести встречу и фотосъемку.