Жанара Каримова, Vласть
Фото автора, Кирилла Федорова и Алина pixsy
Иллюстрация Ольги Халецкой
Я решила, что стану актрисой, когда мне было, наверное, лет 15. Часто бывает такое, что кто-то с детства о таком мечтает. А я…я просто влюбилась в одного артиста театра Лермонтова. Постоянно ходила туда на спектакли. В какой-то момент я захотела поступать в театральный. Это была большая новость для моей мамы, потому что она у меня доктор архитектурных наук, и она очень хотела, чтобы я поступила в КазГАСА на архитектора. Тогда бы она передала мне все свои книжки, как она любит говорить. Я очень долго с ней бодалась. Мне понадобилось 10 лет, чтобы мама начала развешивать календари АРТиШОКа у себя в кабинете и говорить всем: «Это моя дочка». Как-то из моей семьи никто не верил, что я смогу это сделать.
Если мне говорить «нельзя», я буду делать все наоборот. Мне было 16 лет, и я хотела поступить в академию Жургенова на театральный факультет. Решила найти студию, где я бы смогла подготовиться, потому я про театр тогда ничего не знала. 10 лет назад в городе не было никаких студий, это сейчас их выше крыши. Я написала тогда на еще существовавший форум театра Лермонтова. Спросила, есть ли у них студия. Актриса Настя Тёмкина написала мне, что в АРТиШОКе набор школы студии и посоветовала мне её.
Я пришла, был очень большой конкурс. 6 человек на место. Думала, что меня не возьмут, но поступила. Два года мы с Настей Тарасовой учились в школе-студии. Галина Пьянова была нашим педагогом, также как и Вероника Насальская. Спустя два года мы вошли в труппу театра. Вначале я еще думала поступать в академию, но потом поняла, что за эти два года получила такой огромный объем знаний, который никакая академия искусств наша не дала бы. Но мама настояла, чтобы я получила хоть какое-то образование. Так я поступила на грант в академию на искусствоведение, проучилась 2 года и больше не смогла там находиться. Это тяжело, когда не твоя профессия. Даже если ты думаешь: «Ну, вдруг что случится, я этим смогу деньги зарабатывать». Но это все равно тяжело, так существовать. После этого я поступила в консерваторию на арт-менеджмент, окончила её через 4 года.
В детстве я мечтала о музыке, попросила родителей отдать меня в музыкальную школу. Мне было 5 лет. Сама. Сама попросила! Я окончила музыкальную школу, но проблема в том, что очень часто детям попадаются не лучшие педагоги. У меня ощущение, что меня там поломали. Было такое отторжение, я только ради хора осталась, потому что мне нравилось петь. Но оттого, что там очень сильно прессуют: «Давай! Играй! С утра до ночи!» У меня просто моральных сил не было идти дальше в училище, хотя я понимаю, что у меня есть ярко выраженный музыкальный талант. Я бы состоялась, как музыкант, но не смогла продолжать.
В нашем театре прелесть в том, что ты можешь делать то, что хочешь. Нет указаний сверху. Всё зависит от твоих желаний. Если ты действительно хочешь, то ты будешь петь, играть на саксофоне, танцевать.
Родители начали ходить на спектакли в 2008-2009 году. Когда мне было лет 18-19, мы окончили школу студию. Они уже тогда начали приходить. Но 10 лет мне понадобилось на то, чтобы в меня поверили. Это очень странно, потому что во многих детей верят сразу, им не нужно доказывать свой талант.
У меня любимой ролью становится роль, в которую я вложила очень много своих сил. Например, в спектакле «Толстая тетрадь», где я играла мальчика. Это был непростой, сложный и очень большой спектакль. У меня была огромная стопка текста, которую я учила наизусть. Самое большое переживание, что этот спектакль ушел из нашего репертуара. Несколько артистов выпало из состава, но делать такой большой ввод очень трудоемко. Поэтому мы решили, что лучше сделать новые спектакли, чем тратить время на такие многострадальные, с которыми вечно что-то происходит. Сейчас я в принципе люблю все спектакли, которые мы сделали в этом сезоне: и «Уят», и «Новые времена», и «Созвездия».
Храм и харам Очень часто спрашивают: «А какое у тебя амплуа в театре?» Мы даже недавно обсуждали, что у каждого есть амплуа. Но я понимаю, что я даже не люблю об этом задумываться. Чем разнообразней роли, тем мне самой интересней. В спектаклях Анны Зиновьевой, которая поставила у нас «Корову», «Аккомпаниаторшу», «Толстую тетрадь», я сыграла две роли мамы. И когда у нас было распределение на «Толстую тетрадь», она мне предлагала опять роль мамы. Я сказала: «Аня, третья мама в твоем спектакле. Извини, я больше не могу, хочу другое что-нибудь». Хотя роль интересная. Аня мне потом говорила: «Ты, наверное, для меня - идеал мамы». Но я принципиально просила другую роль. Я села бы на свои штампы и ничего нового не выдала бы. Поэтому «Толстая тетрадь» была для меня таким интересным поворотом.
Каждый из спектаклей нашего 16-го сезона был для меня крутым из-за разнообразного опыта. Я очень этому рада. Мы работали с потрясающим, удивительным режиссёром Борисом Павловичем. У меня в окружении очень мало людей, которые были бы идеалом, на которых бы хотелось быть похожим во всем. И Борис для меня такой человек, показатель во всем.
В каждой роли есть маленькие нюансы, которые работают лучше, чем поход к психологу. Потому что ты действительно начинаешь понимать что-то большее о себе. Я долго не могла ответить себе на вопрос: «Почему я пришла в эту профессию». Что меня здесь держит? И я вывела мысль, что эта профессия невероятно помогает понять себя. Я думала: «Как я могу играть других людей, если я себя нормально понять не могу». Через эти роли я больше понимаю себя и соответственно весь окружающий мир. Интересной работой стал спектакль «Созвездие», потому что это наш первый спектакль про любовь. И это для всех, я думаю, сложная и глубокая тема. Удивительно, как люди могут делать друг другу больно. Как-то все время выводить друг друга оттого, что им самим больно. Вместо того чтобы просто честно в глаза сказать: «Я тебя люблю, но мне очень плохо». И у меня сейчас в жизни такая ситуация. Ну, не получается так сказать, потому что страшно, потому что ты боишься остаться один, потому что ты не знаешь, что будет завтра. Это так сложно. И в «Созвездиях» интересно эти вещи проверять. Вначале человек занят своим эгоизмом, только собой, есть только «я», а не «мы». А когда он переступает через это, перед ним открываются другие вещи.
Деньги и творчество – это две стороны, которые всегда тебя разрывают. Здорово в такой профессии иметь пассивный источник дохода, чтобы просто не думать, как тебе завтра платить за квартиру. Ты уходишь на лето, а летом у тебя работы нет, на что ты будешь жить? Я не скажу, что коммерческие работы были диким ударом по моему эго, что мне было неприятно плясать перед людьми, которые ели. Дело не в этом. Просто в какой-то момент, когда этого слишком много, ты начинаешь так уставать. Ты тогда понимаешь, что деньги – это ерунда, хоть они у тебя есть, но ты больше не можешь, потому что это ни разу не творчество. Это просто выживание. Я думаю, что мы за эти несколько лет сумели доказать, что мы можем существовать на те деньги, которые получаем с билетов. И практически сократить до минимума эти работы, не умерев с голоду.
Депрессия периодически бывает. Слышала от многих артистов, что у кого-то чуть ли не каждый день мысли: «Может быть, уйти, может бросить». Думаю, что у каждого индивидуально. Я очень часто испытываю такое перед началом лета, потому что сезон закрывается и нужно либо искать какие-то подработки, чтобы хоть какие-то средства были. Это очень сложный вопрос. Я сама все время об этом думаю, всегда переживаешь. У нас у большинства в театре детей нет, кроме Насти и Гали. Но я, например, думаю: «Как я могу взять ответственность за ребенка, который у меня будет, если я сама себя кое-как обеспечиваю». Эти мысли заставляют грустить. Но, наверное, надо не грустить, а искать выходы, новые возможности. Так сидеть грустить можно миллион лет. Все равно хочется жить как человек, чтобы и на работе все было, и семья была, чтобы не считать каждую копейку. Это сложно.
Новый глоток жизни. Монолог Чингиза Капина Я тяжело отношусь к таким вещам. Это моя проблема. Нужно быть в этом плане легким, если ты хочешь заработать деньги. Может где-то преподавать или вообще что-то другое делать. Просто я видимо какая-то консервативная, мне сложно скакать в другие места. Но я хочу себя приучить, потому что знаю, что это моя проблема. Очень восхищаюсь Чингизом, который вертится, как волчок, все время. Он работает и на телевидении, и прекрасный детский педагог, и в театре, и везде. Я совсем не такая...
Обычно у нас летом есть отпуск, но этим летом сомнительно, что он будет, ибо все будут строить нашу Большую сцену. Если мы будем открываться в сентябре-октябре, то в августе начнутся репетиции. Я всегда после лета очень долго влетаю в процесс. Когда ты долго отдыхаешь, ты теряешь актерскую форму. Мне требуется больше времени, чтобы просто себя в порядок привести, свои мысли.
Я очень жду наш будущий сезон, у нас будут гастроли в Европу, Россию. Гастроли всегда очень вдохновляют, потому что ты со своими близкими людьми видишь что-то новое, получаешь опыт. Я вообще люблю путешествия. В марте играла в спектакле в Берлине, это было после «Созвездий» в рамках фестиваля «Откровение». Приехал режиссёр Тильман Хекер, со-режиссёр Роберта Уилсона, он увидел меня в этом спектакле и пригласил в Берлин. Мы там делали маленький трейлер-спектакль. И он мне говорил, если найдутся спонсоры, то мы будем дальше продолжать над ним работу. Это было очень интересно. У меня был дикий страх, я боялась, что не смогу работать на английском языке, потому что у меня давно не было практики. Но это было потрясающе. Когда я уезжала, все ребята плакали, говорили: «Мы тебя так любим, не уезжай в Казахстан. Здесь же так хорошо». Я отвечала, что у меня спектакли, и я должна вернуться. Но даже просто поработать в новой команде очень интересно. Я поняла, что абсолютно неважно, на каком языке ты говоришь, потому что люди одной профессии все равно друг друга поймут. Очень хочется такое повторить. В октябре мы поедем на фестиваль, повезем во Францию «НОРД-ОСТ». Потом у нас есть приглашение в Челябинск на фестиваль, насколько я помню, со спектаклем «Аккомпаниаторша». Еще у нас в январе есть возможные поездки. Это очень здорово, когда есть гастроли, это ведь и возможность посмотреть другие спектакли.
Прибытие новых актеров очень вдохновляет, все равно нас тут не так много и мы все варимся в своем соку. Было очень сложно. Еще и Гали не было с нами 2 года. У меня был внутренний кризис, я хотела уйти из театра. Мне хотелось просто найти «нормальную» работу и зарабатывать деньги. Мне было совсем плохо. Галя приехала, и как раз пришли ребята первый на тренировку спектакля «Уят». Галя попросила остаться на тренинг, я осталась. И просто от присутствия новых людей и того, что хоть что-то мы начали делать, сразу внутри все начало жить. Я наших новых ребят обожаю, у них прекрасное образование, прекрасное воспитание и актерское, и человеческое. С ними для меня работать одно удовольствие. Я очень рада, что они к нам пришли. Это большой подарок небес.
Как политолог, театр АRТиШОК и драматург из Украины создают постановку о казахстанской молодежи 
У меня давно было ощущение, что сцена стала маленькой. Это случилось уже лет 5 назад. Появилось ощущение, что стены давят, что душно, и чем больше людей на площадке, тем больше ощущение, что нужно раздвинуть стены, да побольше. Даже когда репетируешь какие-то танцы, физические тренинги, ты элементарно не можешь проверять на полную мощность, потому что боишься кого-то ударить. И у нас так было. Сложно. Таким кайфом была работа в спектакле «История уродства» на заводе просто, потому что там больше места. Ты действительно танцуешь, работаешь и не думаешь, что сейчас кому-то сломаешь нос. Когда у тебя больше площадка ты натренирован сразу. Попади ты в другое пространство, ты учишься распределяться. А тут у нас такая дурацкая привычка, мы как на пяточке ютимся в подвале, так и на большую сцену в первый раз вышли в такой же маленькой кучке, потому что забывали, что мы не в маленьком подвале. Но когда мне Галя с Настей рассказали, что у нас есть помещение DaFreak, я не поверила. Подумала, что они меня разыгрывают. Я несколько дней говорила: «У нас будет Большая сцена! Как это может быть!»
История уродства от «ARTиШОК»: красота, заброшенные цеха и зеленый фургончик У нас будут душевые кабинки! У нас там столько места! Когда мы делали пресс-конференцию, нам сначала Настя показала помещение. Я не могла поверить: «Это что все наше? Точно наше?» Там столько комнат, что можно заблудиться. Я очень надеюсь, что это будет большой шаг – делать что-то новое, еще лучше, еще интереснее для наших зрителей, и для нас самих.
У меня есть мечта – пустить Чингиза Капина на канатах из края сцены в край. Как в прекрасном фильме New Year's Eve, где великолепная Мишель Пфайффер в театре на фоне большой панорамы Нью-Йорка летает на канатах из одной стороны в другую.
Я очень рада, что работаю именно в таком месте. В последнее время я со всех сторон слышу, что люди говорят: «У вас такой удивительный коллектив. Мы такого никогда не видели, чтобы настолько нежно все друг к другу относились. Вы так друг друга любите». И я очень часто себя заставляю об этом думать. Все равно же ничего не бывает «ванильно-зефирного», все равно же ругаемся, кто-то на кого-то злится. Тем не менее, я всегда себя заставляю думать о том, что эти ссоры, это так, приходящее. Но то, что делаем мы вместе, ради этого стоит гасить свой непростой характер, стоит забивать на большие деньги. Все-таки то, что мы производим это то, ради чего стоит хотеть и дальше продолжать быть среди этих людей. В последний раз мы играли «Песенник» и во дворе мы встретили нашу соседку, бабушку. Она ветеран. Когда она сначала мимо нас проходила, говорила: «Вот джинсы рваные, что за мода. Вот в носу сережки. Ой, шорты короткие». Минут 10 она ворчала, а потом мы пригласили ее на «Песенник». Она пришла и после спектакля сказала: «Вы не обращайте внимания на то, что я вам говорила. Это я шутила. Вы такая удивительная команда. Вы друг друга с полувзгляда понимаете, с полуслова. Я такого никогда не видела. Вы такие молодцы, удивительные. Спасибо вам, что вы есть. Вот переедете на Большую сцену, мы будем часто к вам ходить. Потому что когда рядом, ты всегда этого не ценишь. Вот мы рядом, никогда к вам не ходили, хотя столько лет тут живет. Вот переедете, мы будем ходить часто». Это было так приятно. Меня все время греет эта мысль... И я надеюсь, что мы будем держаться и дальше.
В конце апреля алматинский театр АРТиШОК объявил о старте краудфандинговой кампании на строительство большой сцены на месте бывшего ночного клуба DaFreak. Поддержать театр можно на сайте start time. Краудфандинговая кампания продлится до 28 июля. А Vласть в течение нескольких ближайших месяцев будет рассказывать о том, как Театр строит Театр.