«Уят» вошел в нашу жизнь в уходящем году уверенно и смело, продемонстрировав редкую для такого древнего слова актуальность – и даже породил новые словообразования. В первую очередь пресловутого «Уятмена», который начал уже писаться с маленькой буквы и употребляться как имя нарицательное, оторвавшись от персонажа, который за ним стоял (того самого, кто укутывал цветастым платком астанинскую статую и бесплатно поужинал в столичном ресторане). На такие достижения способны только те слова, которые безусловно живы, здоровы и не растеряли релевантности.

«Уятом» называют любой стыд, позор, недостойный поступок или явление, которое способно вызвать осуждение общества. Однако те явления современной казахстанской жизни, которые вошли в историю 2016 года как «уяты», показывают, что спектр применения этого широкого термина на удивление узок. Это неуважение к неким национальным традициям – от костюмов («дело о танцующих рэп девицах» и «фотография с Хэллоуина) до посуды («инцидент с казанами»). Это истории, крутящиеся вокруг отношения к ЛГТБ-сообществу (тот же флаг Казахстана, который одна наша соотечественница пронесла во время Нью-Йоркского гей-парада). Это излишнее вольнодумство в свободе творчества – к этому вопросу еще придется вернуться. И это огромный спектр проблем, касающийся роли и места женщины в казахстанском обществе.

Тут все: и возмущение казахстанцев слишком откровенными фотографиями поп-звезд и актрис в инстаграме, и осуждение девушек, осмелившихся обвинить министра культуры Мухамедиулы в домогательствах, и нижнее белье блогера Баяндаровой, и, наконец, жуткая в своей полярности реакция на случившееся с Баян Есентаевой и акцию #яНеБоюсьСказать. Сюда же можно отнести и целый сонм разных происшествий: и погубленные родными бабушками новорожденные младенцы, и дело об изнасиловании Жибек Мусиновой, и нападение некого молодчика на иностранца, посмевшего заговорить с казашкой. Везде прозвучало оценочное «уят», единогласно отказывающее женщине в праве быть самостоятельной, сексуальной — и сексуально-активной, — а также решительной, способной встать на свою защиту или отомстить обидчикам.

Наметилась тенденция воспринимать всю эту «уят»-активность как проявление нео-консерватизма, как защитную реакцию темного и незрелого общества на либеральные ценности, как некое новое явление.

А это не совсем так.

Преимущественно казахскоязычная часть нашего общества — большая часть, — никогда не «теряла» слова «уят», никогда не выпускала его из лексикона и никогда не переставала им оперировать. Никогда это большинство (причем неважно, живет ли оно в городе или селе) не переставало живо и болезненно реагировать на один из главнейших маркеров поведения: «что люди скажут?!». Просто сейчас с развитием социальных сетей и все возрастающим интересом русскоязычных СМИ к тому, чем живут казахскоязычные медиа, эти понятия активно вторгаются в прежде глухое к «уяту» информационное пространство, созданное и обитаемое «шала-казахами» и не-казахами. Наивно думать, что глубокие декольте отечественных актрис не вызывали осуждение наших соотечественников, - просто раньше эта реакция оставалась на кухнях или страницах казахскоязычной прессы. Все это было, никуда не исчезало. Даже я, толком не владеющий родным языком, слышал слово «уят» от своих бабушек – хотя ажешки даже дома изъяснялись на русском и были правоверными советскими преподавательницами.

Другой разговор то, что даже с моим рудиментарным казахским я получил впечатление, что «уят» все-таки больше связан с вещами бытовыми. Вещами, связанными с опрятностью и правилами поведения в семье, связанными с повседневной порядочностью и да, с сексуальной сферой. Девушка, спящая с юношами до свадьбы, — «уят». Нерадивая хозяйка, неспособная или нежелающая накормить гостей, — «уят». Пьющий родственник — «уят». Непочтительный к старшим внук — «уят».

«Уят» даже в моем советском детстве сводился к очень простым, маленьким вещам. И это снижение уровня общественного осуждения продолжается и по сей день. Почему-то коррупция, злоупотребление служебным положением, некомпетентность, кумовство, «уятом» не считаются. Не считаются «уятом» и вовсе дикие вещи, которые вытворяют казахстанцы – причем именно мужчины. Яркий пример (хотя их бессчетное количество) – Бахытбек Есентаев, который в феврале устроил скандал с рукоприкладством в казино, и супруга его «прикрыла». В полном соответствии с законами «уята», которые не подразумевают выноса сора из избы. Спустя всего несколько месяцев тот же Бахытбек чуть не убил ту самую преданную жену – и даже тогда ее обвинили в том, что она «сама спровоцировала». По этому принципу «уят» почти не касается мужчин: что баснословно богатый Талгат Ермегияев, севший в тюрьму за чудовищную растрату, что герой свежего скандала депутат Тиникеев, избивавший на камеру взрослого мужчину, никогда не услышат в свой адрес такого количества осуждающих «уятсыз», как злосчастная Жибек Мусинова, чья единственная вина заключалась в том, что после группового изнасилования она решила привлечь к ответственности обидчиков. «Уят» беспощаден к женщинам – а что касается мужчин, то «что с них взять, это же еркек». Даже в выходящем за рамки этого календарного года «деле Алиби», «уята» хватил не тот, кто бесстыдно живет с двумя женщинами, а тот, кого подвергли сексуальному насилию: поскольку даже упоминать об этом - страшный уят.

Вот это выборочное применение «уята» и смущает больше всего.

Те преступления, которые по-настоящему заслуживают единодушного и безоговорочного осуждения общества, оказываются совершенно не покрытыми «уятом».

Тут дело даже не в семантике – где именно «уятсыз», а где «намыс емес» или «абыройсыз», - тут беда в том, что общество адаптировалось к большим бедам, но при этом упорно продолжает цепляться к мелочам. А стоявшая себе многие годы безобидная статуя влюбленных в Астане – это, конечно, мелочь. Беда в том, что под гребенку «уята» попадают как вполне нормальные обывательские ахи и охи по поводу разнузданных фотосессий поп-звезд (это всегда было и будет, на Западе Мадонна и Бритни карьеры себе построили на игре с общественными приличиями), так и донельзя серьезные проблемы прав женщины.

Самым непосредственным последствием «уятизации» страны, тем трендом, который набирает обороты, является то, что возмущение граждан «бесстыдством» того или иного, несоответствием чего-либо неким «нормам», может использоваться – и все активнее используется, - разными структурами для того, чтобы ограничивать свободу мысли, высказывания и творчества. История с поцелуем Курмангазы и Пушкина, сорванная лекция Быкова, те же казаны художника Ахмедьярова, которые, по словам возмущенной пользовательницы фэйсбука, способны «навести проклятье» на столицу – это все показывает, что старый добрый «уят» способен не только на новое словообразование. Он способен вызывать из небытия очень древние и очень опасные вещи, - а мы и так не то, чтобы наслаждались переизбытком свобод.